Но надо было такому случиться, что как раз за день до бала братья и Тиль устроили очередную каверзу — хотели большой костер в саду, а едва не подожгли весь замок, — живописная иллюзия огненной проказы проиллюстрировала рассказ Джея, — Отец ужасно разгневался и испугался за детей. Близнецы впервые были выпороты отцовской рукой, а Тиль…. Скрепя сердце, любящий родитель торжественно сжег дорогое дочкино платье и сказал, что в этом году она ни на какой бал не поедет, он отправится в королевский замок один и постарается присмотреть себе жену, а детям, окончательно отбившимся от рук, — новую мать!
Тиль, Ильд и Дильд пришли в ужас, громко каялись, обещали больше никогда так не проказить, но отец был неумолим! Настал день бала, граф Реборн отбыл на праздник в гордом одиночестве. Конечно, насчет мачехи он соврал, желая устрашить негодников, да и дочурку все-таки собирался вывести в свет через луну-другую, но дети-то этого не знали и здорово испугались! Тут изобретательная Тиль вспомнила об амулете крестного — волшебника, что приезжал иногда в замок погостить и всегда веселил детишек. Братья горячо поддержали идею сестры и, открыв замочек на крышечке, принялись громко звать взрослого друга. Добрый мужчина, хоть и страдал от сильнейшего похмелья, все-таки явился на истошный зов и три зареванных подростка поведали ему о проблеме, — опухшая физиономия мага заставила сопереживающее поморщиться мужчин-слушателей. — Крестный посочувствовал малышне и нашел выход. Из пепла восстановить спаленное разгневанным родителем платье он, разумеется, не мог, зато предложил позаимствовать парадный камзол графа и временно уменьшить его по фигуре Тиль, а так же подсказать код магического сейфа, откуда можно извлечь фамильные драгоценности. Так что наряженную в костюм и маску пажа девушку, предвкушающую долгожданное веселье, крестный телепортировал прямо на балкончик королевского замка, откуда и обещал забрать ровно в полночь, как только закончится обещанный фейерверк.
Оказавшись на балу, юная Тиль в маске хорошенького пажа, первым делом постаралась отыскать в пышной толпе отца. Прежде чем развлекаться, следовало проверить, исполняет ли папа зловещую угрозу — ищет ли детям мачеху. Огненно-красный костюм графа дочь углядела быстро. К счастью, родитель беседовал с каким-то мужчиной. Перстень-слухач, заколдованный сочувствующим крестным, оказался весьма кстати. Тиль навела его на отца и услыхала:
— …Нет, не взял… Эти дети сведут меня в могилу, они просто неуправляемы, я понимаю, возраст такой, но я скоро поседею с ними! Вместо того, чтобы думать о замужестве, Тиль хулиганит с братьями, как дитя! Дошло до того, что я пригрозил им женитьбой!
Что сказал собеседник отца, девушка не слышала, зато его ответ окончательно развеял подозрения дочери:
— Нет, конечно, я не собираюсь жениться! Упаси Творец! У Ауроры был только один любовник, и то я до сих пор ломаю голову мои ли дети Ильт и Дильд, хорошо еще у Тиль родимое пятнышко по женской линии в роду передающееся, а то бы тоже сомневался….
Девчушка отключила слухач и только покачала головкой. Надо же какие секреты можно узнать совершенно случайно! Впрочем, отец все равно их любит всех одинаково, а мама давно в могилке, так что теперь уже и неважно, что было когда-то, зато сейчас впереди праздник!
Первым делом, вдоволь налюбовавшись с балкончика на пышную толпу дам и кавалеров, разряженных кто во что горазд, Тиль определила, где находятся столы со сластями, и поспешила туда. Она хотела не только налакомиться вдосталь, но и притащить что-нибудь особенно вкусное братишкам.
Тут как раз заиграла музыка и начались танцы, пространство вокруг столиков с тортами, пирожными и прочими восхитительно соблазнительными вещами стремительно опустело. Обрадовавшись, Тиль потихоньку спустилась с балкончика и вдоль стеночки, укрываясь за портьерами, пробралась к вожделенным лакомствам. Глаза просто разбегались! Хотелось попробовать все! Недолго думая, девушка взяла в одну руку пирожное, во вторую яблочко в глазури и попятилась к стеночке, чтобы следить за танцами и кушать.
«Ой!» — раздалось сзади, когда она натолкнулась на что-то, вернее, на кого-то жесткого и худощавого.
Тиль подпрыгнула от неожиданности и обернулась. У стенки стоял молоденький парень в костюме пажа с большим беретом, украшенным пышным зеленым пером. В правой руке у него тоже было яблоко в карамели. Было, а сейчас оно намертво прилипло к пятой точке на брючках девушки. Девушка растерянно заморгала и поспешила извиниться. В ответ парень захлопал длиннющими ресницами, почему-то густо покраснел и покаянно заметил, что виноват сам, потому что засмотрелся и не успел отойти в сторону из-за чего и испачкал костюм собеседника. Тиль завздыхала, соображая, чем бы поскорее оттереть липкое пятно, пока оно не засохло и не испортило безвозвратно папин костюм. А паж все не унимался, робко уточняя, не сердятся ли на него? Тиль беспечно ответила, что нисколько не злится, потому что сама виновата, засмотрелась на бал, растяпа, вот и влипла! Покаявшись, Тиль с удовольствием засунула в рот пирожное целиком, чтобы поскорее освободить руки. Паренек же, наблюдая за тем, как девушка лопает сладости, почему-то совершенно смешался. Доев, проказница принялась вслух соображать, где бы раздобыть воду, чтобы оттереть испачканный костюм. Попутно она слизывала с ладошки крошки и крем от пирожного и обсасывала яблоко в карамели. Сосед, стыдливо качая огромным беретом и то и дело виновато опуская зеленые глаза, подсказал, что вода есть в хрустальной ладье для омовения рук. Про свое яблочко, отпечатавшееся на попке собеседницы, паж, казалось, совершенно позабыл.
А девушка приободрилась, стащила со стола кружевное полотенчико и быстро опустила его в воду, чтобы почистить костюм влажной тряпкой. Снова потупившись, юноша застенчиво предложил помочь, и Тиль с готовностью протянула ему полотенце, подтвердив, что сзади вытирать неудобно и в ответ предложила пока подержать яблочко нового приятеля.
Над ухом Тиль часто задышали, а брюки принялись оттирать кончиком мокрого полотенца с очень-очень старательным видом, девушка вновь перевела взгляд на танцующих дворян. Залюбовавшись кружением пар, она машинально сунула в рот чужое яблоко. Конечно, Тиль почти тут же опомнилась, покаялась и пообещала взять для пажа новое лакомство.
«Не надо, я твои брюки вытер, а яблоко и это доем», — поспешно заверил паж с пером и, забрав яблоко, его пальцы немного дрожали, когда соприкасались с пальцами Тиль, осторожно отгрыз краешек именно там, где надкусила девушка.
«Ты тоже яблоки в карамели любишь?» — весело спросила Тиль.
«Очень, — конфузливо признался парень и робко спросил: — А почему ты не танцуешь?»
«Не люблю, — честно ответила девушка. — Мне больше сладости всякие нравятся и менестрелей слушать, чем плясать.»
«А в соседней зале сейчас как раз странствующий Великий Нестоан будет „Легенду о Вигрине“ петь, — оживился собеседник, — пойдем послушаем?»
«Пошли!» — обрадовалась Тиль, и заспешила за новым приятелем.
Элия исправно вырисовывала все страстные попытки одного «пажа» приударить за «другим» и абсолютно непробиваемую наивную невосприимчивость Тиль ко всем обходным маневрам и толстым намекам. Публика хихикала и косилась на Отиса.
Вместе Тиль и паж слушали баллады Нестоана, следом за ними еще несколько песен его ученика, потом снова лакомились сластями, перепробовав все самое вкусное, что нашли. Тиль опять перепачкалась, и новый знакомый снова старательно оттирал ее брючки. Оказалось, что им нравятся не только одинаковые сладости и песни, они обожали одни и те же книги и болели за одних и тех же рыцарей на турнире и вообще, казалось, что познакомились не пару часов назад, а знают друг друга целую жизнь. Тиль словно нашла третьего брата!
А ближе к полуночи был фейерверк, за которым новые друзья наблюдали на балкончике, куда предусмотрительно поспешила вернуться девушка, чтобы не пропустить времени явления крестного.
Они стояли бок о бок, смотрели на разноцветные огни, озарявшие парк и восхищенно вздыхали, потом рука нового знакомца, Тиль так и не удосужилась спросить его имя, сжала руку девушки, а вторая двинулась куда-то вниз и погладила мягкую половинку.
«Чего? — не поняла Тиль, — все-таки яблоко не оттерлось?»
«Агхм, нет… я хотел сказать… что я….» — вконец растерялся ее приятель, а тут как раз на балконе возник крестный.
«Ага, вот и ты! Пора домой!» — заявил он, очень торопясь на назначенное свидание, схватил девушку за свободную руку и дернул ее к себе, но в другую ее руку крепко вцепился паж в берете с пером. Девушка, шмякнулась о парапет балкона, пряжка угодила в металлическое крепление и намертво застряла там. Крестный дернул сильнее, крепление не выдержало, и телепортировался вместе с девчушкой домой. Тиль исчезла, оставив лишь пряжку от пояса. Ее новый приятель завопил что-то горестное и рухнул на колени, перед пряжкой, лихорадочно выколупывая ее из креплений парапета.
Дома испорченный пояс от парадного костюма отца пришлось запрятать в самый дальний угол гардероба. Детишки и крестный заодно очень надеялись, что граф нескоро хватится этой части туалета. Тиль поделилась с братишками сластями, которые успела заначить в мешочек на поясе и рассказать о том, как замечательно провела время.
Детишки еще успела вдоволь наговориться и лечь спать, прежде, чем вернулся с бала уставший отец. А в следующее семидневье…. В замок графа прибыл торжественный выезд принца Валентайна.
Юный принц изо всех сил делал вид, что заехал в поместье совершенно случайно на прогулке, но так отчаянно путался в словах, краснел и заикался, что даже доверчивый граф почувствовал, что дело нечисто и когда юный наследник престола попросил переговорить с подданным наедине, охотно повел юношу в свой кабинет. В голове графа каких только мыслей не было: об ужасном заговоре, о болезни родителей юноши, об убийцах, но такого, такого граф совершенно не ожидал. Едва Реборн закрыл дверь кабинета, принц взмолился: «Граф, умоляю, позвольте мне увидеть его!»