— Ты чего, больно же! У тебя только документы спросили, покажи, и мы уйдем, мы закон уважаем, просто дверью ошиблись… Братва, у него нож!
Юра киборгом вошел в квартиру, дверь закрылась, а поскольку была прочной, металлической с замками по типу сейфовых, изнутри не доносилось ни звука. Андрей строго по инструкции набрал «102», представился и сообщил:
— Нападение на группу быстрого реагирования. Мы ошиблись адресом, нам оказали вооруженное сопротивление. Документов на квартиру у жильцов нет, национальность… Сами догадаетесь или подсказать?
Сотрудник полиции соображал быстро, уточнил лишь, что происходит.
— Не могу знать, — честно сказал Андрей. Ему и самому до чертиков было интересно посмотреть на происходившее за дверью стойбища, и сам бы с великим удовольствием поучаствовал, но уговор есть уговор. Да и к чему парням мешать, когда еще такая развлекуха выпадет.
— Андрей, что там? — Мать колотила в закрытую дверь. — Что происходит?
Андрей выпустил ее, женщина выскочила на пустую площадку, закрутила головой по сторонам, глянула на сына с величайшим разочарованием во взгляде.
— Ничего. — Тот обвел пространство рукой. — Видишь, все тихо и никого нет. Тебе показалось.
— Странно. — Мать поднялась на пару ступенек, глянула вверх, вниз, снова на сына и ушла в квартиру. А через десять минут приехала полиция.
У бойцов Андрея оказалось при себе все необходимое: и документы, и разрешение на ношение и применение аргументов, и свидетельства о регистрации аргументов, а у неандертальцев ничего, кроме сомнительных книжонок, найденных при обыске, и давно истекших разрешений на работу. И ножа, переделанного из штык-ножа «калашникова», заточенного едва ли не до бритвенной остроты, ну и пары кухонных, которые полиция тоже прихватила на всякий случай. Дима, нервно моргая, предъявил порезанную ладонь, заявил, что не ждал нападения и защищался как мог. Главарь с разбитой рожей, длинный, точно глист, крутился в наручниках и крыл всех присутствовавших на трех языках, в основном на русском международном. Квартирантов в количестве восемнадцати голов собрали по квартире, капитан оглядел их, протянул с сомнением в голосе:
— Они сами-то дойдут?
— Не дойдут — поможем, — успокоил его Мишаня, — доведем, куда скажете.
Капитан поблагодарил и взялся за рацию, Андрей увел своих в подъезд.
— Я же говорил — аккуратно, — начал он, — не калечить…
— А мы аккуратно, — ухнул Вася, — у них только морды разбиты, а остальное цело, хоть сейчас на рентген.
— А это что? — Шерхан вскинул порезанную руку, — киска оцарапала? Там резак — во! — Он рубанул себя ребром ладони чуть ли не по плечу, демонстрируя размер ущерба. — Степа, это на какую статью потянет?
Степа грустил и на Диму не обращал внимания.
— Нож жалко, — пробормотал он, — я его в командировке сам сделал. Семь лет со мной был, как память. А пришлось козлам этим отдать.
— Отпечатки стер? — поинтересовался Вася. Степа мотнул головой, Шерхан нашел в кармане пластырь и прицеливался левой рукой заклеить распухшую царапину на левой.
— На благое дело не жалко, — бормотал он, чертыхаясь. У Андрея зазвонил мобильник. Диспетчер единым духом выпалила адрес и суть проблемы, бойцы по лицу начальника все поняли и ждали отмашки.
— Торговый центр «Галактика», попытка кражи платежного терминала! — это Андрей крикнул им вслед, потом набрал водителя, продиктовал адрес. Шерхан на ходу скомкал пластырь и облизывал царапину реально не глубже кошачьей, получил от Мишани в спину, и группа с топотом ринулась к машине. Успели они тогда точно по нормативу и приняли злодеев с поличным точно на выходе, и снова объяснялись с полицией, но уже по поводу прямых своих обязанностей, а не по стечению обстоятельств, как написали тогда в другом протоколе. Квартира с того дня стояла пустая, цветы вернулись на подоконники, наборный пол радовал четкой геометрией рисунка и чистотой, от вони и следа не осталось. А сейчас все шло к тому, что история могла повториться. То ли квартиранты с отсидки вернулись и, затаив злобу, решили отомстить, то ли другие, на новенького. Хотя стены на прямое попадание снаряда среднего калибра рассчитаны и звукоизоляция будь здоров, но всякое может быть.
Андрей потянулся к выключателю на стенке.
— Лампочка перегорела, — шепнула от порога мать, — два дня назад. Тогда и началось. Может, полицию вызвать?
Андрей сделал вид, что не слышит, и приоткрыл дверь. Стук исчез, из коридора внутрь пробивался тонкий мутный луч света, выхватил из полумрака угол старого холодильника с большой блестящей ручкой, полки над ним, заваленные свертками, от которых не очень хорошо пахло. Мелькнула перед носом какая-то мелкая крылатая дрянь, Андрей отшатнулся, вглядываясь в темноту, откуда выступали контуры знакомых предметов. Стопки книг и газет на холодильнике, рядом коробка из-под советского телевизора «Электрон», чуда техники восьмидесятых, цветного телевизора, редкая вещь по тем временам. Тоже набита черт знает чем, и от нее так же мерзко пахнет сыростью и плесенью. Дальше стеллаж с баночками, коробочками, в полумраке виднелись старые кастрюли, ковшики, ржавые чайники и сковородки без ручек, а на самом верху громоздится расписная вазочка с давно увядшими цветами, снова свертки, мешок в углу. И королева барахолки, старая швейная машинка в тумбочке, покрытая сверху ажурной, серой от пыли салфеткой, сверху мятый жестяной чайник в цветочках, чашки на подносе, снова газеты и пыль, кругом пыль и затхлость.
Грохнуло так, что Андрей замер на ходу, осмотрелся моментально и вовсе перестал что-либо понимать. Стены напротив можно рукой коснуться, готов биться об заклад, что здесь, кроме него, ни одной живой души, а вот поди ж ты: сидит где-то поблизости и хихикает, наверное. А стук вблизи звучал по-другому, стал не только громче, но и злее, что ли, точно некто предупреждал — не подходи, хуже будет. Андрей чертыхнулся про себя и увидел в коридоре Светку, та маячила напротив двери и того гляди окажется в кладовке.
— Уйди, пожалуйста, — сквозь зубы проговорил Андрей. Обстановка нравилась ему все меньше, рукоять топорика нагрелась в ладони и сделалась скользкой от пота.
— Может, и правда полицию… — выдохнула Светка, глазища ее блеснули, точно от слез.
— Может, — проговорил Андрей, — может, и полицию. Сейчас гляну и позвоню. Телефон достань и отойди к двери, если что — бегите в подъезд.
Он говорил нарочито громко, не для Светки, а обращался к тому, кто ждал в темноте. Раздался короткий шорох и еле различимый звук, не то писк, не то стон. Светка, громко топая каблуками, пропала из виду, Андрей поудобнее перехватил топорик, прислушался. Источник шума определился наконец: та самая машинка с тумбочкой, внутри которой — Андрей лишь сейчас сообразил — мог запросто поместиться некрупный человек, подивился на свою бестолковость. Действительно, зачем ждать снаружи, когда имеется тайничок, не очень комфортный, зато надежный. Мать, поди, раз сто в кладовку заглянула и, никого не обнаружив, вооружилась на всякий случай. Андрей рывком распахнул дверцу тумбочки, сунулся внутрь.
И едва не задохнулся от вони, в лицо ударил запах тухлой сырости и дерьма, и все это перебивала омерзительная сладость, от которой желудок сжался в комок и подкатил к горлу. Андрей зажмурился, но в последний момент успел заметить движение слева и снизу, отшатнулся рефлекторно, и тут же концентрированный сгусток вони оказался возле лица. Андрей отмахнулся, но не топором, рукой, сгусток оказался мягким, толстым, то ли в шерсти, то ли в опилках и сырым на ощупь. Врезался, судя по звуку, в холодильник, тут тьма заверещала, завыла, Андрей шарахнулся к стенке, ничего не понимая, оглядывался в полумраке.
— Что там? — раздались из коридора два голоса, — Андрей, тебе помочь?
Это Светка выдала, с нее станется, сейчас прискачет.
— Стой там! — крикнул он. — Я позову!
Тьма бросилась под ноги, сжалась в комок и подлетела чуть ли не к потолку, при этом орала все громче и громче. Андрей ударил топором наугад и попал, клубок отлетел к коробке из-под телика, пропал за ней. И принялся возиться там, драть обои и мерзко шуршать, точно в ящике шевелилась прорва змей. И тут одна показалась наружу, полезла вверх по стене с тихим треском, извиваясь всем телом, причем вид у твари был такой, точно она сожрала что-то крупное и еще не успела переварить. Крохотная острая башка шустро вертелась по сторонам, хвост колыхался, гадина скребла брюхом по обоям и прерывисто сквозь зубы продолжала верещать. Андрея прошиб холодный пот, он скинул пиджак, вышвырнул его в коридор и остался с монстром один на один. Краем глаза заметил Светкину неслышную тень, она пропала вместе с пиджаком, потом раздались два приглушенных голоса, а потом остался только этот визг. Монстр влез чуть ли не под потолок, обернулся и заорал Андрею в лицо. Мелькнули два острых передних зубы, морда собралась гармошкой, хвост чисто по-змеиному извивался на обоях, тварь верещала так, что закладывало уши. «Крыса — сообразил Андрей, — это просто крыса». Вспомнил, как в учебке, в карауле, они, трое безбашенных юнцов, отловили в казарме такую же тварюку и развлекались тем, что пинали ее друг другу, точно мячик. И как после очередного паса крыса подскочила так же высоко, ухватилась за шинель «футболиста», взбежала по ней и вцепилась парню в щеку. Кровь полилась на пол, крысу общими усилиями оторвали и прикончили на месте, парня сдали врачам, и у него навсегда остался рваный шрам, сначала багровый, а к концу службы побелевший.
Наваждение спало, Андрей с силой врезал топором зверюке по башке, потом еще раз, уже на полу, потом добавил, потом убедился, что та издохла. Пнул ее к порогу, прикидывая, во что бы завернуть труп, взял пыльную газету, бросил на пол и застыл. В тумбочке что-то скреблось и тоненько пищало, шуршало, потом на пол выпало что-то крохотное, длинное, потом еще, за ним еще. Их короткие лапки подгибались, существа падали и пищали, но уже не жалобно, а зло. Одно оказалось поблизости, Андрей пригнулся и тут чуть не стошнило вторично. Мокрые, голые, в мелких складочках уродцы окружали его, цеплялись за штанины, шнурки ботинок, падали и снова поднимались. Он отшвырнул одного, другого, чудище влетело обратно в тумбочку и заверещало там точно так же, как их сдохшая, только что породившая их самка.