— Мне не хочется уезжать, мама, — тихо признался Керри, закрывая багажник.
Эмили с удивлением посмотрела на сына и вздрогнула, мгновенно уловив перемену в его голосе. По щекам мальчика стекали крупные слезы, и он не пытался скрыть от нее своих чувств.
— Мне очень нравится наш дом, — промолвил Керри.
Эмили прижалась к сыну, обняла его и вдруг подумала о том, что впервые за долгие годы обнимает сына на улице, где каждый встречный может обратить на них внимание и назвать его маменькиным сыночком, а это самый страшный приговор для выросших на улице сверстников. Конечно, Керри всегда противился этому, но сегодня не возражал.
Отстранившись от сына, Эмили с опаской посмотрела на него, боясь, как бы он не разрыдался. Сейчас не время для эмоций. Надо поскорее покинуть это место, а уж потом дать волю чувствам. Тем более что следует торопиться на самолет.
— Я тоже люблю этот дом, — сказала Эмили. — И буду безумно скучать по нему. Но сейчас нам нужно уехать, чтобы немного успокоиться и обдумать наши дальнейшие действия. Надеюсь, ты понимаешь меня.
Керри кивнул.
— Еще бы.
— Тогда полезай в машину и выбрось из головы все дурные мысли. А я еще раз все проверю в доме и запру дверь, хорошо?
— Хорошо.
Эмили поднялась на веранду, долго смотрела на резную дверь с затемненным овальным стеклом и отполированной до блеска бронзовой дверной ручкой, никак не решаясь переступить порог и тем самым отрезать себя от прошлого. Ведь это был ее дом, тот самый, в котором она мечтала провести остаток жизни и когда-нибудь услышать голоса внуков. И вот теперь она покидает его, и один Бог знает, удастся ли вернуться сюда снова.
Маргарет Уинстон рассеянно смотрела на полученные по факсу листы бумаги, тщетно пытаясь засунуть карандаш за ухо.
— Господи Иисусе! — воскликнула она, пробежав глазами сообщение, присланное детективом Донатом из Нью-Йорка. Полученная информация поражала воображение и не оставляла никаких сомнений в правильности ее предположений. — Эта дамочка действительно преуспела в своем деле. Потрясающая работоспособность, ничего не скажешь!
Щелканье клавиш компьютеров, бесконечные телефонные звонки и постоянный гул голосов офицеров полиции не только не мешали Маргарет Уинстон, но даже создавали ту особую атмосферу напряжения, без которой она уже не могла нормально работать. Много лет назад Маргарет научилась концентрировать внимание на важнейших делах, не замечая того, что происходило вокруг. А уж последнее дело заинтриговало ее с самого начала, более того — стало навязчивой идеей, от которой она не могла избавиться даже за пределами полицейского участка.
— Что-то интересное, мадам? — спросил Реджи, проходя мимо нее к автомату с холодной водой.
— Гм-м? — Маргарет оторвалась от бумаг и. взглянула на коллегу поверх очков. — О да, Реджинальд, не то слово. Просто какой-то ребус. Я только что получила факс из Нью-Йорка, и эти материалы имеют такое сходство, что совпадение исключено. Манера поведения, характер связывания рук, нижнее белье во рту жертвы и даже запах косметики, включая шампунь для ванной, — все свидетельствует о том, что преступления совершила одна и та же женщина, строго следующая своим привычкам, кстати весьма дурным. Впрочем, это уже дело вкуса.
Склонившись над ее столом, Реджи пробежал глазами полученные материалы расследования и сочувственно посмотрел на Маргарет.
— У них есть какие-либо выходы на нее?
— Увы, ничего, заслуживающего серьезного внимания. Однако они тоже связывают все свои дела с теми, которые находятся у нас. — Она протянула ему бумагу с хроникой совершенных и зарегистрированных преступлений в Сан-Антонио, Новом Орлеане и Лас-Вегасе.
— Да, впечатляющая география, — хмыкнул Реджи, возвращая бумагу. — Значит, в общей сложности у нас сейчас пять однотипных случаев.
— Полагаю, на самом деле их гораздо больше. — Маргарет сняла очки, пристально посмотрела на Реджи и устало потерла глаза, подумав, что уже почти четырнадцать часов безотрывно занимается этим делом, к тому же без завтрака и обеда. — Дорогой Реджинальд, я так проголодалась, что уже не обойдусь без чашечки кофе и того замечательного наполеона, который продается в булочной напротив. Надеюсь, я не слишком затрудню тебя, если попрошу сопроводить меня туда?
Реджи сделал широкий жест рукой, помог Маргарет подняться, а затем надеть твидовый жакет.
— В конце концов, — продолжала она, — нельзя же искать серийного убийцу на голодный желудок, не правда ли?
— Серийного убийцу? — удивился Реджи, выходя вслед за ней из здания полицейского участка.
Маргарет остановилась у двери и взглянула на сослуживца.
— А что ты удивляешься, Реджинальд? Неужели серьезно полагаешь, что мы, женщины, не способны на такие же ужасные преступление, как и вы, мужчины? Если это действительно так, то ты совершаешь очень большую ошибку.
Реджи решительно покачал головой.
— Нет, нет, у меня и в мыслях ничего подобного не было, мадам.
— Вот и хорошо, — удовлетворенно хмыкнула Маргарет и, подхватив Реджи под руку, потащила его на улицу. — Реджинальд, не семени, пожалуйста. Можешь идти немного быстрее? У меня очень важная встреча с генералом Наполеоном и сэром Эрлом Греем, — пошутила она, намекая на любимое пирожное и черный кофе.
Эмили и Керри стояли в длинной очереди лос-анджелесского аэропорта, дожидаясь того момента, когда можно будет взять билет на Техас. Не предполагая, что здесь такая жуткая очередь, они изнывали от усталости и жары.
— Мама, как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил Керри, с тревогой наблюдая за побледневшим лицом матери.
— Ничего, сынок, все нормально. — Эмили перехватила чемодан другой рукой. — Просто немного устала, вот и все. Кто бы подумал, что здесь такая очередь? Да еще и парковка черт знает где. Сюда легче из Африки добраться, чем от автостоянки.
— Извини, мама, это я во всем виноват. — Керри снова чуть не расплакался.
Взглянув на сына, Эмили решила, что вырастила очень доброго и хорошего парня. Причем он сам гордился своим послушанием и никогда не боялся, что его будут называть маменькиным сыночком. Правда, на людях Керри не проявлял своих сыновних чувств, но это уже совсем другое дело. Вот и сейчас он переживал и готов был расплакаться. И Эмили прекрасно понимала: сын страдает, считая, что огорчил ее и доставил массу хлопот.
— Знаешь, Керри, — прошептала она, — каждый человек иногда совершает необъяснимо-странные поступки. Но для меня ты все равно самый лучший мальчик на свете, тот же «милый козленок», что и в детстве.
Керри грустно усмехнулся, будто сожалея о том счастливом времени.
— Значит, ты до сих пор считаешь меня маленьким пердунчиком? — спросил он, вспомнив, как когда-то шутливо называла его мать.
Эмили приложила палец к губам.
— Тише. Здесь же толпа людей. Нет, Керри, я не считаю тебя ни маленьким, ни тем более пердунчиком, правда, в детстве ты действительно отличался редкой способностью издавать громкие звуки после обеда.
А в это время в другом конце аэропорта возле одной из автоматических камер хранения стояла высокая стройная блондинка с чемоданом из крокодиловой кожи и ключом от сейфа. Ее опьяняла гордость, поскольку она умела устраивать жизнь и добиваться успеха. Женщина отперла дверцу сейфа и вынула оттуда большую дорожную сумку. Сердце ее радостно забилось, а удовлетворение сменилось восторгом. Как долго она ждала этого момента! Наконец-то весь мир у ее ног!
Какой невиданный доселе трофей!
А все эти мерзавцы в Сан-Антонио, которые так часто повторяли, что Дороти Хейген никогда не добьется успеха, как и ее мамочка, проработавшая всю жизнь официанткой в небольшом захудалом кафе, теперь останутся с носом. И поделом. Теперь они у нее попляшут.
Да, все возвращается на круги своя. Пора показать всем этим выскочкам и высокомерным кретинам, кто настоящий хозяин в этой жизни. Некогда скромная и симпатичная девушка возвращается в родные места, где начнет новую жизнь. Ее шикарный стиль, прекрасный дом, дорогая одежда и море шампанского привлекут завистливые взгляды бывших друзей. Она будет жить как заморская принцесса — счастливо, беззаботно и вызывающе богато. И все в одночасье забудут, что Дороти — дочь бедной официантки, подрабатывавшей проституцией в свободное от работы время. Это будет реванш — приятный, возбуждающий и необычайно изящный. Поскорее бы добраться до родного города и окунуться в эту беззаботную и спокойную жизнь.
Как они все смеялись над бедной Дороти Хейген много лет назад, как наслаждались своим превосходством, как унижали ее при каждом удобном случае! И вот теперь пришло время расплатиться по долгам. Она напомнит им, что хорошо смеется тот, кто смеется последним. Впрочем, этим людям будет не до смеха. Дороти так прищучит их, что они даже не улыбнутся.
Крепко держа свои вещи, она поспешила в туалет, громко цокая каблучками по мраморному полу аэропорта. Боковым зрением Дороти отмечала, что мужчины, похожие на преуспевающих бизнесменов, бросают на нее плотоядные взгляды. Даже в сером костюмчике, слегка затемненных очках, с затянутыми в тугой пучок на затылке светлыми волосами она производила сильное впечатление на окружающих мужчин, и это льстило ей. По давней привычке Дороти отвечала на их взгляды, чуть заметно усмехаясь, однако постоянно контролировала себя, так как прекрасно понимала, что сейчас не время для кокетства. Главное — остаться незамеченной, не привлечь к себе внимание каким-нибудь экстравагантным поступком.
Вообще-то ей нечего опасаться. Тщательно заметая все следы и проявляя исключительную осмотрительность, Дороти добилась поставленной цели и теперь со спокойной душой могла отправляться домой. Вряд ли местная полиция или даже хитроумные деловые партнеры Квинна начнут искать ее здесь и сейчас. Если им и удастся выйти на след, то не раньше чем через несколько дней. Да и то лишь в том случае, если у них хватит ума разгадать мастерски составленный ею ребус. Однако многолетний опыт подсказывал Дороти, что осторожность никогда не бывает излишней. Если бы она не