– К каким юристам обращались, помните?
Лида припомнила фамилии, Слава тщательно записал всех в блокнот, вздохнул, сокрушаясь:
– М-да… Поработали люди. А что Вера?
– С ней как раз метаморфоза произошла: смеялась. Над собой, над нами, над ситуацией. Видимо, верно говорят: клин клином вышибают.
– Еще вопрос не по теме. Отчего у Веры был выкидыш?
– Видите ли… Я могу лишь свои предположения выложить. Вера молчит до сих пор, но есть факт… Ее избили. Врач говорил, да я и сама видела, синяки не спрячешь. Думаю, произошло все на глазах у матери, отчего ту хватил удар. Дальше Вера, думаю, сказала правду: мать упала, она ее подняла.
– Вы не знаете, кто мог избить Ларскую?
– Конечно, Сергей, ее бывший друг. Больше просто некому.
– Скажите, Вера какая, что за человек?
Не думая ни секунды, Лида ответила с подростковой категоричностью:
– Очень хороший человек.
– И нет недостатков у очень хорошего человека? – улыбнулся он.
– Есть. Но недостатки недостаткам рознь, согласны?
– Жаль, вы не пролили свет, – засобирался Слава.
– Надеетесь раскрутить их, наивный человек? Не обольщайтесь, там круговая порука.
– А мы попробуем. Знаете, Лида, я тут подумал… Пожалуй, пока Вере не следует знать о нашей беседе. Так будет лучше для нее. Если я что-нибудь выясню существенное, позвоню вам, мы посоветуемся, стоит ли включать ее в орбиту лишних переживаний или не стоит. Идет?
– Конечно. Ей и без того досталось.
Вот тебе и Сережа, из ружья которого застрелен Симич.
Воскресенье. За полдень. Вера лежала на животе, положив подбородок на руки. Илья развалился в кресле около заставленного едой стола. Завернувшись в простыню на манер римских патрициев, он бросал в рот бордовые зерна граната и поглядывал на Веру. Немного беспокоила она Илью: прижавшись к нему, могла долго не отрываться, молчала. Не покидало ощущение, что вот-вот расплачется. И все время она не здесь, а где-то далеко.
– Верочка, хочешь ананас? – попробовал вывести ее из задумчивости.
– Не хочу.
– А меня?
Вера повернулась к нему, грустно улыбнулась:
– Тебя хочу, но у меня уже нет сил.
– А у меня есть, – расхохотался Илья и пересел к ней на кровать. – О чем ты думаешь?
Неоднократно этот вопрос слышал от Любы. Очень бесился.
– О нас. – Вера вскинула зеленые глаза с отчаянными искрами на Илью и сказала: – Мы с тобой далеко зашли, ничего хорошего из этого не выйдет.
– Не понимаю, – растерялся он. – Ты о чем?
– Что будем делать дальше?
– Я люблю тебя и буду любить.
Потянулся поцеловать, но Вера прикрыла ладонью его губы:
– А я боюсь. Боюсь повтора. Роман с Сергеем закончился ужасно в первую очередь для меня. Но Сергей был свободен, я по праву рассчитывала на крепкие отношения, любила его. В один миг все рухнуло. Я сказала себе: никаких серьезных увлечений, хватит. Появился ты – нежный, ласковый, любящий… Трудно устоять, ведь женщине нужна любовь. Меня затягивают наши отношения, я постоянно думаю о тебе, где ты, с кем, что делаешь без меня. Жду свиданий…
– Это же прекрасно…
– Нет. Ты не свободен, что со мной будет?
– Неужели ты думаешь, я разлюблю тебя?
– Илья, твоя жена нас застала… Какой это был кошмар! Она потребует не встречаться со мной.
– Ха-ха-ха!
Смешно рассуждает. Люба потребует? Вера не понимает, она же многого не знает. Он растерзает любого, кто попробует влезть в их отношения.
– Не смейся, пожалуйста, – надула губы Вера, – я серьезно. Ты не думаешь, каково мне. Разве я могу быть в восторге, когда ты уходишь к другой женщине? А?
– Да не сплю я с ней! – вскипел Илья.
– Хорошо. Как ты представляешь нашу дальнейшую жизнь? (Илья молчал лишь потому, что не понимал, к чему она клонит.) Не знаешь, видишь? Когда-нибудь тебе придется сделать выбор, он будет не в мою пользу. Мне следует уехать.
С Ильей чуть столбняк не случился, его словно окатили ледяной водой. Не сразу нашелся:
– Нет… Ты… Зачем? Уехать… Куда? Ты с ума сошла?
– Напротив. Мне будет плохо без тебя. – Вера нежно гладила его по лицу. – Лучше закончить наш роман сейчас. У меня есть родственники… прости, город не назову, иначе ты приедешь, а я не смогу устоять. Переболеем, забудется. Нам было необыкновенно хорошо…
Говорила Вера чуть слышно, со слезой в дрожащем голосе, и такая несчастная была, что кровь в жилах останавливалась. Наконец Илья понял: он теряет ее, она прощается с ним. Он взял в ладони ее лицо, не находя нужных слов, сбивчиво заговорил:
– Ты не можешь вот так взять и уехать. Вера, дорогая… Ты не должна уезжать… Нет, я не пущу тебя. Пообещай…
– Илья, я решила. Сегодня мы проводим последний день. Знаю, ты расстроен, но пойми, так будет лучше.
– Кому? – заорал он, вскочил, начал одеваться, нервно выкрикивая: – Кому? Вот выдумала! Уедет она! Кошмарная женщина! От тебя не знаешь, что и ждать. У меня идет кругом… Хорошо, давай рассуждать логически. Нам хорошо вместе?
– Слишком хорошо. Мне это уже не нравится.
– Тогда какого черта тебе нужно? Зачем уезжать? Это мазохизм называется. Вы, моя дорогая, пострадать захотели?
Каким же дураком он выглядел, вызывал приступы смеха, которые Вера давила в себе с трудом. Не знала она, что мужика можно так легко обвести вокруг пальца, решила поддать пару и посмотреть, что будет (главное, напор):
– Я хочу уехать, потому что не желаю больше страдать. Тебе нравится встречаться урывками и прятаться? А мне – нет. И потом… я не хочу делить тебя с другой! Мне противно. Если бы у меня был еще кто-то, тебе понравилось? Нет. Так почему я должна мириться, когда ты уходишь к другой? Я не хочу сидеть дома одна, не хочу быть твой игрушкой. Хочу засыпать и просыпаться рядом с тобой, везде появляться открыто.
– А я не хочу?! – возмутился Илья.
– Ты не можешь – у тебя семейные кандалы. Уехать со мной тоже не можешь, имеешь другие кандалы: карьеру. Что прикажешь мне делать?
Из ее правого глаза выкатилась горючая прозрачная слеза, впервые Илью не раздражали женские слезы, они его трогали. Он привлек Веру к себе, гладил по волосам, уговаривая:
– Верочка, милая, не плачь. Давай куплю тебе квартиру, буду приходить…
– А соседи? – оттолкнула его она. – Они не заметят господина Васкова, шастающего по ночам к любовнице? И вообще, что ты мне предлагаешь? Тюрьму? Нет, я уеду. Сейчас, пока могу забыть, потом будет поздно. Извини, я забочусь о себе, мне пора завести семью, а не быть чем-то временным.
И тут страшное подозрение закралось в сознание Ильи, отравляя каждую клетку внезапно раненого организма. Он зло выкрикнул:
– С Сергеем? Ты решила уехать с ним? Знаю, знаю, вы встречались. Так ты с ним и со мной? Ты обманываешь меня. Почему не скажешь пря…
Перебила пощечина, а зазвенело в ушах так, будто огрели дубиной. Потом вторая. Третья. При том Вера разъяренно шипела:
– Не смей!.. Не смей оскорблять меня. Если бы я захотела… Дрянь!
Он почти не чувствовал боли, пощечины вызвали вместо агрессии обратную реакцию: он возбуждался, возбуждался сильнее, чем при обоюдных ласках. Он грубо повалил Веру на спину, схватил за голову и закрыл ее рот своим, а она дралась, яростно сопротивлялась, вырываясь, успевала крикнуть:
– Уходи!.. Не хочу… Не смей!.. Убирайся!..
Сопротивлялась, а к себе допустила. Понадобилось немного времени, чтобы злая кошка царапаться и кусаться начала от страсти. Илья чувствовал восторг дикого зверя, он стал хозяином маленького зверька – ему так казалось. Упав без сил на подушки, дыша как загнанная лошадь, он выдавил:
– Ты чудовище. Красивое, сексуальное, очаровательное, но… чудовище.
– Сам чудовище, – устало возразила она.
– Вера… Дай мне время… Немного. Я решу наши проблемы… Постараюсь решить, клянусь тебе. Ты не уедешь?
– Уеду, уеду.
Он безнадежно и устало рассмеялся:
– Мммм… Ты меня в гроб загонишь.
– Лучше лежи в гробу, чем рядом с ней.
– С женой, надо полагать? Я с ней даже не лежу. Обещаю в кратчайший срок… Должен я подумать или нет?.. Молчишь? Не хочешь дать мне немного времени? Скажи, не уедешь?
– Хорошо. Думай, но недолго.
Илья расслабился. Кошмарная женщина.
Обратную дорогу от извечного вопроса – что делать? – отвлекала бешеная скорость, на которой Вера мчалась к городу, казалось, еще немного и – взлетят. А она… Вцепилась в руль, глаза горят, как у триумфатора, губу закусила… Кошка, дикая кошка, аж страшно становилось.
Дома его ждала еще одна разъяренная зверушка: мама. Наговорив кучу гадостей, хлопнула дверью. Унылая атмосфера «домашнего очага» холодила. Илья поплелся на кухню. Глотнул коньячку. Закурил. Тоска. Извечный вопрос трансформировался в глобальный: что же делать? Хрен его знает! Распроститься с Верой, вернуться назад в скуку, в замкнутое пространство – дом, работа – без элементарных человеческих радостей? Об этом не может быть и речи. Бросить все и уехать с Верой? А он близок к пику карьеры как никогда. Так что же делать?
Густой коньяк лился в стакан, отсвечивая янтарной прозрачностью. Едва он поднес стакан ко рту, замер. На него смотрела Любаша в белой ночной сорочке. Чудовище. Но не красивое, не сексуальное, не очаровательное. Настоящее. Илья медленными глотками выпил полстакана, так же медленно направился к Любаше, мстительно цедя:
– Хочешь спросить, где я был? С женщиной, которую ты видела со мной в постели. А тебе она понравилась? Правда, красивая? Красивая до такой степени, что я постоянно хочу ее. С ней я ожил. О, дорогая, что вижу! Тебе неприятно. Так ты притвора? Делаешь вид, что чокнулась?
По лицу Любы потекли слезы кривыми дорожками, она же не сумасшедшая и все понимает: нелюбовь мужа, злобу свекрови, испуг детей. Надо просто переждать. Но попытки спрятаться в большой квартире не имели успеха, душ – маленькая хитрость Любы, там ее невозможно достать. Когда видит Илью, тело вдруг покрывается липкостью, но это смывается быстро. Остальное время Люба пережидает, когда муж успокоится или уснет. Соль вместо сахара поставила? Помнит, значит – нормальная. А какая разница? Для нее просто не имеет значения ни соль, ни сахар, м