Предпочтение отдавали замужним. Какая дура станет рассказывать мужу о приработках в чужих постелях? Потом, это гарантия здоровья. От кого быстрее получишь шанс попасть к венерологу? От независимой. Замужняя имеет мало времени, у нее должен быть свободный график. И вообще, семья – это святое.
Далее. Видеть друг друга они не должны, никаких сборищ в гостиной, как часто показывают в кино. С клиентами проводится работа в разных направлениях: фотографии, просмотр через тонированное стекло, «вслепую» – когда клиент выдвигал особые требования, а внешность не имела значения. Не думал Черемис, что спросом будут пользоваться юноши. Этим и плата особая.
Еще: никаких наркоманов!
Следующее условие вызвало у Гены протест: рабочая единица может прекратить деятельность когда угодно, пусть чувствуют себя спокойно и свободно. Заставлять, шантажировать – глупо. У кого-то сдадут нервы, или, того хуже, со страху пойдет в прокуратуру, да не в местную, а в областную. На шантаже горят многие. Одна решила уйти. Отпустили. Через четыре месяца пришла назад и привела подругу.
Последнее. Оплата должна быть честной, на этом тоже горят дураки. Вот такой Черемис честный человек.
Виктор переключил внимание на вошедшую девицу – не понравилась:
– Что-то в ней не вполне… Забитость, что ли?
– Причесать, подкрасить, приодеть – ништяк будет. Я ей имя придумал: Марга. Подзаработает – куда денется забитость. Деньги творят чудеса.
– Проверь паспорт, чтоб совершеннолетняя была. Знает, куда ее берут?
– Пригласили якобы на собеседование в рекламное агентство. Анализ ее протестировал по американской системе, подходит…
– Слушай, когда вы завяжете с кличками? Не в тюряге!
Анализ – врач, сидел с Генкой, теперь работает у него.
– Так берем? – проявил нетерпение Гена.
– Решай сам, – вздохнул Виктор. Он был занят совсем другим: Илья и кто с ним. – Если бы вот так посмотреть на Илью…
– Слушай, Витек… Это можно. Посмотреть можно. Кроме этого зеркала я установил еще в двух номерах. На всякий случай.
На лице Вити появился ужас, он схватил брата за грудки:
– Ты что, падла, делаешь?! Ты хоть понимаешь, чем это грозит?
– Я объясню, Витек… – забился Генка, освобождаясь. – Ты поймешь. Только послушай!
– Ну, выкладывай, какие паскудные идейки влезли в твою башку?
– Да пусти ты! (Виктор разжал побелевшие пальцы.) Мы можем продержаться долго, а если – нет? Ты об этом думал? Только-только вернули долги. А вдруг все придется прикрыть и смываться? Вот так взять и все бросить? Так вот. Можно со всех состоятельных клиентов… понимаешь?.. Нужно лишь заснять их, потом им же продать. Может, не придется записями воспользоваться – и не надо. Пусть лежат. А если пригодятся? А? Ты подумай.
Черемис застыл в напряженной позе, тяжело дыша, скорее от страха. Он подумает, потом, сейчас же выдавил из себя одно слово:
– Веди.
Далеко идти не пришлось, Гена протянул руку к полкам, прилегающим к стенке, открылась еще одна дверь в маленькое помещение, где с трудом могли поместиться два человека. Захлопнув за собой дверь, Гена отодвинул штору. Через овальное окно просматривалась панорама гостиничного номера.
– Смотри, свет не гасят, все время при свете…
– Тсс! – приложил палец к губам Черемис.
– Не, будь спок, там не слышно, я проверял. Знаешь ее?
– Одна спина и его ноги. Подождем.
– Наездница – класс, а?
Заглядывая по-шпионски в чужую постель, Витя не испытывал ни стыда, ни вожделения, в нем не шевелилось и то, что люди опрометчиво назвали «совестью». Двое на кровати перевернулись. Лиц опять-таки Черемис не увидел, но в мужской фигуре и затылке узнал шефа. Судя по активным движениям зада Илюши, ждать осталось недолго, Черемис увидит, кто под ним. Вот Илья выгнул спину, остановившись, упал на партнершу, лежал так недолго, потом перекатился на спину… Черемис от удивления привстал с места, протер двумя пальцами глаза и снова устремил их на кровать.
– Ну и ну! Что делается!. – прошептал потрясенный.
– Ты знаешь эту куколку?
– Пойдем отсюда… Ну, надо же!..
Виктор молча двинул в апартаменты брата и, усаживаясь в мягкое кресло, попросил:
– Сделай кофейку. У тебя есть?
– В Греции все есть, – удивленно ответил Гена.
Удивляться было чему. Витек не удостаивал Гену долгими посиделками и разговорами по душам. Встречались только по делу, вопросы решали быстро. Витек опасался прошлого брата, поскольку настоящее затянуло и его, предпочитал держаться от Гены подальше. Тот принимал правила, ведь Витя хочет продвинуться, это был бы идеальный вариант и для Гены. Все равно они братья – родные, разные, между тем дополняют друг друга.
Черемис медленно пил кофе, сосредоточившись на маленьком пятне на полировке столика, он думал. Гена не мешал, тихонько отхлебывал из фаянсовой кружки, вцепившись в брата глазами, малюсенькими из-за диоптрий очков.
Да-а… Черемис растерян. Этого быть не может, потому что не может быть. Стоп. Отбросить эмоции. Надо перебрать факты. Кто такая Вера? Бывшая пассия Сергея Тулина. По неизвестным причинам они разошлись, Черемису плевать на их отношения. Дальше. Илья, выражаясь по-русски, сох по губастенькой и глазастенькой Верке. А она? Терпеть его не могла. Однажды… Нет! Она не могла оказаться с Ильей в одной кровати, не та мадама. Что-то тут не то. Подняв глаза на брата, сидевшего в предстартовой готовности, сказал:
– Говоришь, заснять? Снимай. Наверняка они еще придут. Снимай все: до того, во время того, после того.
– Сколько времени за камерой торчать придется, а дела? Может, приставить кого?
– Ни в коем случае! Об этом (Виктор указал пальцем на дверь кладовки) – только мы! Никто больше. Камеру поставь на штатив, засеки время и гуляй. Увеличить можно? Чтоб лица было видно?
– Небольшая суперка в четырнадцать раз увеличивает, у меня такая есть в магазине, могу притащить.
– Отлично. Все на сегодня.
– А остальных? Снимать?
Виктор подумал и:
– Снимай. Пусть будет архив. – Он хотел уйти, но в дверях остановился, смущенно взглянув на брата, спросил: – Не знаешь одно слово… Когда человек в состоянии… Как бы это?.. Ему хорошо, на всех плевать?..
– Эйфория?
– Вот-вот. А ты у меня, братец, с головой (Гена ухмыльнулся). Не теряй ее только.
Виктор покинул брата, а тот развалился в кресле. Если бы в этот момент Черемис посмотрел на Гену, ему Джек Потрошитель показался бы птенчиком.
8. Назад дорог не бывает
Во вторник Бакшаров Слава шагал по степи, рядом наслаждался простором его сотрудник Сашка, балуясь кульбитами. Сотрудник! Смешно сказать. Он еще ничего не умеет, юн до безобразия, чтобы серьезно работать. Но уже побывал на войне, узнал горечь потерь, испытал настоящий страх перед смертью, видел кровь и боль. Вот тебе и Сашка, двадцать один год.
Бакшаров долго наблюдал за ним, стоя в коридоре отряда ОМОН, куда хотел устроиться Сашка, который сидел, поставив локти на колени, сгорбленный, насупившийся. Иногда поворачивался в сторону Славы с наглой мордой, ерзал на стуле, и не выдержал:
– Чего надо? Чего лыбитесь?
Петушиная задиристость и детскость в глазах приглянулись Бакшарову, еще не отдавая себе отчета, он поинтересовался:
– Хочешь сыщиком поработать?
– Как Шерлок Холмс, что ли? – недоверчиво спросил юноша, обнаружив вопросом весь потенциал познаний в следственном деле.
– Ага, – засмеялся Бакшаров, – только хуже. Сам понимаешь, романтика – для кино и книг.
– Идет, – вызывающе согласился юноша.
Он полагал, они будут раскрывать убийства, разоблачат мафию, опасности его не пугали. Парень не внял предупреждениям. Какая мафия? Мафии где-то, а здесь – кланы. Клан управленческого аппарата, клан крупных бизнесменов и банкиров, которые имеют доступ к клану управленцев (мелкий бизнес не в счет, это всего лишь дойная корова). Клан президентов акционерных обществ, которые связаны с банкирами и крупным бизнесом, которые имеют доступ к клану управленцев… Клан охранников правопорядка, клан преступных групп, еще есть клан – все остальные.
Иногда Кагалин просил Бакшарова помочь в тупиковых делах, Слава раньше работал в уголовном розыске и был незаменим. А Сашка выполнял неинтересные поручения – последить, сфотографировать, за это хорошо платили.
– Помни, Саня, – наставлял Бакшаров, – сбор, хранение, использование информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются. Но! Нам платят за сбор информации те же частные лица, тем самым разрешая проникать в их личную жизнь. Нашими клиентами часто являются жулики, они и ведут разборки, а наша работа остается в тени. Таким образом, мы выполняем нужную работу, помогая несовершенному закону выявить негодяев и столкнуть их лбами, если повезет. Следовательно, мы действуем по закону, человеческому закону.
– Сложно, – вздыхал Сашка.
Впрочем, для парня Бакшаров авторитет, настоящий мужик. Однажды юный сыщик вернулся разъяренным, как тигр. Богатая дама попросила, заплатив соответствующую сумму, выследить мужа. Довольно прозаично. Информацию собрали, у мужа оказалось две любовницы вместо одной, как ошибочно полагала дама. Сашка поехал к ней с отчетом.
– Сам будешь отчеты возить. Я ей фотки, записи, а она? Халатик расстегнула и прыг ко мне на колени. Я офонарел! И ну целоваться! От духов ее чуть не задохнулся. Я ее на стол…
– Так ты ее прямо на столе?.. – закатился Бакшаров от хохота.
– За кого ты меня держишь? – возмутился парень. – Я ее на стол пересадил и деру дал. Смеешься? Вот сам и отвози отчеты бабью.
Но Саня мастер, с техникой он на «ты». Самостоятельно может смастерить «жучок», починить аппаратуру, разобрать и собрать мотоцикл, заменить прокладки (не из рекламы) в машине. Ему бы в институт, да не хочет, маленький лентяй, хоть и метр восемьдесят пять в высоту.
Сидя допоздна в конторе и разбираясь в делах, часто Бакшаров с Сашкой оставались ночевать там же. За шкафами есть раскладной диван, на нем располагались, не снимая одежды. Саня спал крепко, но беспокойно. Тогда Бакшаров садился, скрестив по-турецки ноги, подперев спиной холодную стенку, и думал. Думал о Сашке, о себе, о неустроенном мире, философствовал о счастье, которого в глаза не видел. Раз есть слово, должно же быть и само счастье. У Бакшарова не было семьи, детдом и Кагалин – вся его семья. Иногда, вот так глядя на спящего парня, он чувствовал что-то похожее на братскую любовь.