Последняя фраза была сопровождена звонким притопыванием туфелькой, скрещенными на груди руками и гневным фырканьем.
О, как! И что это интересно значит? Я посмотрел на феечек, которые забыв про уборку с интересом и приоткрытыми ртами наблюдали за разворачивающими событиями, но те только пожали плечами, замотали головами и развели руками, показывая этим что они вообще «не в курсе происходящего». Из-за двери кабинета высунулась голова «скрипача», но получив в свою сторону грозное циканье, медленно «задвинулась» обратно, после чего до меня донеслись звуки печальной мелодии с налетом легкого романтизма. Блин, нет скрипач нам точно не нужен, я ногой резко притворил дверь и, скрестив руки на груди, хмуро посмотрел на девушку, стоящую в позе «гневной, но очень нежной фурии».
— Объяснись.
Фырканье в ответ.
— Рейнер.
— Бабник и… и… бабник.
— Рей! Объяснись немедленно.
Из-за двери донеслось мрачно там-тадам, затем возникла наполненная призрачной угрозой пауза.
— А вы сами не понимаете?
Тырым- тырым, донеслось из кабинета.
— Нет.
— Я про сестру. Она же по вам с ума сходит, вся извелась, по командировкам мотается, чтобы забыться. Вы бы на нее посмотрели, вся осунулась на какую-то ведьму похоже стала, — каблук туфельки выбил целый сноп искр из гранитной плитки пола. — Немедленно поговорите с ней… пожалуйста.
Последнее было сказана тихим и жалостливым тоном, а из-за спины у меня полилась умиротворяющая музыка, с отдаленными нотками мельденсоновского вальса.
— Так, — я грохнул кулаком по двери заставив скрипку «поперхнуться» и умолкнуть. — Рей, ты же сама знаешь ситуацию и, вообще, я повода не давал.
— Ага, не давали, а это что? — её пальчик с аккуратным покрытым оранжево-красным лаком ноготком почти уперся в мой лоб.
Я только вздохнул, растерянно потер отметку и развел руками.
— Ну так получилось. Сестра ведь тебе наверняка рассказывала.
— Рассказывала, а еще рассказывала про поцелуй во время танца…
Пам-парам-пам донеслось заинтересованно из кабинета.
— Рей (да, да, не упоминал я сего в прошлых воспоминаниях, не, ну может ведь быть у меня нечто сугубо личное, свои маленькие тайны. Эх). Блин, да я не против с ней поговорить, но как? Я же её уже несколько месяцев не видел.
— Значит не против?
— Не против.
Девушка весело подпрыгнула, захлопала в ладоши и, повиснув у меня на шее, чмокнула в щеку, затем резко отстранилась.
— Как сестра вернется сразу передам, что вы позвали её на свидание. Спасибо, нер.
— Рей какое нафиг…
Недослушала взмыла вверх огоньком и ушла вдаль светящейся точкой прямо сквозь стекло. Оставалось только тяжело вздохнуть и с грустной улыбкой посмотреть на фей, которые взвились в воздух и закружились вокруг головы и дело проводя своими ладошками по моим щекам, явно стараясь успокоить. Нет, все же классные малышки и за что остальные их не любят. Ах да… гномы. Я развернулся и, водрузив на лицо гримасу пострашнее, резко распахнул створки двери.
Тыр-дым, сделала скрипка и смолкла, а «скрипач» спешно убрал инструмент куда-то за спину, одновременно переместив свою самодельную бабочку на лоб, явно в желании прикинуть её головным убором и шаркая ножкой уставился виноватым взглядом в пол. Ругаться как-то сразу расхотелось, да и ка можно ругаться при виде бородача в рабочей робе и кривой бабочкой на начавшей лысеть голове, скромно шаркающего ножкой. Блин.
— Так, Паганини, — я направил на него указательный палец, старательно удерживая на лице злобную гримасу, а в туе стараясь не рассмеяться во весь голос. — Не заштукатуришь к вечеру дырку, я тебе твою скрипку куда-нибудь заштукатурю. Ясно.
Гном сперва зачем-то глянул назад, затем быстро-быстро закивал.
Итак — Гоймерыч.
В кабинет завуча я входил словно в клетку с хищником совмещенной с минным полем: т. е. старался ступать осторожно, без резких движений, да еще и не шуметь при этом. Дверь позади меня с легким скрипом затворилась, а затем из-за спины раздался знакомый зловещий голос.
— Добрый день, Ярослав Сергеевич, супчику не желаете.
Твою ж, кису. Я медленно и со скрипом заржавевшего киборга повернулся, тут же получив под нос небольшую кастрюльку исходящую ароматами самого а….блин, не знаю чего, но рванувшая канализация по сравнению с этим венец французского парфюма. Я невольно чихнул, попятился назад и зажав пальцами нос, отчаянно замотал головой.
— Так и это не действует, — задумчиво пробормотал Антиох Гоймерыч, стягивая противогаз и позволяя своим непослушным волосам вновь подняться дыбом.
Ну противогаз — это он поспешил. Я усмехнулся, ибо глаза нашего завуча стали неожиданно слезливо добрыми, лицо вытянулось, а кончики волос зашевелились.
— Извениет, Ярослав Сергеевич, я на минутку вас покину, — выдавил он и, надув щеки, рванул из кабинета прочь, держа кастрюльку перед собой на вытянутых руках.
Я понимающе усмехнулся и выглянул следом. Путь до туалета, что находился буквально через пару дверей до лаборатории был отмечен корчившимися на полу мухами, тараканами и одним видимо случайно мимо проходящим графтом. Последний, заметив меня все же поднялся с пола и, зажав рот руками, спешно последовал за Гоймерычем. Не успел он скрыться за дверью места «раздумий, мечтаний и великих планов» как там что-то звонко хлопнуло, запахло приторно сладким, а затем из-за двери появилась… розовая поняшка с крыльями и грустными глазами. Посмотрев на меня взглядом полным страдания, она икнула, выбросив в воздух небольшую радугу и, цокая копытами, как-то на раскоряку удалилась вдоль по коридору, исчезнув за его поворотом.
— Да уж, какой-то непредвиденный результат эксперимента получился, но записать надо, ибо любой результат, — он все рано результат.
Эээ. Откуда. Он же туда… а уже здесь и… блин, пофиг, эта академия вообще место для меня загадочное, несмотря даже на то, что я уже ни один год провел в её стенах. А уж про то «пошел туда, а оказался там» сам знаю не понаслышке, к тому же Гоймерыч все же маг… Ладно, проехали.
— Это кто был? — шепотом поинтересовался я, закрывая за собой дверь.
— Графт, — растерянно бросил завуч, беря с полки небольшую тетрадь в цветастой обложке и ручку.
— В смысле?
— А вас что-то смущает? — удивился наш «Энштейн».
— Ну, — я немного замялся. — Как бы тот графт что зашел за вами был, так сказать, мальчиком, а это крылатое чудо — кобыла.
— Да? — Гоймерыч на секунду задумался, воздев глаза к потолку, затем пожал плечами. — Бывает. Ничего, побегает пару дней на лужке и вновь станет прежним. Однако какой интересный результат вырисовывается.
Он раскрыл тетрадь и быстро принялся покрывать её девственно чистые страницы своими загадочными закорючками, изредка продолжая восклицать про удивительность эксперимента, поминая при этом «добрым» словом переменную Бергиоза в завихрении поля Маргулиса. Я пока решил его не отвлекать, а усевшись на стоявший неподалеку стул по привычке принялся рассматривать висевший на стене старенький плакат с плюгавым очкастым магом и томной девицей тянущей руки к ящику стола. Маг стоял, раскинув руки и всем своим видом показывал, что «низя», а девица обвила его шею одной рукой полуголую ножку сунула куда-то промеж его трясущихся колен и, давя тяжелым грудным авторитетом, пыталась упорно дотянуться до вожделенного ящика.
— Ярослав Сергеевич…
Я с трудом вынырнул из очередных размышлений о возможном содержимого таинственного ящичка и вопросительно посмотрел на Гоймерыча.
— Значит так, — сказал он, закрывая тетрадку и откладывая её в сторону. — У нас тут небольшая проблемка.
Блин. Неожиданно, правда? Удивил уж так удивил — gроблема. А по иным причинам меня вообще редко вызывают. В последнее время вообще такое впечатление, что я не учитель труда, а МЧС, ну или там спасатель Малибу….хотя не, там у них было много красивых девчонок в купальниках, а у меня….На миг перед глазами встала картина на которой был пляж, волны, солнце и куцый строй спасателей в красных трусах и купальниках с поплавками в руках….когда видение дошло до моей обольстительно улыбающейся домоуправительницы, то испуганно моргнуло и погасло а я чуть не навернулся со стула.
— И какая? — быстренько поинтересовался я, старательно стирая из воспоминаний остатки вышеуказанной фантазии.
— Артисты.
— Что артисты? — не понял я.
— На выпускном должны были выступать артисты. Музыка там, песенки, даже какая-то межмировая знаменитость должна была заглянуть.
— Ииии? — потянул я с нехорошим подозрением в голосе.
— Не приехали, — подтвердил его Гоймерыч. — Отказались в последний момент. Мы конечно договорились с новыми, но поезд прибудет только через восемь дней, а…
— А первые выпускные начнутся через семь, — закончил за завуча я, мысленно проклиная того, кто придумал устраивать это празднество в течении нескольких дней.
Первый день значит поздравляют один класс, затем другой, опосля третий и в конце обще академический бал.
— Так, значит нужно продержаться один день, — задумчиво пробормотал я. — И, как я понимаю, сие задание поручают мне.
— Полтора дня, — поправил меня завуч. — А в остальном верно. Кстати, это личная просьба Христофора Архиповича.
Вот ведь блин, знают ведь, что нашему ректору я отказать не могу. Не знаю почему, но самой нашей первой встречи этот забавный старикан, постоянно не расстающийся со своей длинной трубкой и вообще всем своим видом напоминающий самого настоящего волшебника из детских, сказок мне нравиться. Он словно родной дедушка, которого я в реальности никогда не знал, приходишь к нему в кабинет и сразк как-то спокойно и уютно, а этот всё понимающий взгляд из-под кустистых бровей. Блин, так и хочется уткнуться в пахнущую дымом мантию, поплакаться и обязательно пустить сопельки, а еще чтобы по голове погладили….
Я шмыгнул носом, задал пару вопросов о своих полномочиях и получив заверения в их ширкости, крепости и всеобщей поддержке, с некоторым облегчением покинул обиталище нашего алхимика, тем более что он уже вновь начинал что-то смешиват