проблеваться. Отбойник в месте удара разорвало надвое, фура чуть припала на передок, заднее колесо «Ауди» еще слабо крутилось. Несмело подходил народ, оглядывали мятую кучу железа под днищем фуры, кто-то дал водителю бутылку воды, и тот немедленно вылил себе половину на голову.
— Последний рейс в этом месяце, премию обещали… откуда ж эта паскуда вылезла… — услышал Андрей, подошел ближе. Сердце колотилось, в ушах грохотала кровь, предметы сделались нечеткими, но он быстро пришел в норму.
— Там он, там, — послышались голоса, Андрей повернулся. Высокий седой мужик в очках показывал куда-то в сторону придорожного болотца, несколько человек уже бродили там по обочине, но вниз идти не решались. Андрей подошел и уже издалека увидел лежащего ничком человека: лицом в грязи, не шевелится, руки странно вывернуты. Отвернулся и пошел к «Тойоте» через небольшую толпу, чувствуя, что сил остается лишь добраться до отеля. Почему-то считал себя пусть косвенно, но причастным к смерти Шпинькова. Понятно, что засранец он был еще тот, но не настолько же, чтобы вот так глупо и страшно погибнуть. А народ вокруг как с ума сошел, фотографировали и фуру, и раскуроченную «Ауди», и труп Шпинькова тоже, наверное, засняли, с них станется. Андрей перебрался через отбойник, обошел фуру и лицом к лицу столкнулся с блондинкой. Невысокая, растрепанные желтоватого оттенка волосы до плеч, худое лицо, серые глаза, коричневая куртка, джинсы, кеды, синяя сумка в руках — Андрей невольно остановился. Блондинка отступила, недовольно глянула снизу вверх, и Андрей моментально узнал ее. Вспомнил их недавние посиделки в кафе на троих: Шпиньков, Мартынов и она, что стоит сейчас напротив. Впрочем, нет, уже быстро уходит прочь, чуть ли не бежит, значит, тоже узнала, а он думал, что вчера остался незамеченным.
Издалека послышалось кряканье спецсигналов, Андрей очнулся и пошел за девушкой. Та уже пропала из виду, и Андрей зря крутил головой по сторонам. Дернулся вправо-влево, налетел на какого-то взволнованного юношу, что громко делился по телефону подробностями катастрофы, спихнул его с дороги, побежал назад. Не зря эта мадам тут оказалась, ох не зря, и надо бы с ней потолковать по душам, желательно сегодня же. Да только та точно сквозь покрытие дорожное провалилась, нигде ее не видать.
Машины начали разъезжаться, со всех сторон мигали «люстры» и слышались призывы освободить проезд. Мимо проехал один автомобиль, другой, третий, потом «Скорая» к водителю фуры, едва не столкнулась с синим «цитроном». Машинка сдала назад, взяла правее, Андрей спрятался за людей: за рулем «Ситроена» сидела знакомая блондинка и говорила по телефону. Андрей пропустил машину, запомнил номер и добрался наконец до своей «Тойоты». Позвонил Иванову, продиктовал цифры и марку машины.
— Завтра, — буркнул Иванов, — утром будет информация. У нужного человека зуб болит, он на сегодня к врачу отпросился.
И не обманул, сам позвонил аж в половине восьмого и с ходу принялся грузить Андрея новостями. Во-первых, найденные у проходной гильзы оказались от «макарова», то есть безусловно нарезного, боевого оружия, а не от резинострела, во-вторых, Шпиньков умер только в машине «Скорой», а в болоте плавал еще живым. А барышню зовут Романова Маргарита Сергеевна, ей сорок пять лет и работает она в местной налоговой инспекции ведущим специалистом.
— Сорок пять? — вырвалось у Андрея. Иванов пошуршал бумагами и подтвердил:
— Ну да, баба ягодка опять. А что не так?
— Нормально все. — Андрей дал отбой и пошел умываться. Пока приводил себя в порядок, еще раз припомнил внешность Романовой, подумал, что на сорок пять она ну никак не тянет, даже вблизи, и что Иванов что-то напутал. Хотя, учитывая современные методы пластической хирургии и связь этой Романовой с рейдерами, можно поверить. Андрей собрался, наскоро поел в кафешке при отеле и поехал знакомиться.
«Цитрон» увидел еще издалека, синяя машинка мокла под дождем у выезда с парковки. Андрей припарковался с торца здания, у глухой стены без окон, поглядел на «Ситроен» со стороны и вошел в налоговую. Внутри оказалось весело и шумно, крикливые полные тетеньки атаковали белобрысую девицу за стойкой, что-то требовали хором, девица вяло отбивалась и жалась к стенке. Охранник, усатый важный пенсионер в черном комбезе, читал газету и на столпотворение у стойки не обращал внимания. Он охранял турникет, куда допускались лишь избранные: сотрудники налоговой и особо важные посетители. Эти опасности не представляли, и дед спокойно дочитал прессу и принялся разгадывать кроссворд. Романовой поблизости не оказалось, как и в зале направо от деда, где в окошках сидели недовольные барышни, а рядом толпились встревоженного вида тетеньки, нагруженные тяжелыми папками, полными бумаг. Андрей прошелся по залу, убедился, что Романовой тут нет, и вышел на крыльцо. В лицо ударил порыв холодного ветра вперемешку с дождем. Андрей купил в магазинчике поблизости маленькую пластиковую бутылку воды и вернулся к зданию налоговой. Осмотрелся, спрятался за толстый клен и бросил бутылку на капот синего «Ситроена». Запищала сигнализация, Андрей, воровато пригибаясь, подобрал бутылку и вернулся в укрытие. Сирена поорала еще с полминуты и умолкла. Андрей глянул на фасад здания: муравейник в пять этажей высотой, на окнах где жалюзи, где шторки, где ничего, кроме цветов, а где-то и того нет, навалены кипами документы. Швырнул бутылку еще раз, с тем же успехом, потом третий, потом на крыльце показалась Романова. Сегодня она была в длинной черной юбке, в той же куртке и снова в кедах, волосы убраны назад. Вытянула руку с брелоком сигнализации, принялась жать на кнопку, вой прекратился. Андрей немедленно метнул бутылку снова, на этот раз в бампер, обежал парковку по периметру и оказался сбоку от Романовой. Та быстро шла к своей машине, по сторонам не смотрела, Андрей оказался у женщины за спиной, схватил за локоть. Романова вздрогнула, выронила брелок и резко повернулась. Узнала его моментально, в ту же секунду, отшатнулась, Андрей схватил ее за плечи и прижал к себе.
— Ритка! — проорал он радостно, — Ритка, привет! Не узнала меня? Значит, я буду богатым!
На них посмотрели несколько человек, одна невыспавшаяся по виду толстенькая серьезная мадам и девушка, что шла с ней рядом. Обе глянули равнодушно на парочку «старых друзей» и заторопились к крыльцу. Романова дернулась, пробормотала сдавленно:
— Вы с ума сошли? Вам что…
Андрей обнял ее крепче, прижал к себе и прошептал Романовой на ухо:
— Не ори, надо поговорить.
И разжал объятия, но встал так, чтоб закрыть Романовой отход. Та отшатнулась, подобрала брелок и нажала кнопку. Сигнализация умолкла, Романова принялась осматривать машину. «Ситроен» стоял впритык к бордюру, дальше начинался забор, Андрей стоял на единственном свободном пятачке, и Романова не могла пройти дальше. Она насупилась, уставилась на Андрея, тот разглядывал ее, не особо скрывая свой интерес. При свете дня она выглядела старше, чем вчера в забегаловке и на дороге, морщинки у глаз и губ отчетливо проступали в сером свете дождливого дня, волосы выглядели ухоженными, но давно не крашенными. И даже сейчас Романова не выглядела на заявленные Ивановым сорок пять, ну на тридцать шесть — тридцать восемь лет, не больше, Андрей бы ей и сорока не дал. Да и фигура в порядке, хоть и одевается по-бабски, взгляд острый, движения резкие, не по заявленному возрасту. Романова запахнула куртку и зло смотрела на Андрея.
— Я полицию сейчас вызову. — Она достала из куртки телефон.
— Я сам полиция, почти. — Андрей шагнул вперед, и Романова попятилась, остановилась только у бордюра, за которым начинались ажурный забор и шумная дорога. Андрей встал так, чтоб загородить Романову от камер над входом в налоговую, и проговорил негромко:
— Прикинь, Шпиньков в болоте живым валялся. Живучий оказался, как гадюка.
Романова весьма натурально удивилась:
— Какой еще Шпиньков? Вы меня с кем-то перепутали, юноша.
И улыбнулась, стерва, вполне себе белыми ровными зубами, засунула руки в карманы куртки. Андрей взял ее за локти, притянул к себе. Романова без страха смотрела ему в лицо.
— Старший экономист с «Посадской трубы», — сказал Андрей. — Вы с ним вчера встречались в местной забегаловке, он курицу лопал. Я вас там видел и, как ты понимаешь, информацию зафиксировал. Могу показать, если интересно.
Романова повела черной бровью, захлопала ресницами.
— И что, теперь запрещено есть курицу в общественных местах? Он оскорбил чьи-то чувства?
Стояла спокойно, бежать не собиралась, орать что-то вроде «помогите, убивают» тоже. Просто стояла и ждала, что будет дальше.
— Что ты вчера на дороге делала? — Андрей едва скрывал накатившую вдруг злость. Эта дрянь без возраста то ли к встрече заранее готовилась, то ли нервы у нее с руку толщиной. Либо чувствует за собой такое прикрытие, что можно и дуру включить.
— Ехала по своим делам, тут авария, пришлось ждать. А тебе какое дело? — вполне предсказуемо отозвалась она со своей поганой улыбочкой. Андрей отпустил ее, отступил. Раз в лоб не вышло, попробуем по-другому.
— Мне-то по фигу, веришь? — Он принялся искать в карманах ключи от «Тойоты», нашел, подкинул на ладони и отошел в сторонку. Романова не шелохнулась, склонила голову набок и смотрела на Андрея. Тот поймал в воздухе ключи, зажал их в кулаке.
— Ладно, я к Глухову поехал, ему и насчет курицы будешь сказки сказывать, и насчет аварии.
И направился к своей машине, даже не кивнул Романовой на прощание. Почти сразу же за спиной послышались торопливые шаги.
— Погоди. — Он делал вид, что не слышит, остановился, когда Романова схватила его за рукав. Улыбочку как ветром сдуло, было видно, что женщине не до шуток.
— Погоди, — повторила она. — Ты на Глухова работаешь? — И, не дождавшись ответа, сказала: — Давай договоримся…
— С Глуховым договариваться будешь, голубушка. — Андрей вырвал руку и едва не заехал Романовой по носу. Вышло случайно, та успела отпрыгнуть вбок, и все обошлось. Взгляд, выражение лица — все разом изменилось, она не сводила с Андрея глаз, ему даже не по себе сделалось от пристального злого взгляда.