Снова отрицательный жест – медленно, вместе с плечами качнулась в сторону голова Ширяевой.
Она помнила влажные губы одного из убийц, его водянистые глаза, которые были совсем близко от ее лица. Какое оно, его лицо? Круглое, продолговатое, не могла вспомнить. Ее снова придушили полотенцем.
Полотенце...
Вот и еще одна деталь, которую она вспомнила.
И вдруг будто со стороны услышала: «Все, эта шлюха больше двух минут не протянет, давления практически нет... пульс угасающий... дыхание поверхностное... лицо чистое. Шея... нормально».
Ее бросило в дрожь. Валентина невольно оглянулась. Кошмар пришел наяву. Нет, как ее вешали, вспоминать не хотелось. А вдруг там, в одном из черных провалов, что-то важное?
Раньше так, с откровенной наивностью вперемешку с боязнью, она никогда не думала, не говорила. Виной всему приличная доза морфия, которую ей вкатили «по блату». Покой и сон. Она знала, что такое состояние может продлиться долго. И даже когда все вроде бы придет в норму, так и будешь краем глаза ловить браво марширующих тараканов и прочую дребедень, называемую остаточным явлением.
Нужно сказать Василию, чтобы перестали колоть обезболивающее.
«Володенька... на помощь... я здесь...»
Хорошо, хорошо, подбодрила себя судья. Молодец я, звала на помощь.
«Хорошо держишь?» – «Да». – «Отпускаю».
Валентина снова вздрогнула. Однако в этот раз подумала: «Так я и до двери доберусь, узнаю, кому открыла».
– Кажется, один из них был медиком. Он проверил пульс, сказал, что он нитевидный, еще что-то...
Нет, больше ничего не помню. Вася, подай воды, пожалуйста!
Она медленно, делая крохотные глотки, выпила "полстакана и... вдруг нахмурилась. Отчего? Она тщетно ворошила пустые страницы памяти. Нет, насильно, конечно, не вспомнишь.
Валентина вдруг подумала про свой пистолет. Казенно подумала, что в порядке, определенном законодательством, до сих пор имеет право на его ношение.
– Василь, где мой «Макаров»?
В ответ Маргелов криво усмехнулся.
– Валя, если вспомнишь, срочно позвони. Не сможешь сама, попросишь оперативника. – Следователь перевел взгляд на крепкого милиционера и поймал его утвердительный взгляд.
69
Джип «Киа спортэйдж» 1993 года выпуска Олег приобрел в одном из московских автосалонов. Корейский внедорожник произвел на него самое благоприятное впечатление. Беспристрастные цифры на спидометре показывали, что джип пробежал сорок пять тысяч километров, но, глядя на идеальное состояние кузова и такой же безукоризненный комфортный салон, верилось в это с трудом. Понравилась и цена: всего девять тысяч долларов. Олег купил эту машину, не задумываясь, и в течение полугода ни разу не пожалел о покупке.
Он припарковал джип напротив юридической конторы М.К. Рожнова и, чуть помедлив, направился к массивной двери.
Окна офиса были забраны коваными решетками, оригинальность заключалась в том, что ажурные узоры в виде дубовых листьев были выкрашены в зеленый цвет и смотрелись вполне прилично для конторы частнопрактикующего юриста. За чистыми стеклами четко просматривались закрытые жалюзи.
Михаил Константинович Рожнов никогда не нарушал рабочего расписания. Сейчас часы показывали начало шестого, и хозяин роскошного офиса должен был находиться на месте.
Первой гостя увидела Ирина Архипова. Она улыбнулась ему:
– Здравствуй, Олег. Михаил Константинович освободится через пять-десять минут. Я знаю, что у вас несчастье. Прими мои соболезнования.
Шустов – а только он из группы раньше встречался с Ириной – мрачно кивнул и сел в кресло.
С момента обнаружения трупа Яцкевича он находился во взвинченном состоянии. Но приехал не только из-за этого.
А Рожнов в своем кабинете действительно вел прием случайного клиента, который пришел проконсультироваться насчет правомерности действий муниципальной службы платных парковок.
Наконец клиент вышел, оставив дверь в кабинет Рожнова открытой. Полковник заметил Шустова и кивнул ему: «Зайди». Он не спросил, что случилось, а довольно сухо, с недовольным видом осведомился:
– Почему не предупредил о своем приезде?
Олег покачал головой: мол, не знаю. Потом добавил:
– Так получилось. Ведь ты к нам не приехал. Или у нас не ЧП?
Рожнов вышел в приемную и вскоре вернулся, закрыв за собой дверь.
– Потери бывают всегда. Я очень сожалею, но жизнь продолжается. Все, что смог, я сделал. По факту убийства Яцкевича работает специальная оперативная группа. И мне необязательно возглавлять ее.
Расскажи, как все случилось с Андреем.
Шустов пожал плечами и с неохотой сообщил то немногое, о чем знал и сам Рожнов.
Яцкевича нашли недалеко от того места, где он разобрался с Мигуновым, рядом лежал пистолет Макарова для бесшумной стрельбы. Убрал Андрея профессионал, сомневаться не приходилось, но вот обычного в таких случаях контрольного выстрела убийца не сделал. Возможно, убийца знал, что Яцек проживет еще десять-пятнадцать минут (об этом говорит характер полученной раны). За это время мог произойти разговор между ним и Андреем... Это, конечно, версия, но она заинтересовала полковника.
– Вот-вот, – зло прокомментировал Шустов. – Ищи убийцу, это твое дело – искать. Потом шепнешь нам на ушко, кого отыскал, и мы сами с ним разберемся.
– Успокойся, – повысил голос Рожнов. – Я уже говорил, что мои люди работают над этим. У тебя все? – нервно закончил он.
– Еще бы я хотел поговорить насчет судьи – Валентины Ширяевой.
Полковник только что не закатил глаза. Что, черт возьми, происходит? Отчего такая возня вокруг мертвой уже судьи? Ну, живая она могла еще вызывать сочувствие, но сейчас-то...
Взяв себя в руки, он пробормотал что-то нечленораздельное и добавил:
– Понятно, старая песня.
– Нет, Михаил. Ширяеву убили.
Рожнов нахмурился еще больше.
– Когда?
– Позавчера.
– Откуда узнал?
– Случайно, от Андрея Яцкевича. Мы вместе с ним ходили на баскетбол. В газете он наткнулся на коротенькую заметку о происшествиях в городе.
В ней говорилось, что Ширяева покончила жизнь самоубийством.
– Ну и?.. – не скрывая досады, полковник ждал продолжения.
– Я разделяю точку зрения Андрея: Ширяева не могла повеситься, ее убили.
– Это все, ради чего ты приехал ко мне?
– Да.
– Отправляйся на место, – жестко приказал Рожнов. – А этот офис, – он постучал ладонью по столу, – мое место, и появление здесь кого-либо из твоей группы означает чрезвычайную ситуацию. Знаешь, что случится после того, как ты покинешь контору? В целях безопасности за тобой последует наш агент по особым поручениям. Ты будешь ехать спокойно, а он на протяжении всего пути будет определять, есть ли за тобой слежка. И если, не дай бог, он установит «хвост»...
Полковник замолчал. Олег отметил про себя красноречивую паузу, которая являлась неотъемлемой частью гневной тирады начальника.
Спорить не приходилось, Рожнов был прав. Шустов в очередной раз пожалел о том, что жизнь не состоит из беспрерывной нескончаемой работы, без сна и отдыха, без права на обычную человеческую слабость. Это раз и навсегда избавило бы от астении.
«Убей в себе жалость» – лишь красивая фраза для легковерных. Олег мог гасить свои чувства, выполняя задания, а саму работу называл конвульсией по приказу свыше.
«Философ, твою мать!..» – выругался про себя Шустов.
После кратковременной паузы он едва не вывел Рожнова из себя, бросив рискованную фразу:
– Я думал, ты поможешь.
– Кому, Олег?! Тебе лично требуется помощь психолога, а я – бессилен. Я не хочу смотреть на вещи твоими глазами, у меня есть свои. Я не пойму, эта Ширяева загипнотизировала вас или наслала порчу?
Сначала Белоногов, потом Яцкевич, сейчас ты. Андрея уже нет. Это тебе о чем-нибудь говорит?
Полковник сел за стол и бросил собеседнику:
– Впрочем, черт с тобой. Выкладывай, что думаешь.
70
Слегка приоткрыв жалюзи. Рожнов смотрел на улицу. Он проводил глазами вначале джип Олега, потом «Форд Сиерру» своего агента. Прежде чем вызвать к себе Архипову, полковник в задумчивости прошелся по кабинету, убрал в сейф печать и штамп юридической фирмы.
Архипова закрыла входную дверь офиса изнутри и появилась в кабинете начальника с зажженной сигаретой. У Ирины было продолговатое лицо, правильной формы нос, тонкие губы. Короткая прическа, полностью открывающая лоб, большие серьги в ушах в какой-то степени подчеркивали ее независимость. На ней уютно сидели черные джинсы в обтяжку, босоножки на высоком каблуке. Она устроилась в кресле и положила ногу на ногу.
Рожнова устраивала раскованность этой женщины, ее профессионализм, способность к холодному анализу. Последнее время он советовался с нею. Несомненно, она обладала организаторскими способностями, однако полностью убедиться в этом у полковника не было времени. Лишь в его отсутствие, получая распоряжение начальника, Архипова организовывала работу агентов по спецпоручениям.
Устраивала она его и как женщина. Пару раз в неделю они задерживались в офисе. Михаил Константинович переживал вторую молодость, так что темперамент секретарши ни разу не заставил его сомневаться в себе.
Он подошел к ней, поставил на деревянный подлокотник пепельницу.
– Сегодня придется задержаться.
Ирина, стряхивая пепел, пожала плечами:
– Как скажешь.
Рожнов переборол желание присесть рядом и притянуть ее к себе. Ведь ничто не предвещало продления рабочего дня. Принимая клиента, пришедшего проконсультироваться насчет блокираторов. Михаил Константинович уже предвкушал, как из офиса уберутся сотрудники, Ирина закроет дверь и они останутся одни. Она и закрыла дверь, только... Черт бы побрал Олега Шустова!
Полковник вернулся на свое место.
– Вот что, Ира...
Незаметно для начальника Архипова улыбнулась, но, когда глаза их встретились, на ее лице появилось виноватое выражение.