«Проклятые девки. Я так и знал, что хоть одна из них удрала и разболтала все Старкам. Ну и раздвинула ноги перед этим винтерфелльским ублюдком. Тоже мне, благородный рыцарь нашелся…»
— Я не Рамси, м’лорд, — завопил Рамси, стараясь показать испуг. Безоружному и связанному, ему действительно было страшно. И то, что рядом сейчас стоял лишь один винтерфелец, его не обнадежило. — Я Хеке, его слуга. М’лорд Рамси заставил меня, он грозил снять с меня шкуру…
— Охотно в это верю, Сноу, — холодно произнёс северянин. На его груди красовалась эмблема, белый волк с огненными глазами на бледно-зеленом. Старковский бастард, вспомнил Рамси. Отродье Неда Старка смотрело на него сверху вниз с седла боевого коня, сверля его темно-серыми глазами.
Всадники, сопровождавшие его и державшиеся сейчас в стороне, носили цвета Старков. Один из них держал белое знамя с лютоволком, а чудовище с красными глазами было ручным волком рыцаря-бастарда. Призрак был снежно-белым и намного крупнее любого из псов Костяного Бена. Рамси не понравилось, как он на него смотрел.
— Я послан сюда нести правосудие от лица моего брата, — бастард прищурился, глядя на него. — Ты порядком успел досадить многим людям на Севере. Согласись, выгодная женитьба одно, а заморенная голодом леди-жена совсем другое. Особенно, если она кузина лорда Мандерли. Так, Рамси?
— В-вы ошибаетесь, м’лорд, я не Рам… — начал было он, но вовремя осекся.
— Заткнись, падаль, — небрежно произнёс Джон Сноу. — Будешь говорить когда я скажу и не раньше. Свидетелей у меня хватает, а твой отец, лорд Русе…что до него, он далеко и не станет тебя защищать. У него есть законная супруга и лишних проблем ему не нужно. Ты теперь ходячая проблема, Рамси…
Цепной волк Робба Старка довольно скалился. На Неда Старка он похож сильнее, чем сводные братья. Рамси почувствовал странную пустоту. Он ошибся, когда решил, что может поохотиться в своих лесах. Поохотились на него и удачно. Ему нечего предложить Джону Сноу, а лорд-отец не простит провала.
— Я мог бы снести тебе голову на колоде, скормить тебя Призраку или вздернуть на вон том страж-древе, — сир Джон указал на дерево кнутом. — Но у меня идея получше. Ты мне поможешь в одном деле, Рамси Сноу.
Рамси с интересом посмотрел на Джона. Тот выглядел серьёзным, хотя на его длинном, немного лошадином, лице, эмоции были плохо заметны. Что же он задумал…едва ли что-то хорошее, но лучше согласиться. Иначе винтерфелльский бастард осерчает и прикончит его здесь же.
— Что я должен сделать, милорд? — деловито спросил Рамси. Винтерфелльцы связали его и отъехали, держась достаточно далеко, чтобы их не слышать, но в пределах видимости. С ними остался лишь Призрак, который сам по себе стоил немало. От такого даже верхом уйти нелегко.
— Другое дело, — ухмыльнулся рыцарь. Рамси с завистью покосился на длинный меч и кинжал на поясе спешившегося воина. — Слушай меня внимательно…
=== Мейстер и кракен ===
Кракены пришли спустя восемь дней после ухода сира Родрика. Лювин думал, что надо оставить хотя бы сотню для защиты замка, но не сумел переубедить кастеляна. Шесть сотен винтерфелльцев и отряд Клея Сервина отправились к Торрхенову Уделу, оставив замок Старков почти беззащитным.
Кассель до этого исхитрился забыть, что в хорнвудских лесах он должен был не становиться на чью-либо сторону. Джон расправился с людьми Болтона, но мальчик служил прежде сквайром в Белой Гавани и мог считать, что нужно поддержать Мандерли в битве за Бараньи Холмы.
«Винтерфеллу не нужно усиление ни Болтонов, ни Мандерли. И сир Родрик должен был это помнить».
Пока винтерфелльцы гоняли дредфордцев по лесам, а сир Родрик обнаружил труп леди Хорнвуд, Джон прикончил самого Рамси Сноу, злополучного бастарда лорда Болтона. Только победа была подпорчена тем, что теперь над башнями Хорнвуда развевается знамя с водяным.
Прав у Мандерли на земли покойного лорда Халиса меньше, чем у Толхартов, Карстарков, Флинтов да и Ларенса Сноу, если король решит его узаконить. Но лорд Виман занял замок своим гарнизоном, не желая отдавать его. Без боя Хорнвуд от воинов Мандерли теперь не очистить.
У Винтерфелла уже дошло до мечей с Дредфортом, не хватало разозлить и Белую Гавань. Теперь у Хорнвуда нет лорда, король Робб должен был поспешить, иначе половина Севера может начать спор из-за этих земель. Словно этого мало, морские налетчики обрушились на Каменный Берег.
Родрик Кассель пришёл в гнев, узнав о гибели Диких Зайцев и осаде Торрхенова Удела. Бастарда лорда Эддарда он тоже взял с собой, но юноша и не противился. Будь юный рыцарь здесь, Винтерфелл не упал бы в руки Теону, как спелое яблоко…
— Больше никаких писем, серая ты крыса, — проворчал налетчик в круглом шлеме и обшитом железными бляхами нагруднике, ворвавшись в воронятню как раз тогда, когда Лювин привязывал письмо в Барроутон к лапке ворона. — Оставь птицу в покое или мой топор поможет пораскинуть мозгами.
Старый мейстер подчинился. Его орден давал обет служить замкам, а не домам, однако многие мейстеры привязывались к семьям своих лордов и Лювин был не исключением. Старки стали для него почти родичами. Но в чем польза Рикону, Роббу и Джону, если он попытается схватиться с этим кракеном?
— Я присяжный мейстер и мой долг повиноваться любому владельцу замка, — покорно произнёс Лювин, поднимая руки. Седоусый кракен держал в руке метательный топорик и мейстер предпочел не искушать судьбу. — Но могу ли я узнать у милорда, кто захватил Винтерфелл?
Железнорожденный рассмеялся и произнёс, выговаривая слова на варварский манер кракенов: «Винтерфелл принадлежит теперь принцу Теону из дома Грейджоев. Это говорю тебе я, Марон из дома Ботли. А сейчас, старик, ты пойдешь со мной. Принц собирает всех в Великом Чертоге».
Воронятню остался караулить напарник усача, хмурый копейщик, похожий на помолодевшего Марона. Его плащ скрепляла серебряная застёжка с рыбой Ботли, такая же, как у Марона. Лювин, под присмотром Марона, добрался до спальни Рикона и вместе с юным принцем отправился в Великий Чертог.
Горькая правда о том, что лишь ворон в Белую Гавань успел улететь, а винтерфелльский гарнизон по вине Лювина покинул родные стены, жгла сердце Лювина. Железные люди переплыли ров, прикончили часовых на внешней стене и добрались до внутренней стены раньше, чем подняли тревогу.
Хейхеда просто оглушили, а толстого Элбелли убили во время приступа. Кракены не говорили, сколько их, но Лювин догадался, что их мало. Возможно, они захватили коней Диких Зайцев, обошли конницу Касселя и с помощью Теона сумели взять Винтерфелл легко, словно это замок из песка.
Теон расселся на троне Королей Зимы и потребовал склониться перед ним, как перед новым принцем Винтерфелла, наследником короля Бейлона. Из-за своей вспыльчивости пострадал Миккен, который был заколот тут же, на глазах у жителей замка и Рикона, которого Теон посадил рядом с собой.
Присяги не получилось, Рикон кричал, что Робб и Джон вернутся и убьют Теона и Грейджой предпочел отослать винтерфелльцев. Двадцать вооружённых железных людей делали замковую челядь мирной, но Лювин знал, что такие же люди разоружили гарнизон Драконьего Камня в конце Танца Драконов.
Рикона нес на себе Ходор, а за ним шли кракены-охранники. Кроме принца, в плен попали Фреи и прибывшие ради присяги дети лорда Рида, но наследник Робба делал положение Теона крепким. Сам Лювин пытался успокоить мальчика, но тщетно. И тут случилось то, что привело всех в ужас.
Ходор с резким ревом разбил голову Рикона о стену и вырвал топор у пораженного подобной выходкой железнорожденного. Конюх уже занёс оружие, но напарник кракена пронзил здоровяка своим копьём. Лювин застыл, как статуя. Слабоумный верзила прежде был мирным, из тех, что и мухи не обидит.
— Хоооодор, — звучало в ушах у мейстера, а окровавленные останки принца не давали усомниться в реальности случившегося. Конюх был очень тих, пока Теон убеждал всех присягнуть кракенам, в глазах конюха словно бы появился разум. Встретившись тогда с ним взглядом, Лювин похолодел.
«Словно кто-то другой смотрел его глазами».
Теон пришёл в бешенство, узнав о гибели своего ценного пленника. Убийца был мёртв и само случившееся казалось слишком нелепым, чтобы в него могли поверить. В замке шептались, что кракены убили Рикона, чтобы ублажить Утонувшего, как позже утопили септона Шейли.
Кракенов было всего тридцать. Теон расставил караулы, но хотя мог перебить жителей и сжечь замок, чтобы с добычей и знатными пленниками убраться к побережью, медлил. Кое-какие козыри у него были. Бет Кассель, дочь кастеляна, осталась в руках Теона и он рассчитывал шантажировать ей рыцаря.
Грейджой попеременно пьянствовал, спал с трактирной служанкой из «Курящегося бревна» и стрелял из лука по мишеням во внутреннем дворе. Ридов и Фреев постоянно охраняли, а у покоев лорда Эддарда, где теперь поселился Теон, постоянно топтался кракен-часовой, да ещё у порога спал немой сквайр Теона.
— Скоро у меня тут будет людей достаточно, — пьяный Теон обычно ел в солярии и часто требовал от Лювина пробовать каждое блюдо, которое ел. — Моя сестра взяла Темнолесье, а дядя Ров Кейлин. Пусть Робб правит Речными землями.
— Знаменосцы Севера с этим не согласятся, мой принц, — осторожно говорил Лювин. — Амберы, Мандерли, Карстарки…
Грейджой яростно ударил по столу, так, что опрокинул свой кубок, разлив вино: «Старик, не учи меня тому, что я должен без боя сдать Винтерфелл. Железные люди не сдаются. Ещё одно такое слово — и я вздерну тебя на твоей же цепи».
— Хорошо, мой принц, — согласился Лювин. Он знал, что Вонючка, пленный слуга Рамси Сноу, отбыл неведомо куда с мешком серебра из сокровищницы замка. Скорее всего, он наплел Теону, что приведёт ему дредфортцев в помощь, а обезумевший от вина и страха Грейджой поверил этому.
Один из кракенов отправился к Темнолесью, которое будто бы взяла Аша Грейджой. Лювин надеялся, разбойник не получит в Волчьем лесу ничего, кроме стрелы из длинного лука. Рано или поздно, сир Родрик вернётся к стенам Винтерфелла и не такой он человек, чтобы Теон мог укрыться от него Бет, как щитом.