е.
— Я имею в виду, дорогуша, — процедила Джейн, угрожающе покачивая стволом пистолета, — что нам с тобой придется вновь оседлать твой «мустанг» и проделать тот же путь, но теперь уже в обратном направлении. Иными словами, мы отправимся к тебе домой и отыщем твоего мерзавца.
— И что дальше?
— Дальше? А дальше моли Бога, чтобы твой щенок не потратил мои деньги! Ни единого цента!
— А если потратил? — не унималась Эмили.
Джейн равнодушно пожала плечами:
— Не знаю, что с ним сделаю. Впрочем, сейчас это не так уж важно. Едва ли он обрадуется встрече со мной, поскольку украл мои деньги.
— А что, ты сама никогда не воровала? — язвительно осведомилась Эмили.
— Воровала, и к тому же неоднократно. Но при этом у меня хватало ума не попадаться. — Джейн ткнула пистолетом в сторону двери. — Чего не скажешь про твоего драгоценного сыночка. Так что если он тебе дорог, не мешкай, быстро собирай шмотки и мы отправимся в обратный путь. И помолись, чтобы все обошлось.
Глава 10
— Неужели вы намерены переворошить столько бумаг? — Реджи уставился через плечо Маргарет Уинстон на груды листов, под которыми был погребен ее большой письменный стол. Хаос в этой комнате давно не удивлял его, поскольку за долгие годы совместной работы он уже привык к нему и полагал, что хозяйка считает такой образ жизни единственно приемлемым. — И все только потому, что какой-то нью-йоркский детектив упомянул о том, что у нашей леди южный акцент и характерные для этого региона повадки, — продолжал Реджи.
Маргарет взяла со стола стеклянное пресс-папье фирмы «Уотерфорд» и внимательно посмотрела на него, покачивая на ладони. Она вообще любила старые вещи, но этот предмет — особенно. Толстая призма из натурального стекла была настолько чистой, что, казалось, скрывала в своих радужных глубинах какую-то мистическую тайну.
— Как было бы замечательно, — вдруг проговорила Маргарет, — если бы это был магический кристалл, открывающий тайны бытия. Знаешь, Реджинальд, я сейчас в настолько затруднительном положении, что мне такая помощь очень пригодилась бы.
— В затруднительном положении? — Реджи оторвал взгляд от бумаг. — Это уже серьезно. А как же все те телефонные звонки, что вы сделали в последнее время?
— Они мало что дали. — Положив на стол пресс-папье, Маргарет потянулась к пухлой папке. — Точнее сказать, полученная мною информация лишь запутала дело. Я связалась с отделами по расследованию убийств почти во всех крупных городах южных штатов. Признаться, это в высшей степени неприятная процедура. Я задавала им один и тот же вопрос: есть ли у них какие-либо нераскрытые дела, где фигурируют жертвы насильственной смерти со связанными чулками или колготками руками и засунутыми в рот женскими трусами.
— Маргарет, вы что, так и сказали: «женские трусы»?
— Да, а что тут такого? Ты находишь это грубым? Дорогой мой, это же самый обычный вопрос. Если бы ты знал, что я услышала в ответ, то удивился бы еще больше.
Реджи улыбнулся.
— Представляю.
Маргарет покачала головой.
— Вы, янки, давно забыли о любезности и деликатности. У вас извращенное, даже вульгарное, чувство юмора. Да, именно вульгарное.
— А вы не допускаете, что наша леди ограничивает свою деятельность маленькими городами и поселками? — попытался сменить тему Реджи.
— Едва ли. Все известные нам жертвы были убиты в Лос-Анджелесе, Сан-Антонио, Лас-Вегасе, Новом Орлеане и Нью-Йорке. Полагаю, у нас есть основания считать, что сельским ландшафтам она предпочитает яркие огни крупных городов.
— А что, если эта дама работает и там и здесь? — не унимался Реджи.
— Вполне возможно, но при этом живет в крупных городах или по крайней мере часто посещает их, поскольку все факты свидетельствуют о том, что она любит изящное французское белье, импортную косметику и дорогие сорта шампанского. Насколько мне известно, в ваших захолустных магазинчиках, где всегда торгуют со скидкой, таких товаров нет и в помине.
— Верно. — Реджи почесал голову. — А что, если я прослежу весь путь продвижения этих товаров? Причем особое внимание уделю шампанскому и женскому белью. Как вы на это смотрите?
— Очень ценю твою готовность помочь, однако сейчас не стоит заниматься такими пустяками. В этом маленьком городке только два бутика торгуют подобными товарами, и я довольно часто захожу туда по своим делам.
— Правда? Никогда бы не подумал.
— Реджинальд, — бросила на него недовольный взгляд Маргарет, — оставь свои шуточки. Тебя совершенно не касается, где я покупаю нижнее белье и какое именно. Я упомянула об этом лишь потому, что давно уже поговорила с продавцами обоих бутиков.
— И что?
— Абсолютно ничего, к сожалению. Просто зря потратила время. Вот разве что прикупила по случаю кое-какие вещички для себя. Да и что я могла узнать, если до сих пор нет определенного представления о женщине, которую мы безуспешно пытаемся поймать. Я даже не могла с уверенностью сказать, какая прическа была у нее в тот момент, когда она посещала эти бутики. Если вообще посещала их когда-нибудь. По одним источникам, у нее были длинные рыжие волосы, а по другим — короткие и светлые.
— Увы, это так.
— Ну а как у тебя дела? Может, хоть ты похвастаешься успехом?
— Вряд ли. — Реджи потупился. — Заканчиваю составление списка членов семьи Квинна Иснера, его самых близких друзей и коллег. Но к сожалению, список будет очень коротким. Похоже, этот парень не отличался общительностью и не пользовался особым расположением людей.
— Неужели никто не дал тебе более или менее подробного описания этой таинственной проститутки?
— Нет. Кое-кто видел ее с ним на вечеринках и в ресторанах, но описать эту женщину никто не берется. Она всегда была в солнцезащитных очках, держалась незаметно и ничем не привлекала к себе внимания. Однако все утверждают, что у нее длинные огненно-рыжие волосы, темные очки, длинные стройные ноги и легкая походка.
— Похоже, ты говорил только с мужчинами?
— Да.
— Понятно. Поэтому ты и не узнал, какая у нее кожа, профиль, овал лица, нос — вздернутый и задиристый или…
— Нос? — насторожился Реджи. — Нет, никто не говорил, что он у нее вздернутый или задиристый.
Маргарет укоризненно покачала головой и прищелкнула языком, что всегда означало недовольство.
— Да, Реджинальд, ты, на беду, так же вульгарен, как и все твои соотечественники. Подозреваю, что вы, американцы, стали жертвой слишком частых кровосмесительных браков.
— Если ты вздумаешь, не дай Бог, что-нибудь выкинуть, — Джейн указала на контору мотеля, — мне придется убить несчастную старушку. Так что не делай глупостей, а то ее смерть останется на твоей совести. Надеюсь, ты хорошо уяснила это?
Эмили шла рядом с Джейн по заасфальтированной площадке автостоянки и думала о своем. Это предупреждение вернуло ее на грешную землю. Она прекрасно понимала реальность угрозы. Хотя Джейн и убрала пистолет в карман юбки, но всем своим видом показывала, что готова применить его в любую минуту.
— Неужели ты действительно способна убить совершенно невинного человека? — спросила Эмили, отлично сознавая, что люди, не способные на такой поступок, ведут себя несколько иначе. С одним из таких людей она прожила значительную часть своей жизни. А Джейн произнесла эти слова так спокойно, что не оставалось никаких сомнений в серьезности ее намерений. Она не угрожала, не притворялась, не стремилась запугать, а просто предупреждала о последствиях. В голосе Джейн ощущалась уверенность в себе и решимость вернуть свое состояние, чего бы это ни стоило. Таким тоном синоптики извещают людей о приближающемся урагане.
— Абсолютно невинных людей на свете не бывает, — глубокомысленно заметила Джейн, когда они миновали несколько пустых помещений. — Что же до смерти, то меня это ничуть не пугает. Все мы рано или поздно покинем нашу грешную землю и отправимся в мир иной. Надеюсь, ты не станешь спорить со мной по этому поводу.
— Что-то подобное я уже слышала от тебя, — отозвалась Эмили, пытаясь разобраться в случившемся. Разумеется, она боялась за себя и за сына, но что-то заставляло сопротивляться и размышлять о логике поведения преступника, замышлявшего совершить убийство. — Меня всегда интересовал один вопрос, — продолжала Эмили, пытаясь хоть немного успокоить свою попутчицу. — Не понимаю, как люди, подобные тебе, ладят с собой, как примиряют остатки совести со своими поступками? К примеру, как ты можешь встать утром, посмотреть на себя в зеркало и не вспомнить при этом о страданиях, причиненных тобою другим?
— Что значит «люди, подобные мне»? — разозлилась Джейн, остановившись посреди парковочной площадки, и Эмили вдруг почувствовала, что зашла слишком далеко. — Интересно, чем я, собственно, отличаюсь от тебя и всех прочих? — продолжала допытываться Джейн. — Да ничем, кроме того, что я хорошо знаю, чего хочу от жизни, и имею смелость добиваться своей цели.
— А как же те, кому ты причиняешь боль и страдания ради достижения своей цели?
— Я никогда не причиняю боль и страдание тем, кто этого не заслуживает. — Джейн надменно посмотрела на собеседницу. — И вообще, ты говоришь обо мне как о закоренелой преступнице.
— Ты же сама сказала, что без колебаний убьешь ни в чем не повинную старушку, к тому же по первому требованию поменявшую тебе простыни.
— Верно, но только в том случае, если ты вынудишь меня к этому. Так что веди себя разумно и не вздумай натравить на меня полицию.
Эмили удивилась странной логике Джейн. И как она живет с подобными взглядами? Впрочем, вероятно, Джейн смотрит на себя совсем с другой точки зрения. Ключ к ее разгадке — грубый и вульгарный прагматизм, не знающий никаких моральных ограничений.
— Понятно, — подытожила Эмили, — если я создам для тебя проблемы, ты застрелишь хозяйку мотеля и это будет на моей совести, верно?
Джейн самодовольно ухмыльнулась.