— Это далеко?
Он улыбнулся:
— Пешком идти не придется. Поедем на фуникулере. Дело в том, что все самое интересное находится в Верхнем городе, здесь его называют: la citta alta[6].
— Значит, мы находимся в Нижнем?
— Именно так.
И они действительно отправились к фуникулерной станции, где сели в вагончик и добрались на нем до Верхнего города. Пройдясь по улочке, оказались на Старой площади. Осмотрели несколько соборов, палаццо делла Раджоне и фонтан Контарини.
Борис показал Тамаре самый старый ресторан в городе, где готовили отличную кукурузную кашу поленту, и рассказал, что едят ее с деревянной доски только руками. Но сколько ни уговаривал ее, она не согласилась туда пойти.
— Ну что за дикость… — казалось, он был расстроен. — Быть в Италии и не предаться гурманству?!
— Мы здесь не за этим, — сказала она. — Пойдемте лучше куда-нибудь сходим.
— Темнеет… Последний пункт нашей экскурсии — дом Труссарди. Небезынтересно будет узнать, где проживал основоположник бренда вашей многострадальной сумочки.
Взглянув на сумку, Тамара пожала плечами.
На одной из улочек Верхнего города стоял обычный каменный дом в несколько этажей с потемневшими от времени стенами. На него пришли посмотреть не только они. Некогда там действительно проживал создатель бренда Труссарди.
Отдав последний долг отцу-основателю, Тамара и Борис вернулись на фуникулерную станцию с тем, чтобы спуститься в Нижний город к машине и Прохору. Здесь Тамара узнала, что сами итальянцы называют фуникулер неблагозвучным словом «фунивия».
Они купили билеты, прошли через турникет и дождались вагончика. Вместе с ними туда вошли еще несколько человек. В ожидании отправления Тамара прильнула к стеклу, но, когда после звукового сигнала дверь начала закрываться, стоящий рядом молодой человек вырвал у нее сумку и буквально выскользнул из вагончика через узкую щель полузакрытых дверей. Сомкнувшись, они едва ли не отхватили ему ногу. Юноша убежал, а вагончик заскользил вниз по канату.
Борис бросился к дверям и застучал по ним кулаками. После чего, переместившись на заднюю площадку, начал подавать знаки дежурным на станции. Но те его не заметили, потому что вагончик спускался вниз, а станционная площадка осталась вверху. Остальные пассажиры, глядя на него, испуганно сбились в противоположном конце вагона.
— Не нужно, Борис!
Он обернулся. Тамара повторила:
— Не нужно.
— Мы вернем твою сумку!
— Мы ее не вернем. Воришка уже далеко.
Казалось, Борис расстроился больше Тамары:
— Мы найдем его!
— Оставь! — жестко приказала она. — Представь, что у меня никогда не было этой сумки!
— Но там же паспорт и деньги!
— Паспорта в ней нет. Я не успела его забрать у портье. А деньги — в кармане куртки. Без очков, мелочи в кошельке и носового платка я легко обойдусь.
— Мы обратимся в полицию!
— А вот этого я тебе не позволю, — сказала Тамара. — В конце концов, моя сумка. Что хочу, то и делаю.
Всю дорогу до нижней станции Борис промолчал, как и тот путь, который они проделали пешком до машины.
Немного погуляв с Прохором, Борис, кажется, успокоился и смирился с потерей.
Он заметил:
— Мы перешли на «ты».
— Я только за, — проронила Тамара.
— Тоже не возражаю.
По возвращении в Милан Борис предложил сходить в ресторан. Она отказалась:
— Отвези меня, пожалуйста, в отель.
— В отеле тебя сейчас никто не накормит. Ужин закончился.
— Я не хочу есть.
— А я — хочу. И если тебе не жалко меня, пожалей бедного Прохора.
Прохора она пожалела, и Борис привез ее к ресторану, где у самого входа стоял вековой дуб.
— Название ресторана — «La Pianta» — дуб, если перевести с итальянского. — Борис вышел из машины и открыл дверь багажника: — Идем ужинать, Проша!
Пес спрыгнул на асфальт, встряхнулся и вошел в ресторан.
— Он идет с нами? — удивилась Тамара.
— Мы с Прохором частенько сюда заходим.
— И нас впустят? — недоверчиво спросила она.
Их в самом деле впустили. Тамара с Борисом сели за столик, а Прохор улегся рядом.
Тамара немного расстроилась, когда поняла, что все меню написано на итальянском языке.
— Помочь? — спросил Борис.
От этой мимолетной заботы Тамаре сделалось хорошо.
— А ведь я действительно не знаю, что заказать.
— Давай выберу я. — Он пролистал меню: — Во-первых, конечно, пицца. Во-вторых, салат из рукколы и помидоров с молотым пармезаном. В-третьих, эскалоп в белом вине.
— Я столько не съем.
— По крайней мере попробуешь. — Борис взял бутылку с красным вином, которая была на столе до того, как они заняли столик, и разлил его по бокалам:
— За наше знакомство!
— Ты будешь пить? — Тамара недоуменно притихла. — Как же после этого сядешь за руль?
Борис чокнулся и в одностороннем порядке выпил вино:
— А кто сказал, что я поведу машину?
Тамара скорбно застыла:
— Но как мы вернемся в отель?
— Пешком, — уловив ее замешательство, Борис пояснил: — Наш отель в паре кварталов отсюда. Оставим машину и пройдемся по ночному Милану. Что ж ты не пьешь?
Испытав облегчение, она на радостях выпила.
— Ну как? — Он внимательно за ней наблюдал.
— Хорошее вино. Только, знаешь, мне сравнивать не с чем. Я мало пью. — Тамара посмотрела ему в глаза. — Мне кажется, ты очень расстроен. Неужели из-за этой несчастной сумки?
— Расстроен? — Борис прищурился, потом взял бутылку, налил только себе и залпом выпил вино. — Да, пожалуй.
Явившись принять заказ, официант принес миску ризотто с мясной заправкой и поставил ее перед Прохором. Тот, виляя хвостом, начал есть.
— Его здесь любят, — заметил Борис. — Раньше он оставался в машине, но потом нас пригласили вдвоем.
Он сделал заказ, и официант удалился.
— Еще немного вина?
Чувствуя, что у нее раскраснелось лицо, Тамара отказалась и, чтобы смягчить отказ, спросила:
— Ты приехал в Милан на машине?
— Так я путешествую по Европе.
— Теперь все летают… — Тамара воспроизвела мысль недавней попутчицы.
— Чтобы лететь самолетом, Прохора нужно сажать в клетку и сдавать в багаж. — Борис перевел взгляд на собаку. — А я друзей в багаж не сдаю. По той же причине отклоняются собачьи гостиницы.
— Дома, в Москве, не с кем оставить?
Борис с нежностью погладил собаку:
— Мы с Прошкой холостяки.
Тамара опустила глаза. Борис мог подумать, что она интересуется его семейным положением. К слову сказать, ее действительно интересовал этот факт, но именно поэтому было еще стыднее.
— У нас с Прохором одна страсть на двоих. Я езжу, чтобы смотреть футбол, он — чтобы везде быть рядом со мной. Так и живем.
— Значит, едете туда, где играют?
— Жаль, не всегда получается. — Борис невесело улыбнулся: — Работа мешает.
— Как же без работы, — вздохнула Тамара.
Подошедший официант опустил поднос на приставной сервировочный столик, переставил блюда с горячей пиццей на обеденный стол и склонился над мисками с рукколой и помидорами.
Борис пояснил:
— Сейчас поперчит и добавит соль. Потом заправит специальным уксусом, который называют «бальзамико». Важно, чтобы бальзамико был густым и кремообразным. С ним совершенно другой вкус. Вот увидишь. Потом — немного оливкового масла. Конечно, все это можно сделать самим, но у Томазо получится лучше.
Томазо поставил перед Тамарой тарелку. Попробовав салат, она восхитилась:
— Неповторимо!
— Ну, так и выпьем за это, — Борис налил ей и себе вина. — Кстати, салат можно закусывать пиццей.
Захмелев, она разговорилась:
— Знаете, Борис…
Он ей напомнил:
— Знаешь… Мы перешли на «ты».
Она согласилась:
— Ну да, конечно! Знаешь, меня очень удивило, что в отеле принимают постояльцев с животными.
— В Европе это не редкость. Однако «Резиденца» — особый отель. Завтра утром, проснувшись, ты отовсюду услышишь лай. В «Резиденце» любят собак.
— Кошка Сюзанна. Чья она?
— Сюзанна живет в отеле давно и чувствует себя абсолютной хозяйкой.
— Все так мило… — Тамара подставила бокал, и Борис налил ей вина. — Я давно мечтала здесь побывать. Теперь мне ясно, что не только Дуомо, весь Милан, вся Италия — это место, где рассудок уступает эмоциям.
— Ты права. — Борис поднес свой бокал, и они чокнулись. — Италию я люблю больше других европейских стран. А из всех итальянских городов предпочитаю Милан.
— Возможно, потому, что здесь домашний стадион «Интера»? — улыбнулась Тамара.
— Давай-ка мы лучше выпьем, — он поднял бокал.
После ужина они прогулялись по ночному Милану. Уже зажглись фонари. Был теплый весенний вечер, Прохор трусил рядом, Борис что-то рассказывал. Тамару наполняло счастливое чувство спокойствия и достаточности.
Как и в прошлый раз, Борис и Прохор проводили ее до номера. Только на этот раз, приблизившись к двери, пес зарычал.
— Что такое? — заволновался Борис.
Прохор обнюхал дверь, потом толкнул ее носом. Дверь открылась. Заглянув в номер, Тамара испуганно вскрикнула.
— Да что там такое! — Борис отстранил ее и первым вошел в комнату.
Внутри царил ужасающий беспорядок. Все Тамарины вещи были раскиданы. Порезанный в ремни чемодан лежал у окна.
— Боже мой! Боже мой… — запричитала Тамара и кинулась подбирать белье.
— Не трогай! — приказал ей Борис. — Ничего не смей трогать. Оставайся здесь, а я спущусь к портье, чтобы вызвать полицию. Прохор! — Борис взглянул на собаку: — Ты останешься здесь! Охраняй!
Борис ушел. Тамара села на краешек стула, словно незваная гостья. Прохор же, напротив, расположился у двери, будто хозяин.
Полиция приехала через двадцать минут. Пока криминалисты обследовали комнату, Тамару отвели в соседний, незанятый номер для беседы с полицейским дознавателем. Переводить взялся Борис.
Полицейского не слишком заинтересовал рассказ Тамары о похищении ее сумки. Он спрашивал ее только о ночном происшествии.