С одной стороны коридор был пуст поэтому я посильнее приоткрыл дверь и высунулся из-за неё, дабы осмотреть другое его крыло — женщина. Да, да, высокая статная, фигуристая, а волосы… огненно-рыжий водопад, падающий на плечи, — а лицо, а глаза… Захотелось припасть на одно колено и вновь подарить ей свое сердце, а потом, натянув на бошку ближайший цветочный горшок, рвануть совершать подвиги. Едрен! Я резко распахнул дверь.
— Эльфира!
Женщина медленно повернулась ко мне, а в её прищуренных золотистых глазах зажегся немой вопрос. Она явно не узнавала меня. Голова её по-птичьи дернулась вправо, затем влево и сквозь человеческие черты проглянула драконья морда.
— Эльфира, это я, — я шагнул вперед, не понимая, что происходит.
Ноздри драконицы расширились, словно она к чему-то принюхивалась, а во взгляде вспыхнули огоньки интереса.
— Вы кто?
— Эль….
Мир неожиданно моргнул, и я почувствовал, как меня под мышки подхватили чьи-то руки, не дав кулем упасть на пол.
— Ярослав Сергеевич, что с вами?
Я поднял глаза и непонимающе уставился на держащего меня Гоймерыча.
— Эльфира.
— Что Эльфира? — не понял тот.
— Эльфира была здесь, — сказал я, поднимаясь на ноги. — Точнее не здесь. Я был на Изнанке и видел там Эльфиру, но она меня почему-то не узнала.
— Ярослав, — Гоймерыч шагнул ближе и уставился мне в глаза немигающим взглядом. — Вы небыли ни на какой Изнанке, все это время вы стояли тут, а потом вдруг стали падать. Хорошо я мимо шел.
— Да нет же я… Блин, — я потер вспотевший лоб. — Может тогда объясните, что это было.
— Не знаю, — завуч нахмурился. — Академия явно хотела вам что-то показать, возможно предупредить. Схожу-ка я расскажу все Христофорычу, а вы отправляйтесь домой, выспитесь и часиков в двенадцать забегайте ко мне. Хорошо?
Я согласно кивнул и медленно поплелся к выходу. Действительно, день выдался трудным и надо было отдохнуть. Однако видение. Странно, оно таковым мне не показалось, все было слишком натурально, я ведь даже запах её духов ощутил, да и… Я немного повернул руку, скосил глаза на локоть и мысленно выругался — пиджак был весь измазан в пыли. В мелкой, серой, немного блестящей, словно она состояла из частичек графита, — пыли изнаночного мира. Твою же кису!
Не спалось. Я ворочался в постели, порой перекатываясь колбаской от одного её края к другому, ложась поперек и даже свешиваясь по пояс вниз. Увы, но сегодня Морфей явно решил обойти мои постельные угодья стороной, а может банально забухал с другими богами и забыл послать мне сладеньких снов. Блин. Я встал и, подойдя к окну, уселся на подоконник, уставившись на местную луну, которая была ярко голубого цвета, на душе было муторно и тоскливо, так что хотелось выть… ну я и… в общем выдал длинно, протяжно, прям на зависть всем местных собакам. По крыше неожиданно что-то загрохотало, протестующе мявкнуло и мимо меня пронесся Батон, который, пролетая мимо одарил меня укоризненным взглядом, спеша на встречу с посаженными вдоль дома кустарниками розы. Через мгновение внизу затрещало, захрустело, сдавленно ойкнуло и затихло, затем ветви кустарник раздвинулись и оттуда выбрался Батон с бутоном розы за ухом. Покосившись в мою сторону, он вскинул лапу, видимо прося воздержаться от комментариев и выдернув из носа пару колючек, поковылял в сторону входной двери. Я высунулся из окна по пояс, посмотрел наверх и, увидев выглядывающую из-за края крыши миловидную кошачью мордашку, приветственно махнул рукой.
— Привет, Киса. А твой ухажер романтик, вон как за цветами сиганул.
Рот кошки растянулся в белозубой улыбке, и она буквально растаяла в воздухе — стесняшка. Да, кстати, забыл сказать. Киса у нас из рода чеширов. Да, да тех самых которые являются частями, сперва улыбка, потом глаза, ну опосля остальное — то есть хвост. Бывает она у нас редко и заметить её большая удача, мы вообще сперва долго не знали, что у Батона подруга появилась, пока однажды Глафира не поймала их в кухне за стопкой сметаны. Та естественно попыталась «раствориться», но от моей домоправительницы еще никто так просто не уходил, особо если был замечен за несанкционированным поглощением продуктов. После чего её естественно представили пред мои очи, как злостную расхитительницу социали… учительской собственности. Что сказать — симпатичная котейка, полосатенькая, фигуристая, гладкошерстная, а уж ласковая, все ноги мне в тот вечер обтерла. Естественно я дал добро на их совместное с Батоном проживание под крышей дома моего (причем реально под крышей, на чердаке), но все равно видели мы её редко.
Я вздохнул, вновь посмотрел на манящую подать голос луну, но на этот раз сдержался и, пробормотав «Голубая луна всему виной», вернулся в постель.
Сон вновь не шел. Судя по всему, Морфей окончательно забыл про мою скромную персону и, немного поелозив по кровати, я решил пойти на крайние меры.
Догадываетесь? Нет? Я переместился поближе к краю кровати и сунув руку в прикроватную тумбу нащупал там заветный томик в темно-зеленой глянцевой обложке. Да, да, угадали та самая легендарная книженция повествующая нам о проблемах размножения Бергерских дикобразов в дикой природе. Хит местного книгопечатанья, вечный никем до конца так и непрочитанный бестселлер. Вот. Едва я раскрывал страницы этой поистине уникальной книги и погружался в чтение, так сразу же в голове у меня начинал звучать голос Николая Николаевича Дроздова:
«Хе, Бергерские дикобразы в период ухаживания очень нежны. Самочки лапками гладят своих самцов по покрытым блестящей шерсткой пузикам, провоцируя их на более активные действия. В такие моменты наблюдать за ними особенно забавно».
Блин, всего несколько строчек, занавес, рубильник в мозгу в положение «вкл», крепкий и здоровый сон. Не, как хотите, но все-таки потрясающая книга, работает на все сто. Вот и сейчас, я всю ночь спал как убитый и мне снилось, что Эльфира с Ирен нежно гладят меня по пузику.
Утром заявился Крис. Молодой дракон прибыл в сопровождении со своей будущей второй половинкой и, оставив её давать «ценные» указания переделывающим пещеру строителям, ретировался в мою сторону. Мы с ним устроились на скамейке в саду, захватив из дома небольшой чайник и пару чашек и, неторопливо потягивали чай, сопровождая сеи возлияния поеданиями Глафириных пирожков, одновременно наблюдая за гномами, что мостили дальний угол моего двора массивными плитами. Именно там находился выход из пещеры и, судя по развернувшимся работам, вскоре части моего двора и куску прилегающей рощи грозила участь превращения в нечто напоминающее небольшой аэродром. На мой взгляд (и Крис был с этим согласен) гномы опять перебарщивали, однако наблюдать за их работой было интересно, особенно за процессом изготовления плит. Бралась прямоугольная опалубка, туда выливался похожий на жидкое стекло раствор, который готовился тут же в ручной бетономешалке, после чего опалубка зачем-то ставилась вертикально. Двадцать минут застывания, быстрая шлифовка и новехонькая «гранитная» плита готова к укладке — затягивающее зрелище. Вообще люблю смотреть, когда другие работаю, особенно вот так, с кружкой чая, расплывшись на скамейке под ласковым утренним солнышком и краем уха слушая размышления дракона о своей будущей семейной жизни.
— … и вообще не понимаю, куда сестра могла деться.
Мой рассыпанный пазл из расслабленных мозгов быстро собрался в кучку и пнул меня по блаженствующему подсознанию, заставив то быстро навострить уши.
— Ты сейчас про Эльфиру? — я с надеждой посмотрел на Криса.
— Прости, Яр, — тот развел руками. — Я правда пытался выяснить, где сестренка, но отец сам не в курсе, а мать просто не стала со мной разговаривать.
— Понятно, — я вздохнул и растерянно посмотрев на зажатую в руках опустевшую кружку, потянулся к чайнику.
Не ну а что, впадать в депрессию, или плакаться в Глафирин передник (ну было, было, но всего пару раз) щедро размазывая зеленые сопельки по брутально-небритой физиономии — не хочу. Все. Как там в стишке:
Прошла любовь, завяли помидоры,
Поникли лютики и опустел наш рай.
Я напишу об этом на заборе
Потом пойду и…
Короче, дальше по желанию, либо истребления сельхоз построек, либо еще какие действия мародёрской направленности, хотя можно просто печенюшку съесть. Громить что-либо у меня желания не было, а вот насладиться стряпней моей домоуправительницы вполне себе присутствовало. Посему я напустил на себя грустно-философский взгляд, тяжело вздохнул и бодро захрустел вышеупомянутым кондитерским изделием.
— Совсем не переживаешь? — поинтересовался Крис, также нацеживая себе очередную порцию чая.
— А есть смысл? — спросил я, почесывая вновь страшно за зудевшую шею. — Хотя мне вот интересно, ты помнится, как-то говорил, что драконы любят раз и до самого конца. Так почему же у нас так все получилось, а?
Крис скосил на меня глаза, некоторое время молчал, потягивая чай и изредка подогревая его выхлопом из ноздрей, затем вздохнул и повел плечами.
— Не знаю, Яр, клянусь всеми своими ста тридцатью двумя зубами — не знаю.
— Ста тридцатью шестью, — автоматически поправил я его.
— Да нет, сто тридцатью двумя, — возразил тот и, смущённо отведя глаза, пояснил: — Люция просто орешков захотела, вот я ей и грыз.
— Кокосовые чтоль?
— Хуже — железнодревые.
— Ну ты додумался, — хмыкнул я. — Они ж тверже пушечного ядра. Нет, я все понимаю, любовь все такое… но… блин…. Не, ну ты как маленький.
Дракон виновато потупил свой ясный ызор и пыхнул огнем в кружку, заставив чай в буквальном смысле испариться и обдать незадачливого ловеласа облаком ароматного пара. В это же время в доме где-то в районе кухни что-то громко звякнуло, затем разразилось протестующим мяуканьем, вслед за кроторым донесся зычный глас Глафиры полный красочных эпитетов и непереводимых (а также не приводимых здесь, ибо запрещено минкультуры РФ