– В нем есть свои плюсы. Пока люди видят его и судорожно пытаются сообразить, какие из слухов обо мне являются правдой, я опережаю их на несколько шагов.
– Тебе нравится заставлять людей чувствовать себя не в своей тарелке. Или даже пугать. Все ради того, чтобы они не пытались приблизиться к тебе.
Клер была уверена в собственной правоте, ведь и она вела себя почти так же. Боясь остаться одинокой, она делала все, чтобы полюбить уединение. Что же заставляет и Алексея вести себя так?
– Этот шрам каждое утро напоминает мне, кто я и кем я был. И нет, Клер, ты не хочешь знать о моем прошлом. – Предостережение было мягким, но ее сердце учащенно забилось.
Так, значит, его прошлое было совсем не безоблачным, как она себе представляла… Клер хотелось узнать о нем больше. Но прежде чем она успела что-либо спросить, свет в зале погас. Занавес медленно раздвинулся в стороны.
Алексей не любил, когда кто-то лез ему в душу. Однако Клер попала в яблочко, заметив, что он старается держаться от людей на расстоянии. И зачем он заговорил с ней о шраме? Обычно он резко пресекал подобную болтовню, но в данном случае ему было необходимо узнать, не является ли этот недостаток его внешности причиной ее отчуждения.
Сегодня Клер казалась ему особенно прекрасной – платье очень шло ей. В этом наряде она просто писаная красавица. А он… Что ж… Да, рядом с ней он – настоящее чудовище.
Клер восхищала его. В целом она все больше молчала, когда же они заговаривали, она не молола легкомысленной чепухи и была с ним откровенна. Алексей старался избегать женщин, которые могли вызвать в нем глубокие чувства – что-то серьезнее, чем любопытство или азарт охотника.
А вот Клер вызывает в нем бурю эмоций, и пора уже положить этому конец. Он не позволит этой женщине залезть к нему в душу.
Не без гордости он замечал, что его спутница притягивает к себе взгляды. Ею искренне любовались не только мужчины, но и женщины. Завороженно он наблюдал, с какой искренней теплотой она отвечает на приветствия людей, которые время от времени подходили к ним в антракте. К его удивлению, Клер удавалось расположить людей к себе.
К ним целеустремленно направилась пожилая пара. Алексей узнал чету Муратовых – Григория и Ирину. После краткого приветствия он представил им Клер. Завязалась непринужденная беседа. Муратовы поделились новостями о своих детях и внуках, потом разговор зашел о политике…
– Дорогой, уже второй звонок. – Ирина деликатно коснулась руки мужа. – Антракт подходит к концу, но ваша прелестная спутница рассказала мне о детском фонде, который она организовала. Мы бы очень хотели поспособствовать этому ее начинанию, не так ли, дорогой? Алексей уже сделал свой взнос.
То, как ловко Клер обернула беседу с Муратовыми в свою пользу, не на шутку разозлило Алексея.
– Конечно же мы вложим не меньше! – Григорий энергично хлопнул Алексея по плечу. – Пришлите мне реквизиты для транзакции.
На этом, тепло распрощавшись, пары разошлись по своим ложам.
– Какие приятные люди. Как вы познакомились? – Клер подняла было на Алексея сияющий взгляд, который тут же померк. – Что-то не так?
– Когда моего отца убили, Григорий дал мне мою первую работу, – ответил Алексей, ведя Клер в зал. Однако в ложу они не вошли. Встав спиной к двери, Алексей грозно поинтересовался: – Это Ван Эйк научил тебя извлекать пользу из каждого нового знакомства или же это твое врожденное качество?
– Что ты хочешь этим сказать? – Клер изо всех сил старалась сохранять спокойствие.
– Я не позволю тебе использовать щедрость Григория в своих корыстных целях!
Когда-то Муратов не только спас Алексея от голодной смерти, но и дал ему шанс начать жизнь с чистого листа, помогал сделать карьеру и заботиться о матери.
– Но я вовсе не просила Ирину о пожертвовании! – Клер было обидно выслушивать грубые обвинения в свой адрес. – Мы просто общались. Она спросила, как мы познакомились, так что мне пришлось рассказать о фонде.
– Которого не существует!
Клер была потрясена.
– Только не говори, что твой бесценный Ласло не передал тебе содержание моего письма! Я приложила копию чека!
– Я же могу проверить, – предупредил он. – Мне достаточно сделать один телефонный звонок.
– Валяй, проверяй! – зло выплюнула она и отвернулась, скрестив руки на груди.
Выругавшись, Алексей достал телефон из кармана. Минутой позже он завибрировал в его руке. Алексей посмотрел на дисплей.
– Ты сказала ему предоставить мне копию чека, если я сам попрошу от этом. И он сделал вывод, что мне и так все известно.
– А ты не попросил, – не поворачиваясь, отрезала она.
– Так этот фонд существует…
– Разумеется, существует!
Алексей почувствовал, как земля уходит у него из-под ног.
– Ничего не понимаю… Так ты переспала со мной ради благотворительного фонда? Но зачем?
– Просто я не хотела, чтобы мое дело было загублено. Да и вообще, люди вроде меня не заслуживают ничего лучшего…
– Чего? – подозрительно переспросил он. – Договаривай. Чего не заслуживают люди вроде тебя?
Нет, ей совсем не хочется говорить с ним об этом. Да и зачем?
– Поддержка. Нам нужны поддержка и место, куда мы могли бы прийти.
Клер безусловно верила, что дети вроде нее заслуживают того, чтобы обрести близких людей и дом, и, конечно, шанс добиться чего-либо в жизни. И если она не станет отстаивать их интересы, никто и никогда не поможет им.
– Ты говоришь о сиротах?
– Да.
Клер не могла поднять на него глаза. У нее теснило в груди. Несмотря ни на что, она надеялась, что благодаря ее рассказу Алексей изменит свое мнение о ней. Он ведь никогда не проявлял интереса к ее жизни. И вот теперь, узнав, что она сирота, он в полной мере может осознать, как сильно она ощущала недостаток любви, как она ранима и одинока.
– Сколько тебе было, когда…
– Четыре. Автомобильная авария. У меня было выбито плечо и сломана нога. А они умерли в одно мгновение.
– Поэтому ты держишься так отчужденно? – Алексею так хотелось взять ее за руки, успокоить, но он сдержал порыв. – Быть сиротой – не преступление. Я тоже сирота.
– Ты потерял обоих родителей? Не только отца? – Ее синие глаза потеплели. – Что случилось? Сколько тебе было лет?
Он тотчас же пожалел о том, что завел этот разговор.
– Мне было четырнадцать, когда не стало отца. Мама ушла, когда мне было двадцать. Чисто технически я никогда не был сиротой. Я просто хочу сказать, что нет ничего постыдного в том, что у тебя нет родителей.
Однако похожее чувство стыда терзало его самого. Он очень переживал смерть отца и то, что так и не смог как следует заботиться о матери. Более того, день за днем он мучился мыслями о том, что, даже если бы он и смог обеспечить матери самую лучшую жизнь, излечить ее разбитое сердце было не в его силах. Ведь именно тоска стала причиной ее угасания.
Отбросив мысли о себе, Алексей перевел разговор на Клер.
– Но четыре года – довольно юный возраст. Тебя могли удочерить.
– Думаешь, от меня это как-то зависело?
Алексей тотчас же пожалел о своих словах. Он сделал шаг навстречу Клер и взял ее за руки.
– Конечно, ты права, – пробормотал он. – Я не должен был этого говорить. Где ты жила? В приюте?
– Да. – Он почувствовал, как она вздрогнула, словно от холода. – Первый и единственный дом, который у меня был. Там было спокойно, я часто возвращалась туда, когда в моей жизни наступали трудные времена. Именно поэтому я хочу обеспечить приюту достойное финансирование, чтобы его двери оставались открытыми для всех, кто в этом действительно нуждается. Мне не нужно пожертвование Григория. Та сумма, которую ты мне пообещал, гораздо больше того, что собирался дать мне Виктор. Можешь сказать Григорию что угодно. Больше я не стану упоминать о приюте в разговорах. Буду рассказывать всем, что мы познакомились в Лондоне – и ничего больше.
Клер отвернулась и поджала губы.
Алексей был поражен. Клер оказалась вовсе не охотницей за чужими деньгами, а матерью, готовой на все ради своих детей. Это потрясло его до глубины души.
– Ты могла бы заставить меня поверить в то, что твои мотивы чисты. Почему ты прикидывалась такой циничной?
– Какая тебе разница, что движет мною? Между нами нет доверия и тех отношений, когда двое рассказывают друг другу о своих шрамах, видимых и невидимых.
Она чувствовала себя уязвленной. Алексей опустил руки.
– Да, это так.
– Вот и все. Я… я не хочу думать о тебе.
– А как насчет твоего тела? – прошептал он и прижал ее к себе, чтобы она почувствовала его возбуждение. Казалось, оно не проходило с самого первого момента их встречи. Он подумал, что секс – единственное, что поможет ему сокрушить стену, которую Клер выстроила вокруг себя. – Ты хочешь, чтобы я был в тебе?
Она широко распахнула глаза, потрясенная его откровенностью.
– Я… э-э-э… Да. Кажется, таким было наше соглашение. Разве нет? Между нами будет секс – и ничего больше. – Она нервно провела языком по губам.
Что ж, он постарается запомнить это.
Глава 9
Алексей перевернулся на спину, и его движение разбудило Клер. Она тотчас же испытала желание вновь прильнуть к нему, но подавила этот порыв и задумалась. Как она оказалась здесь?
Вчера она была так зла на Алексея. Он недооценивал ее, его не трогали ее страдания и боль, но ему пришлось признать, что она достойный соперник, когда бросила ему откровенный вызов. От нее ему нужен только секс. И это должно охладить ее чувство к нему… Но хватало лишь одного его прикосновения, чтобы снять ее боль. Клер понемногу начала забывать, что такое одиночество.
Рука об руку они выскользнули из театра прошлым вечером. Поездку в машине она помнила смутно. Она смотрела в окно, но ничего не видела. Как только они оказались в прихожей и избавились от верхней одежды, Клер сама потянулась к нему за поцелуем так страстно, что Алексей издал тихий стон. Он взял ее на руки и отнес в свою спальню… А ее не заботило ничего, хотелось лишь, чтобы он утолил ее печаль и избавил от душевной боли.