С первого взгляда на волхва было непонятно – стар он или еще не очень. Борода и волосы белые как мука, а лицо почти без морщин. И глаза смотрят молодо, с веселым прищуром. У волхвов – так, ни возраст не поймешь, ни мысли их.
Любеня отметил про себя – Асконь явно не обрадовался этому появлению, да и князь поморщился чуть заметно. Понятно, и у князей нет над волхвами власти. Особые люди. Вещие.
– Долго здравствовать тебе, князь! И тебе, люд честной! И тебе, полич-гость… Сын Сельги Видящей, – вдруг добавил Ярега. Любене даже показалось – подмигнул чуть заметно. Уж точно – глянул внимательно, словно стараясь запомнить.
– Услышал я, спор тут у вас, дай, думаю, тоже скажу свое слово. Разрешишь, князь Вадьим? – спросил волхв.
– Говори, Ярега, – коротко кивнул тот. – Ты знаешь, люди твои слова слушают.
Хитро сказал, отметил Любеня. Люди, значит, слушают… А он сам? Нет, не просто все между князем-завоевателем и волхвами-хранителями…
Ярега, показалось ему, тоже не оставил без внимания оговорку князя. Но виду не подал, заговорил о древних обычаях, на которых стояла и стоять будет земля славян. Всех славян – россов, полян, древлян, равно как и остальных народов. Хоть и разные все, но ведут свой корень от бога Рода, а значит, не такие уж разные. Пальцы на руке тоже не похожи один на другой, но кто возьмется доказывать, что какой-то палец лучше, чем остальные? Правильно, нет таких, кивнул волхв на подтверждающий ропот. Как нет таких, кто взялся бы утверждать, что на поле боя бывают убийцы и жертвы! Если взял меч, глянул в глаза противника – значит, не только за победой пришел, но и за смертью. Будь готов к ней – таков обычай! А судить воина за победу – нет обычая, боги такого суда не приемлют…
В сущности, то же самое говорил. Но россы слушали его по-другому, кивали и хмыкали подтверждающе. Дело не только в том, что говоришь, как – тоже важно, неожиданно задумался Любеня. Одну и ту же истину люди могут принять или не принять, вот и выходит, что не в истине дело… В людях?
Ярега… Знакомое имя… Что-то Любеня про этого волхва слышал. Точно теперь не вспомнить, но вроде бы тот умел по воде ходить, огонь зажигать руками и еще какие-то чудеса. Мелькнуло: по воде бежать – кстати бы научиться, как бы все-таки не пришлось с обрыва прыгать…
Хотя… Не придется! Любеня видел, многие россы задумались над речью волхва, перестали смотреть враждебно на пришельца-полича. Вовремя появился волхв, ой вовремя…
– Ты хорошо говоришь, Ярега, – вдруг сказал Храбрый. Любеня заметил, он опять переглянулся с Асконем. – Твои слова – мудрые и льются так же приятно, как вино в чару. Только, может быть, ты забыл? – есть еще один древний обычай, которому следовали наши предки.
– Может, забыл, – не удивился волхв. – Но ты, полагаю, напомнишь мне.
– Напомню, Ярега. И тебе напомню, и всем остальным… – Вадьим значительно обвел взглядом присутствующих. – Суд богов! Разве спор между воинами не решался издревле поединком? Разве боги не дарят победу правому, наказывая виновного?
– Дело говоришь, Храбрый… Конечно же, дарят, – подтвердили многие.
– Пусть будет, как ты решил, князь, – кивнул волхв.
Усмехнулся или показалось?
Поединок? Ладно, усмехнулся про себя Любеня. И то неплохо.
– Я знаю, зачем ты пришел, полич, – негромко, но веско говорил князь, глядя ему в глаза. – Колима мне все рассказал, даже то, что рассказывать не хотел.
– Что с ним? – быстро спросил Любеня.
– Что с ним может быть? – делано удивился Вадьим. – Ушел на своих ладьях вместе с остальными косинами, у нас с ними мир. Давно уже, года два или три, не помню… Не о них речь – о тебе. Я знаю, ты ищешь свою девку. И помогу тебе найти ее. И сделаю так, чтоб ни Асконь, и никто из россов не держали на тебя обиду. Обещаю это!
– А взамен?
– Взамен… Ты правильно говоришь, полич, получая, надо что-то отдать. Ты – храбрый воин, умелый, я видел, как ты сражаешься. Мне такие нужны. Будешь служить мне – не пожалеешь! Тот набег на ваши земли – ерунда, случайность. На скудном севере делать нечего – на юг надо идти, к ромеям. Сейчас, когда базилевсы не могут поделить власть, самое время. Там – золото, серебро, там люди едят из дорогой посуды и от сытости икают ночами. Пойдешь под моей рукой, и я сделаю тебя богатым. Сделаю так, чтобы при одном звуке твоего имени женщины начинали выть, а дети – плакать. Обещаю!
«А ведь он всерьез предлагает…»
Любеня на мгновение задумался. Нет, он думал не о предстоящем бое. И не о предложении князя. Чтобы тот ни обещал – свинье не летать рядом с вороном, так говорят. Пришло в голову: ведь он, Любеня, не об Алексе спросил первым делом, о косинах. Имея в виду, что с ними Зара. О ней подумал…
Полич глянул на другой конец поля, где ждал поединка воин, выставленный Асконем. Хороший боец, сразу видно – высокого роста, длинноногий и длиннорукий, поджарый, но мускулистый, легкий в движениях. Впрочем, плохого бы не поставили, можно не сомневаться. Кроме того, у росского бойца меч, щит, шлем, кольчуга хорошего плетения на кожаном подкольчужнике. А его оружие осталось на ладье у Колимы, россы лишь вернули кинжал, что был на поясе. Впрочем, с ним он когда-то победил ярла Альва, вооруженного длинным мечом…
Боец россов заметил взгляды полича. Приглашая, кивал на центр круга, выразительно поигрывая мечом. Не терпится ему…
– Пообещай мне лучше другое, князь.
– Что еще?
– Пообещай, если боги отдадут мне победу, ты скажешь, где Алекса и что с ней. Большего я не прошу.
Вадьим ответил не сразу. Глянул на него с откровенным сожалением, как на недоумка. Громко фыркнул в усы.
– Хорошо, – сказал наконец. – Я скажу. Если будет кому сказать… Хотел я попросить Коловара, чтоб он не убивал тебя, только ранил. Но, видно, тебе этого не нужно, воин. Глупость не нуждается в наказании, она первой накажет сама себя.
– Мне что – так и драться с одним ножом против щита и меча? – спросил Любеня вместо ответа.
С досадой подумалось: дядька Колима мог бы не торопиться бежать сломя голову. Нет, хорошо, что косины ушли, что Зара в безопасности с ними, но кого-то бы мог оставить. Впрочем, что было ожидать, дядька боялся Вадьима Сокола как огня, сразу видно. «Трусость порождает подлость, даже не желая того», – так мамка Сельга говорила когда-то маленькому Любене…
– Суд богов, воин! Разве ты не помнишь обычай? Суд богов – не поединок за первенство, он не требует равного оружия. У кого что есть, тот с тем и выходит, – князь насмешливо сузил темные, непроницаемые глаза – К чему оружие, если боги на твоей стороне? Впрочем, ты можешь попросить их… – он кивнул на толпившихся рядом. – Эй вы, полич жалуется, что ему нечем сражаться! Кто-нибудь даст ему меч?
Россы сразу оживились, словно ждали подобной просьбы. Кто-то что-то сказал негромко, кто-то хохотнул, и к ногам Любени действительно упал меч. Деревянный меч, каким подростки тренируют руку.
Вокруг засмеялись.
Настроение толпы снова переменилось, видел он. Теперь все предвкушали потеху – как вооруженный воин начнет гоняться по полю за безоружным.
«Ладно, потешимся!» – зло решил он. Поискал глазами Ярегу, хотя бы перекинуться дружеским взглядом среди всеобщего злого веселья, – и того не нашел. А вроде только что мелькал где-то здесь. Волхвы – странные…
Он тронул рукоять кинжала. Но тут же передумал – потешаться так потешаться! Любеня приподнял деревянный меч, длинно, напоказ провел ногтем, вроде как пробуя заточку лезвия.
Это вызвало еще большее оживление вокруг. Посыпались шуточки, мол, как бы не порезаться тебе, полич! Меч-то как бритва, гляди – сам сечет!
– Спасибо, князь. Оружие доброе, век не забуду.
Зря сказал, Вадьим уже не слушал его. Уходил прочь, презрительно и надменно развернув плечи. Лишь на мгновение, не оборачиваясь, вздернул руки к небу, словно призывая богов в свидетели – он, Вадьим Сокол, сделал все что мог.
Ладно…
Взмахнув деревяшкой, как настоящим клинком, – до свиста рассекаемого воздуха, Любеня быстро двинулся к центру поля. Коловар, воин россов, устремился ему навстречу.
Сошлись!
Быстрый воин и опытный – это Любеня сразу почувствовал. А он заигрался, конечно, махая деревом, как настоящим клинком. В первые же мгновения, когда полич привычным движением попытался отбить наступающее железо, меч Коловара как косой снес верхушку его деревяшки. Любеня едва успел уклониться, клинок росса свистнул в опасной близости, меньше чем на палец рядом.
«Нет, не так надо… Забыть вообще, что держишь в руках это деревянное недоразумение…»
Да, Коловар был быстрым. Но не быстрее, чем Косильщик, когда-то наступавший на ученика с неуловимым мельканием Самосека. Мгновенно, не думая, поймав ритм движений, вкрутившись в эту злую и отчаянную пляску, Любеня видел – откуда росс ударит, куда. Петлял вокруг, не отбегая, чтоб не дать противнику размахнуться на длинный удар, но и не приближаясь совсем, чтоб не наткнуться на тычок щитом.
«Хороший воин, но предсказуемый… Всегда рубит сначала сверху вниз, потом – справа наискось, слева наискось и опять сверху вниз…»
Ни разу не достав соперника, который вот он – перед глазами, потея в своей броне, Коловар явно начинал злиться. Поощряемый выкриками толпы, он наступал все напористее, полоща клинком воздух, как шустрая прачка – белье в реке. Любеня продолжал уворачиваться, его спасение – в скорости.
Со стороны могло показаться, росс гоняет полича без всякой жалости, как ветер – перекати-поле. Наверное, так и казалось, то-то крики вокруг становились все громче и ожесточеннее. Но Любеня не просто метался по сторонам лисой загнанной. Он выбирал момент.
Как безоружный может одолеть вооруженного? Первая, неосознанная реакция человека – отпрыгивать от угрозы как можно дальше. Чем больше расстояние между тобой и вражьим оружием, так вроде бы лучше. «Только это неправильная реакция! – когда-то вколачивал в него мастер клинка Гуннар Косильщик. – Для любого удара мечом требуется дистанция, место для взмаха. Не убегать, а приблизиться – вот что нужно!.. Слейся с противником, воин Сьевнар, иди за мечом, а не от него!» – словно бы слышал Любеня голос своего былого наставника.