— У нас служба безопасности есть, — сказал Глухов, — я тебя с ними познакомлю. Ничего, что я на «ты»? Озверел за эти дни вконец. И кредиторы разом накинулись, у меня счетов к оплате на несколько миллионов. Десятков миллионов, — уточнил он, — и всем надо завтра. Главбух дура дурой, ничего сделать не может, ноет только: я предупреждала…
Правильно предупреждала, между нами говоря: Глухов не контролировал кредиторку, решая вопросы на уровне договоренностей, а рейдеры выкупили всю его задолженность и разом выставили к погашению. Если не заплатит — заводу конец, его объявят банкротом, выставят на торги, и предприятие уйдет в нужные руки за копейки. Так что сиськи главбуху не помогут, это в суде не аргумент.
— Разумеется, — Андрей в темпе прикидывал, как быть дальше. Записи с камер — это само собой, и нужно найти свидетелей, кто был тут утром, кого видел. Плохо, что кабинет Глухова в начале коридора, что тут легко урвать момент, когда поблизости никого, оставить коробку в приемной и смыться. Кстати, еще примета, что дела Глухова плохи: к психологическому давлению захватчики прибегают на последнем этапе, когда остальные вопросы считаются решенными.
— У вас враги есть? — Вопрос Глухова не смутил, он ухмыльнулся и кивнул.
— Думали уже. Целая куча, человек пятьдесят. Думаешь, их работа?
— Может быть, — уклончиво ответил Андрей. Понятно, что у человека глуховского масштаба недоброжелателей пруд пруди, но всех перебирать времени нет.
— Из сотрудников, — уточнил Андрей, — может, кто уволился нехорошо, обиженным или что-то вроде этого. Подумайте.
Глухов шумно выдохнул.
— До фига таких. — Он поджал губы. — Ты через город ехал, все видел? Тут людей нормальных не осталось, я в бухгалтерию еле персонал набрал. Они же все торгашки, о себестоимости и не слыхали, а те, кто поумнее, в Москву либо уехали, либо катаются на работу каждый день туда-сюда. Остались пенсионеры, дети малые, бабы беременные и кормящие да алкаши или отсидевшие, вот они ко мне работать и идут. И с таким видом, точно одолжение делают, денег сразу хотят немеряно, а у самих руки из задницы. Сколько оборудования переломали, сколько украли и пропили — сказать страшно. И ни одного, — Глухов перегнулся через стол, — ни одного я по статье не уволил. Все по собственному ушли, хоть и крыли меня по-черному. Я козел, а они все в белом, понимаешь? Меня полгорода ненавидит. А я, между прочим, тут сварщиком начинал, в изоляционном цехе, потом резчиком труб и заготовок перевели. Кто им мешает нормально работать и зарабатывать, спрашивается — кто?
Глухов резко крутанулся в кресле, вскочил и ринулся к окну, уставился на березы, прижал ладонь к стеклу. Андрей подивился этакому карьерному взлету и проникся к Глухову уважением. Подумал, что обычно на такие должности приходят сверху, садятся в кресло управленца и начинают рулить как бог на душу положит. Еще отметил себе, что уволенных все же надо проверить, но алкаши и мелкие зэки — это не того полета птицы, чтоб многомиллионную кредиторку к погашению одномоментно выставлять. Как сообщники пойдут, как информаторы, не более. Но «крот» у них точно есть, один как минимум, хорошо бы с него начать.
В приемной послышались голоса, стук каблуков, зазвонил телефон.
— Ирка вернулась, — через плечо буркнул Глухов, — тоже мозгов нет, но хоть английский более-менее знает, не испугается, если из партнеров кто вдруг на городской позвонит. Подумаешь, кошка дохлая в коробке. Ира, пойди сюда! — гаркнул он и уселся напротив Андрея.
В кабинет вошла невысокая полная девушка в обтягивающем цветастом платьице на размер меньше, чем требовалось по задумке дизайнера. Длинные, до попы, темные волосы неаккуратно растрепаны, тяжелая челка нависала над бровями, лезла в глаза. Ира мотала головой, как лошадь, отгоняющая мух, и тяжко переминалась красными тапочками. Глухов вздохнул, мельком глянул на Андрея, выпрямился.
— Простите, Сергей Александрович, — проговорила Ира неожиданно приятным голосом, — я так испугалась. Понимаете, открываю коробку, а там он. Она. Я не ожидала, честно… К вам Шпиньков Алексей Алексеевич пришел, принять просит. Говорит, дело судов касается.
Через приоткрытую дверь Андрей заметил невысокого серьезного молодого человека, при лысине и очках, важного, пузатого, с папочкой под мышкой. Алексей Алексеевич пристально глядел в кабинет и только что на носочки не привстал, ибо роста был невысокого, а любопытство аж раздирало.
— Ладно, я сам чуть кучу не навалил, — оборвал ее Глухов, игнорируя визит серьезного юноши, — вот наш новый сотрудник, — он показал на Андрея, и тот кивнул секретарше. — Все ему расскажешь: как нашла, когда, как испугалась, что дальше было, что перед этим. Где коробка, кстати?
— На помойке, — Ира заметно перепугалась, — она вам нужна? Я могу сказать, чтобы принесли.
Андрей легонько кивнул, Глухов рыкнул:
— Тащите немедленно ко мне в кабинет.
— С кошкой? — уточнила Ира, отступая в приемную.
— Без кошки, — улыбнулся Андрей и на всякий случай уточнил: — Пустую коробку из-под кошки принесите сюда, пожалуйста.
Ира тряхнула гривой, исчезла за дверью. Глухов откинулся на спинку стула, выругался вполголоса:
— Видел, — он глянул на Андрея и показал на дверь, — с кем мне приходится работать? И это лучшее, что тут есть, остальных Москва забрала…
И замер с открытым ртом, глядел то на Андрея, то на дверь, откуда кричала Ира. Орала искренне и отчаянно, точно звала на помощь, оказавшись наедине с ордой насильников и убийц.
— Я же просил без кошки, — тоскливо проговорил Глухов, — ну что за люди…
Дверь распахнулась, и в кабинет внесли гроб. Длинный, обитый сиреневой тканью с черными бумажными кружевами по периметру, с опилками поверх белой грязноватой подстилки внутри. Кружева неприятно шуршали при движении, дядька, что волок домовину, натужно сопел, от него разило рыбой и сивухой. Он врезался плечом в дверной косяк, матюгнулся и буркнул откуда-то из-под фанеры:
— Куда ставить?
— Выйдите отсюда! — сквозь слезы из приемной кричала Ира. — Проваливайте!
Мужик, недолго думая, сгрузил гроб на стол, Глухов побледнел и поднялся с места. Алексей Алексеевич торопился следом, что-то возмущенно выкрикивал и кулачком толкал гробовщика меж лопаток. Следом за гробом внесли крышку, тоже сиреневую, с черным крестом на крышке. Высокий чернявый парень в спортивках и черной куртке, что втащил ее, прислонил крышку к стене так, чтобы крест был хорошо виден, достал из кармана свернутые трубочкой бумаги:
— Кто тут Глухов? Распишитесь в получении.
— Я, — Андрей перехватил документы, обычную накладную, как оказалось, принялся изучать ее. Поставщиком товара значилась ритуальная контора «Сострадание», заказчиком выступал владелец трубного завода.
— Точно вы? — засомневался юноша, прищурил зеленые глаза и уставился на Андрея. Тот в упор рассматривал парня: высокий, поджарый, движения резкие, рожа длинная, заросшая, взгляд острый. Юноша прикрыл глазки и сделал безразличный вид.
— Я, я, не сомневайся, — Андрей схватил со стола ручку, поставил закорючку в графе «подпись», — он самый. На словах мне передать ничего не просили?
Парень делал вид, что ничего не понимает, глупо хлопал глазами и отступал к двери. Наступил Ире на ногу, та пихнула гробовщика в спину.
— Скотина, — прошипела она в точности как рассерженный лебедь, — урод в пятом поколении.
Парень на ее слова внимания не обратил и резво смылся, Андрей вскочил, но напоролся на второго вонючего дядьку.
— Документ давай. — Он протянул немытую лапу, на столе разом зазвонили все мобильники. Андрей столкнул гробовщика с дороги и рванул к лифту. Глухов схватил первый попавшийся мобильник, ответил и вдруг натурально заржал.
— Оцени креатив!
Андрею было некогда, он летел к лифту, тот, судя по табло, был уже на втором этаже. А из приемной плыли тягучие торжественные звуки похоронного марша, потом еще, не в такт первому оркестру, потом и третий подключился, по числу мобильников, к маршу добавился плач секретарши. Из приемной выскочил Алексей Алексеевич, глянул на Андрея и со всех ног рванул за угол, затопотал по коридору. Все, готово дело, через пару минут новость разлетится по заводу.
— Ирка, заткнись! — рявкнул Глухов. — Или сама пойдешь кошку искать! Замолчи, кому сказано!
Андрей не стал ждать лифта, побежал по лестнице вниз через ступеньку, перемахнул турникет на проходной и выскочил на парковку. Мимо промчался черный «Форд», притормозил, входя в поворот, повернулся кормой и рванул дальше. Но заминки было достаточно, Андрей запомнил номер и спокойно вернулся мимо изумленной охраны в кабинет. Гроба там уже не оказалось, Глухов только собрался что-то сказать, но Андрей оборвал его с порога:
— Надо пробить машину, номер… — Он написал его на листке и подал Глухову. — Сейчас же, в смысле немедленно.
Вопрос решился за полчаса: в кабинет торопливо вошел грузный седой дядька в мятом черном костюме, неприязненно глянул на Андрея и подал Глухову распечатку. Тот мельком изучил ее, положил на стол.
— Наш новый сотрудник, — Глухов показал на Андрея, — прошу оказывать ему полное содействие по всем вопросам. Короче, что скажет, то и делайте. Это Иванов, — Глухов кивнул на дядьку, — начальник моей СБ.
Сдержал усмешку, Иванов набычился, побагровел и нехорошо поглядел на Андрея. Тот улыбнулся, Иванов отвел взгляд.
— Свободен пока.
Эсбэшник вышел, слышно было, как они с секретаршей перекинулись парой слов, потом стало тихо. Глухов через стол подвинул Андрею распечатку на два листа. Судя по ней, «Форд» принадлежал гражданину Павлу Мартынову, местному жителю, трудившемуся менеджером по продажам в конторе «Посад-Стайл». Фирмешка жила вышивками на бейсболках, самыми разными: от розовых пони до всем известного слова из трех букв, выпукло вышитого белоснежными нитками на черном фоне. Продукт предлагался как в традиционно-русском написании, так и на латинице. Далее шли домашний адрес шапочника, его телефон и пара нечетких фотографий. Но именно этот Мартынов притащил крышку гроба Глухову в кабинет, и Андрей поздравил себя с удачей. Решил не откладывать и встретиться с торговцем кепками уже сегодня, о чем и сообщил Глухову. Тот идею одобрил и добавил: