— Можешь сделать что угодно, — спокойно проговорил Бутс, — но ты ничего не сделаешь.
— Это почему? — удивился Сэксон.
— Потому что ты слишком большой и слишком глупый, — объяснил бандит. — Но не бойся — я никому об этом не скажу.
Джон не нашелся что ответить.
— И Дэниел Финли тоже не скажет, — добавил Бутс.
— Значит, он тоже считает меня дураком?
— Он ведь не глупее меня.
— Ладно, — махнул рукой Сэксон. — Не знаю, почему я до сих пор не переломал тебе кости, но не стану этого делать.
— Конечно не станешь, — подтвердил его собеседник. — Тебе отлично известно, что я как раз то лекарство, которым ты можешь воспользоваться.
— Каким образом я могу тобой воспользоваться?
— Финли наверняка тебе рассказал.
— Ничего он мне не рассказывал!
— Черта с два! Думаешь, я этому поверю?
— Но это правда. Кроме того, я сыт по горло и тобой, и твоей манерой разговаривать.
— Я сыт тобой ничуть не меньше, приятель, — ухмыльнулся Бутс. — Но буду именно так разговаривать, пока ты держишь меня за шиворот.
— Хоть я и не слишком умен, — произнес Сэксон, — однако вырваться от меня ты не можешь. Ладно, Бутс. Я жалею, что пришел сюда и разбудил тебя, — только время зря потерял.
Он отпустил бандита, который промолвил с усмешкой:
— Впервые выбираюсь из переделки при помощи болтовни.
— Твоя болтовня мне осточертела! — огрызнулся Джон, собираясь уходить.
— Погоди минутку! — окликнул его Бутс.
— Ну?
— Как ты смог сделать так, что эта собака не вцепилась тебе в горло?
— Я не бежал, вот собака меня и не тронула.
— И со мной так же, — сообщил Бутс. — Я не бежал, и ты меня не тронул. А теперь поговорим серьезно, Сэксон. Не возражаешь?
— С меня хватит и тебя, и твоих разговоров!
— Если так, то хотя бы возьми лошадь. Отсюда легче добираться верхом, чем пешком.
— Где же я возьму лошадь, седло и упряжь?
— В сарае.
Действительно, за стеной слышалось шуршание сена, которое ели лошади.
— Какую мне взять? — спросил Сэксон, ожидая очередного подвоха.
— Бери лучшую, а то ты уж очень тяжел, — засмеялся Бутс.
Джон пошел в сарай. В конце концов, он смертельно устал от ходьбы пешком.
Войдя внутрь, он увидел трех превосходных жеребцов и серую кобылу, высокую, грациозную, как статуя. Он положил на нее ладонь, и она обернулась к нему, мягко поблескивая глазами.
Сэксон надел на кобылу седло и упряжь, потом вывел ее из сарая и вскочил в седло.
— Ее зовут Мэри, — сообщил Бутс, снова засмеявшись.
Но Джон уже скрылся за деревьями. Однако внезапно повернул кобылу, вернулся к хижине.
— Черт с тобой, Бутс, — сказал Сэксон. — Я не уеду, пока мы не поговорим.
— Я в этом не сомневался, — ухмыльнулся Бутс.
Глава 13
В мире преступлений, где существовали братья Уизерелл, люди действовали под влиянием таинственных импульсов, странных и непостижимых для Джона Сэксона.
— Почему ты позволил мне уехать на серой кобыле? — спросил он, спешившись. — Она стоит кучу денег.
— Далеко бы ты на ней не ускакал, — объяснил Бутс. — Добравшись до входа в ущелье, ты бы наткнулся на здоровенного ниггера, Артура Уильяма Крестона. Знаешь его?
— Нет.
— Крестон здоровается не иначе как пулей, а с ружьем он умеет обращаться. К тому же парень неравнодушен к этой серой кобыле — считает, что она принадлежит ему, с тех пор как ее украл.
— Ты имеешь в виду, что позволил бы мне скакать навстречу гибели? — воскликнул Сэксон.
— Почему бы и нет? — передернул плечами Бутс. — Если у тебя хватило совести забрать кобылу и уехать, значит, ты заслужил пулю в башку.
Хладнокровие этого человека сбивало Джона с толку. Казалось, Бутса ничем не прошибешь.
— Ладно, — проворчал Джон. — Забирай свою кобылу и прощай.
— Пока, — отозвался Бутс. — Мне жаль с тобой расставаться, но далеко ты не уйдешь.
— Почему?
— Потому что будешь все время думать обо мне и вскоре вернешься назад.
— Говоришь словно по писаному, — сердито проворчал Сэксон.
— Просто вижу, что мы могли бы воспользоваться друг другом, — ответил Бутс.
— Ну и как же я мог бы воспользоваться тобой?
— Так, как лев пользуется лисой.
— А тебе от меня какой толк?
— Я давно хотел увидеть мертвыми обоих Уизереллов. С одним ты разделался, и, возможно, у тебя появится шанс покончить с Пасьянсом.
— Ты ненавидишь Уизереллов? Какого же рожна ты якшался с ними?
— С Пасьянсом я не якшался с тех пор, как он гадко со мной обошелся. Ему известно, что я бы содрал с него кожу, если бы мог. Боб знал, что я ненавижу Пасьянса, но считал, будто в нем я души не чаю. Болван! Я был счастлив, увидев, как твоя пуля пробила ему череп. Он не оправдал моих надежд.
— А на что именно ты надеялся? — полюбопытствовал Сэксон.
— На то, что они с Пасьянсом в один прекрасный день перестреляют друг друга, а я буду смотреть и радоваться, — рассмеялся Бутс.
Сэксон изумленно уставился на него:
— По-твоему, братья могли перебить друг друга?
— Конечно могли! Боб завидовал Пасьянсу. Он в любой момент мог бы взбрыкнуть, а Пасьянсу выстрелить — все равно что мне моргнуть глазом. Но потом я понял, что у Боба кишка тонка выступить против брата. А когда появился ты, я подумал, что, может, тебе удастся то, что не удалось ему. Поэтому согласен стать твоим рабом и выполнять все твои приказания.
— Знаешь, Бутс, — сказал Джон, — ты самый странный парень, с каким мне только приходилось разговаривать.
— Скоро ты поймешь, что я и самый полезный, — заверил тот.
— Почему ты так ненавидишь Пасьянса?
— Обычная история, ничего интересного. Коротышке с лошадиными зубами, вроде меня, нелегко найти девушку, которая посмотрела бы на него дважды. Но мне это удалось. Она была славной девчушкой, я хотел на ней жениться, и, возможно, это изменило бы всю мою жизнь. Но ее увидел Пасьянс и, хотя она была далеко не красавица, увел у меня просто от нечего делать.
— И оставил при себе? — уточнил Сэксон.
— Нет, он любит разнообразие. Позабавится и бросит. Я бы все равно на ней женился, но она уже не согласится. Зачем ей я после того, как она повидала настоящего мужчину? — Бутс снова рассмеялся, причем таким смехом, от которого кровь застыла в жилах Сэксона, затем продолжил: — Я отправился к Пасьянсу, чтобы свести с ним счеты. В тот момент мне казалось, будто я готов встать лицом к лицу с кем угодно. Но… ничего не вышло. Я оказался желтым как китаец. С тех пор у меня зуб на Пасьянса. Заходи в хижину, поговорим обо всем, если хочешь мне помочь.
Сэксон прислонился к серой кобыле, пытаясь сосредоточиться, но его мысли разбегались в разные стороны. Ясно было только одно: у них с Бутсом общий враг — Пасьянс.
Конечно, Сэксон понимал, что Бутс — преступник, которому место в тюрьме. Тем не менее этот человек мог оказаться ему полезен. Инстинкт подсказывал, что лучше избегать его компании. Но он не забывал, что Дэниел Финли настоятельно советовал ему обратиться к этому человеку, а Финли был для него едва ли не больше чем отец.
— Ладно, — решил Сэксон. — Я остаюсь.
— Вот и отлично! — одобрил Бутс. — Входи и зажги фонарь, а я отведу кобылу.
— Это моя работа, — запротестовал Джон.
— Нет, — покачал головой бандит. — Ты хозяин, а я работник.
— Как же мне с тобой расплачиваться? — рассмеялся Сэксон.
— Кровью Пасьянса. Поверю на слово, если обещаешь.
— Хорошо, обещаю, — кивнул Джон.
Он произнес это беспечно и легкомысленно, но, войдя в дом, осознал, что пообещал убить человека и что этот человек — Пасьянс.
Найдя фонарь, Сэксон зажег его. В хижине не было почти ничего, кроме двух коек у стены, одна из которых стояла покрытая одеялами. Джон положил свой мешок на другую, а Бутс, войдя в комнату, спросил, голоден ли он.
Сэксон был голоден как волк.
Бутс принялся хлопотать у ржавой печи в углу. Вскоре ему удалось зажечь обломки полусгнивших половиц, которые он вырывал и ломал голыми руками. Затем поджарил бекон и хлебцы, вскипятил кофе.
Сам Бутс не съел ни кусочка, а обслуживал Сэксона, как слуга хозяина. Смущенный Джон молча принимал его услуги, потому что не знал, как от них отказаться. Кроме того, даже догадываясь о причине такого отношения к себе, он не мог не ощущать удовлетворения.
Поев, Джон откинулся на койку и закурил цигарку. Он чувствовал, что подходит к концу самый длинный день в его жизни, который словно перевешивал все прошедшие ранее годы.
Прежде чем погасить фонарь, Бутс спросил:
— Хочешь что-нибудь еще, босс?
— Нет, спасибо. Только расскажи, что произошло, когда ты пришел рассчитаться с Пасьянсом?
— То же, что произошло бы с каждым на моем месте. Когда я смотрел на него издали, то думал, что не оплошаю. Но когда подошел ближе, назвал его вором и уже был готов выхватить револьвер, в глазах его вспыхнуло желтое пламя, которое сразу же превратило меня в пепел. Всей моей храбрости как ни бывало. Я начал вытаскивать оружие, но рука мне не подчинялась. Полсотни человек в салуне видели мой позор. Пасьянс подошел ко мне, вырвал у меня револьвер и ударил по лицу, а двое его головорезов вышвырнули меня на улицу. Я даже не сопротивлялся — все происходило как во сне. А Пасьянс стоял и ухмылялся. Тогда мне даже стыдно не было — меня будто парализовало. Должно быть, так чувствует себя птица, когда змея пожирает ее глазами.
Некоторое время Сэксон лежал молча, обдумывая услышанное. Вскоре по соседству раздалось похрапывание, и он понял, что его компаньон спит. Впрочем, у него почти не было вопросов к Бутсу. Джону казалось, будто он никогда не слышал ничего более ужасного. Наконец он заснул, и всю ночь ему снились лица с гипнотическими глазами, которые смотрели на него, парализуя тело и душу.
Глава 14
Когда Сэксон проснулся рано утром, Бутса уже не было в хижине. Выйдя из дома босиком, Джон направился к лесу, откуда доносился шум воды, и вскоре вышел к маленькому водопаду, низвергающемуся с музыкальным рокотом в водоем, на черной поверхности которого отражался розовый рассвет. Поплавав и побрившись, он вернулся в хижину и застал там Бутса в обществе огромного негра, помогавшего ему готовить завтрак. Голова негра, сидевшая на широченных плечах, казалась маленькой, да и все черты лица выглядели мелкими, за исключением рта, то и дело расплывавшегося в улыб