— Неужели их действительно так много?
— Ты спрашиваешь о жрецах или о богах?
— О богах, потому что в такой огромной стране жрецов и должно быть много.
— Их много, но в действительности все они — проявления одной божественной сущности. У египтян каждый бог или богиня имеют свое имя и атрибуты, но существует еще слово, которое обозначает «божество», это слово нетер. Под ним подразумеваются все боги.
— Но эта божественная сущность — она мужского или женского рода?
— Ее имя мужского рода.
— Значит, это божество — все-таки мужского пола?
— Ты задала вопрос, на который я не сумею ответить, потому что, как я уже сказал, я не жрец. У нас в стране только жрецы знают то, что от умов простых смертных скрыто покровом тайны.
— Я слышала, в Ханаане почитают одного великого бога, повелителя неба. Его называют Эл. Правда ли, что, кроме него, нет других богов и что он не имеет воплощений женского пола?
— И на этот вопрос я не знаю ответа. Хотя, как я мог убедиться, жители Ханаана почитают и богинь, например богиню Анат.
— Хорошо, если так.
— Почему? Ведь это боги чужой страны.
— Да, чужой. Но я думаю, что невесело было бы жить в мире, которым управляет единственный бог-мужчина, отдавая предпочтение особям мужского пола, будь то люди или животные. А ведь все живое на свете создано так, чтобы жили вместе самцы и самки!
— Амимона, ты молода, но я восхищаюсь твоими суждениями, — сказала царица Алкиона. — Но если эти ханаанеи, о которых ты говоришь, почитают единственного бога-мужчину, они не заслуживают нашего внимания. Ведь очевидно, что земля-кормилица — женского рода, а богини, покровительствующие нашему острову, есть проявления высшего божества, явившего себя в виде земли, чтобы на ней могли кормиться и размножиться люди. Наш бог Яссон всего лишь оплодотворяет Мать-Землю. Он не имеет настоящей власти, и именно поэтому мы живем открыто и мирно и не окружаем наши города высокими стенами, как наши соседи, чтобы защищать себя от нападений тех, кто почитает богов-мужчин — богов, жаждущих войн, завоеваний и крови.
7
Царь Астерион и его супруга с нетерпением ожидали продолжения рассказа о приключениях Хети. Поэтому, когда с появлением на небе россыпи звезд гости разошлись, Астерион, Алкиона, Ява и Акакаллис пригласили Хети в маленькую залу, в которой царская чета принимала своих приближенных, где уже были расставлены светильники, кувшины с местным вином и кубки. Все молчали, ожидая, когда Хети заговорит. Он напомнил собравшимся, что в числе других рекрутов попал на службу к номарху Дома Царского Ребенка:
— Нас разместили на территории храма Хери-Шефета[8], бога-покровителя города. Об этом боге я услышал впервые, а позже, в святилище, увидел его изображение — мужчина с головой барана. Мне сказали, что он — супруг богини Хатор, поэтому я решил, что, если представится возможность, пожертвую ему что-нибудь. Старший жрец храма, пришедший нас навестить, призвал всех встать на защиту наших богов и храбро сражаться с ненавистными гиксосами, пришедшими с Севера, как ураган Сета. Выполняя данное Иуфни обещание, служители храма раздали будущим солдатам набедренные повязки и парики. Но на территории храма находились сотни людей, и многие уже получили причитающуюся им долю этих щедрых даров. На мне уже была узкая повязка, да и голову надежно защищала от солнца собственная густая волнистая шевелюра, поэтому я остался ни с чем, но ни капли об этом не жалел. Я ждал, когда же нам раздадут драгоценное оружие. И вот наконец каждый получил короткое копье, наконечник которого был сделан не из металла, а представлял собой обтесанный камень, попросту примотанный к древку.
Еще мы получили циновки и, вопреки обещанному, улеглись спать тут же, на просторном дворе храма, под открытым небом.
Утром пришли трое писцов и стали записывать нас в свои регистры. Рекруты подходили к ним и называли свое имя, имя своего отца и место, где родились. Знайте, царица Алкиона и царь Астерион, что люди в Египте во всем ценят точность и аккуратность: храмы, правители номов и владельцы больших усадьб содержат целые армии писцов, которые ведут всему учет, записывают все события и происшествия на свитках папируса, и записи эти потом бережно хранятся в специальных помещениях. Нас, рекрутов, переписали затем, чтобы поставить каждого на довольствие (рацион солдат состоял из муки для приготовления лепешек, овощей, фиников и пива), пересчитать нас и сообщить Себекаи, каким количеством солдат он располагает.
— Вот пример действенного управления, — одобрил услышанное Астерион. — У нас тоже есть писцы, но они ведут учет только тому, что поступает в дворцовые хранилища.
— Разумеется, я не стал называться настоящим именем, — продолжал Хети. — Я сказал, что меня зовут Сехемре. А чтобы не запутаться, если меня вдруг снова станут расспрашивать, местом рождения назвал Шедет, город бога-крокодила Собека, в окрестностях которого прошло мое детство.
Обучать нас солдатскому ремеслу начали на следующее же утро. Но проводилось это обучение такими методами, что хорошими воинами мы ни за что не стали бы, даже если бы очень захотели. Нас несколько раз прогнали пешим ходом по дороге, уходившей к пустыне, чтобы проверить на выносливость, но не слишком далеко, потому что командиры наши были ленивы. Потом нас разбили на пары и приказали драться с помощью наших копий. И вот до этого дня не державшие в руках оружия крестьяне стали сражаться друг с другом, орудуя копьями, словно простыми палками. В результате их тела скоро покрылись синяками и даже ранами, потому что иногда кончик каменного острия все-таки задевал кожу. Я не хотел, чтобы Иуфни, которому было поручено обучать приведенных им людей, догадался, что я умею обращаться с копьем, поэтому старался выглядеть неуклюжим и тыкал копьем в противника наугад, стараясь, однако, уклоняться от встречных ударов. А когда мы боролись врукопашную, я позволял противнику повалить себя на землю и стонал так жалобно, словно поломал все кости.
Прошло несколько дней, но ничего нового я не узнал. Однако ценным было уже то, что я воочию убедился в слабости армии местного номарха. Еще я узнал, что подобные нашему отряды рекрутов собраны в других деревнях этой провинции, да и соседних номов тоже. Иуфни, которого я расспрашивал с самым невинным видом, сообщил, что в распоряжении номарха находится около десяти тысяч солдат, и их количество удвоится с приходом армии его величества, которой, как говорят, командует талантливый военачальник.
Я решил, что мне незачем дольше оставаться в Нен-Несут, тем более что столь долгое мое отсутствие могло обеспокоить царя и мою дорогую Аснат.
Тренировки рекрутов проходили на ближайшем поле, однако это не причиняло его владельцу, храму Хери-Шефета, никакого ущерба, поскольку второй урожай в ожидании скорого разлива уже собрали и успели спрятать в кладовые.
Я решил бежать, воспользовавшись беспорядочной толкотней сражавшихся друг с другом новобранцев. Однако мой напарник побежал за мной, спрашивая, куда я собрался. Я молча оттолкнул его и пустился со всех ног. Но на моем пути уже встало несколько рекрутов, меня поймали и отвели к Иуфни. Он обвинил меня в попытке сбежать, считая, что причина такого поступка очевидна: «Ты слабый, как шакал, и подлый, как гиена!» Я оправдывался, объясняя, что захотел напиться и бежал к бурдюкам с водой, которые были сложены на меже.
Иуфни мне не поверил, а скорее, не захотел верить. Я предоставил ему прекрасную возможность показать остальным, что их ждет, приди им в голову мысль о побеге. Меня отвели к номарху Себекаи, который приговорил меня к порке — наказанию, чаще всего применяемому к строптивым крестьянам. Наказывали меня прилюдно, прямо во дворе храма. С меня сняли повязку, уложили на живот на землю, и кто-то из солдат, выбранный из толпы наугад, отпустил мне двадцать ударов палкой. Мой случайный палач не был жесток и старался не бить слишком сильно, думая, наверное, о том, что, окажись он на моем месте, хотел бы, чтобы так же пощадили и его. Наказание это болезненное, даже если удары наносятся не в полную силу, и унизительное. Вероятно, мои палачи решили, что мало кому захочется последовать моему примеру. Позже Иуфни сказал мне, что это лишь малая толика того, что ждет меня, если я повторю попытку. «Не жалостливый крестьянин будет тебя пороть, — заверил он меня, — а настоящий палач, сломавший о спины таких, как ты, не одну палку!» И добавил, что после следующей порки я уж точно не смогу сражаться с врагом, потому что мне переломают все кости.
8
Хети выдержал паузу, которой воспользовался, чтобы осушить кубок вина с добавлением душистого меда, а потом спросил у царицы, не утомил ли ее рассказ и не пора ли ложиться спать.
— Хети, — ответила Алкиона, — знай, нам очень хочется узнать, что случилось дальше, поэтому я прошу богиню избавить меня от усталости и сонливости, чтобы услышать продолжение твоего рассказа. Говори и не бойся, что утомишь нас.
— Можете представить, как происшедшее меня огорчило, — продолжил он. — Однако я не отчаивался, потому что был уверен: Изида меня не оставит. Я решил подождать несколько дней, чтобы о моей попытке сбежать перестали вспоминать. К тому же мне нужно было хорошенько подумать о том, как безопаснее покинуть ловушку, в которую я так неосторожно дал себя заманить, совсем как птица, привлеченная видом плода и садящаяся на смазанную клеем ветку.
Сначала я решил, что замысел мой лучше привести в исполнение ночью. Однако оказалось, что стены храма слишком высоки и без веревки на них не взобраться, а единственная дверь на ночь запирается и ее охраняют несколько солдат. Значит, нужно было бежать днем, рискуя быть замеченным. Вся надежда была на быстроту моих ног. Сдерживая нетерпение усилием воли, я решил ждать подходящего случая.
Шло время, а такой случай все никак не представлялся. И вот однажды нас собрали во дворе х