«Поздно, поздно, поздно…» Прокручивая в голове свою жизнь, Софья перебирала разные варианты ее развития, пыталась понять, что было зря и что пошло не так. Где она, гений математического анализа и финансового планирования, допустила свою главную ошибку. С этими мыслями пришло щемящее чувство тоски по городу юности и трагических потрясений. С присущей ей твердостью Софья готовилась встретить прошлое.
Из аэропорта Софья поехала в Камышлов на обычном рейсовом автобусе. Она смотрела на мелькавшие за окном пейзажи и думала о том, куда следует пойти и кого навестить. Когда автобус свернул в Камышлов, она, ожидая увидеть городской пляж и озеро, заметила лишь обмелевшую лужу.
— Где же озеро? — вырвалось у нее.
— Спустили воду, чистят дно, — сказала сидевшая рядом женщина. — С пятьдесят четвертого года не чистили. Давно пора.
Сакраментальная фраза «ничто не вечно под луной» многое объясняла, но не уменьшала печалей. Вспомнив, как в детстве она купалась в озере с дворовыми ребятами, а повзрослев, целовалась на пляже с Колей, Софья поняла, что высохшее озеро стало первой из ожидавших ее потерь.
На вокзал автобус прибыл точно по расписанию. Она вышла из салона, дождалась, когда водитель откроет багажник, и забрала свою сумку.
За спиной раздался знакомый голос:
— Соня? Садкова?
Она обернулась и радостно вскрикнула:
— Павел Алексеевич!
Это был Соколов, ее школьный учитель. Софья помнила его молодым, пришедшим в школу после окончания института. Теперь перед ней стоял солидный мужчина в плаще и шляпе.
Он спросил:
— Какими судьбами здесь?
— Приехала к тетушке.
— Ты, если не ошибаюсь, теперь москвичка?
— Уже двадцать лет.
— Соскучилась по родному городу?
— Кажется — да.
— А по школе?
— Не очень… — Софья рассмеялась. — Я, знаете, никогда не любила учиться.
— Ну, все равно, заходи.
— Работаете там же?
— Да, — кивнул Соколов. — Только теперь — директором.
— Поздравляю. — Она подняла с земли дорожную сумку.
— Давай поднесу, — предложил Павел Алексеевич.
— Сумка не тяжелая.
— Тогда до встречи. — Прежде чем уйти, Соколов напомнил: — Надеюсь, в школу ты все же зайдешь.
К дому, где жила тетя Маша, Софья пошла пешком. Но эта прогулка приумножила ее разочарования. Взгляд поднаторевшего в житейских перипетиях человека подмечал несовершенства и провинциальную запущенность города. Здесь все изменилось, но каждый угол и двор вызывали у Софьи множество воспоминаний.
В многоэтажном доме тети Маши все осталось таким же, как двадцать лет назад, даже подъездный запах. Поднявшись на четвертый этаж, Софья приготовилась к самому страшному — увидеть тетушку в беспомощном состоянии. Еще в самолете она разработала краткосрочный план действий, включавший в себя подбор хороших врачей, сиделки и в самом крайнем случае переезд тети Маши в Москву. Желая компенсировать двадцатилетнее отсутствие, Софья была готова на все.
Каково же было ее удивление, когда, подойдя к квартире, она заметила на пороге румяную тетю Машу, одетую в футболку и джинсы.
— В окно тебя увидела. Заходи, моя деточка!
Софья вошла в прихожую, опустила сумку и уставилась на тетю Машу.
— Ты вроде помирать собралась?…
— Как видишь — вполне здорова.
— Выходит, обманула?
— Взяла грех на душу. Но по-другому ты бы не приехала. Мне и правда скоро помирать. Хочу переписать на тебя квартиру. Больше оставить некому.
— Могла все объяснить, и я бы выбрала время…
— Ну, хватит! — Тетя Маша заключила Софью в объятия. — Столько лет не виделись! Здравствуй! Помоешь руки — быстро за стол. Я груздей со сметаной сделала, картошечки на сале пожарила.
За столом тетя Маша приступила к расспросам:
— Как родители?
— Живут за городом, отец баню строит, мать садом занимается.
— Сама-то замуж не вышла?
— Нет. — Софья покачала головой.
— Правильно сделали, что в Москву переехали. Даже мне, старухе, здесь скучно.
— Ты, тетя Маша, лучше про себя расскажи.
— Да что про меня? Таблетки выпила, в магазин сходила, суп сварила — и все дела. Утром проснулась, и хорошо. Уже рада. Тебе спасибо за денежки, что высылаешь. Если бы не ты, не знаю, как бы жила.
— А что за спешка с переоформлением квартиры? — спросила Софья.
— Все надо делать вовремя. Я хоть и держусь, но лет-то мне уже много. Неизвестно, когда Боженька приберет, может, и завтра. И что тебе потом делать? А переоформим квартиру, возьмешь — и сразу продашь.
— Не говори чепухи.
Тетя Маша с нежностью посмотрела на Софью и погладила ее по голове:
— Ложись, отдохни. Завтра идем к нотариусу.
День второй
Утром Софья проснулась оттого, что ее кто-то толкал в бок.
— Вставай, детка, вставай…
— Что случилось, тетя Маша? — переполошилась она.
— Нас ждет нотариус. — Та бросила на одеяло чистое полотенце. — Умывайся, а я закажу такси.
Несмотря на почтенный возраст, тетя Маша не утратила умения налаживать полезные связи. Она была сметливой старухой, правильно понимала жизнь и тонко чувствовала конъюнктуру межличностных отношений. В былые времена тетя Маша торговала на рынке дефицитным товаром, дружила с товароведами, официантами и парикмахершами. И, судя по рассказам отца, в восьмидесятых числилась в городской «элите».
Как только Софья и тетя Маша вошли в нотариальную контору, их сразу перехватила помощница нотариуса Люба Завялко.
— Придется вам подождать. Только что позвонили из приемной Рылькова, с минуты на минуту он приедет сюда.
— Рыльков — отчим Лены? — уточнила Софья.
— Лены Лейбман, — подтвердила Люба Завялко. — Она лет двадцать как утонула.
— Типун тебе на язык! — Тетя Маша метнула на Софью обеспокоенный взгляд и зачастила: — Пропала Лена. Понимаешь? Пропала! Уехала с каким-нибудь парнем за границу да и живет себе поживает.
— Не надо, тетя Маша… — Софья опустила глаза. — Прошу тебя, не сейчас.
— Сколько лет прошло, пора бы забыть! — категорично произнесла тетя Маша и для чего-то добавила: — А отчим ее, Рыльков, теперь у нас — мэр.
— Были знакомы? — полюбопытствовала Люба Завялко.
— Лена — моя бывшая одноклассница, — ответила ей Софья. — Мы с ней дружили.
В приемную вошел подтянутый, крепкий парень и широко распахнул дверь. За ним следовал Рыльков — пятидесятилетний худощавый блондин с глубоко посаженными глазами. На нем был модный клетчатый костюм и дорогие ботинки. Как только он появился, приемная заполнилась начальственной энергетикой.
— Сейчас о вас доложу, — посмотрела на него Люба Завялко и скрылась за дверью.
Рыльков медленно осмотрелся. Заметив Софью, он, кажется, не поверил своим глазам, потом скривился и процедил:
— Не зря говорят — беда одна не приходит…
Из-за двери появилась Люба:
— Заходите, Сергей Сергеевич!
Рыльков и сопровождавший его парень вошли в кабинет нотариуса.
— Когда он женился на Ленкиной мамаше, Илья Ефимович Лейбман все ему дал: и должность, и квартиру, и зарплату, — прошептала тетя Маша. — Жена, хоть и старше, да с ребенком, зато папаша — директор.
— Зачем об этом говорить? Я все хорошо помню, — сказала Софья.
— Утром, когда ты спала, звонила твоя подружка Анька.
— Пашкова?
— Сказала, что заедет за тобой после обеда.
— Дала бы ей мой телефон.
— А я и дала.
Софья посмотрела на часы:
— Успеем закончить до обеда?
— Дело недолгое, — успокоила ее тетя Маша.
Все так и вышло: на оформление договора ушло меньше часа. Выйдя на улицу, тетя Маша облегченно вздохнула:
— Ну, вот теперь можно помирать.
Софья ждала подругу на скамье у подъезда тети-Машиного дома. Некогда зеленый двор сильно изменился: кустарники изрослись, часть деревьев спилили, газон закатали в асфальт и заставили автомобилями. Ей вдруг показалось, что все те, кто здесь некогда жил, исчезли вместе с газонами и деревьями.
— Сонька! — из глубины двора к ней шел высокий темноволосый мужчина. — Не узнаешь? Вот что Москва с людьми делает! Это же я — Николай!
— Коля?… — Она поднялась на ноги и побежала навстречу. — Боже мой, какой же ты стал плечистый? И такой взрослый!
— Да, уж, повзрослел! Почти сорок лет.
Встретившись, они обнялись. Уткнувшись в его плечо, Софья со всей очевидностью поняла, как хорошо и счастливо им бы жилось вместе.
— А ведь я все про тебя знаю, — проговорил Николай. — Про твои успехи, и про карьеру.
— Откуда? — удивилась она.
— Ваньку Коломейцева помнишь? Из десятого «А»?
— Смутно…
— А он тебя помнит и работает, кстати, в твоем офисном центре.
— Почему же ко мне не подошел?
— Робеет. Говорит, что ты большая начальница.
Они сели на скамейку, и Софья сдержанно рассмеялась:
— Не говори глупости.
— Ванька меня который год к себе на службу зовет, да все никак не решусь. Вроде бы и здесь ничего не держит, но ведь и там никто не ждет.
— Женат? — поинтересовалась она.
— Нет.
— И не был?
— Два года жил с одной девушкой, потом разошлись. Больше не пробовал. — сказал Николай и на глазах посерьезнел. — Я тебя по делу искал. Позвонил твоей тетушке, и она сказала, что ты сидишь во дворе.
— Откуда знаешь, что я в Камышлове?
— Встретил учителя географии.
— Соколова? Мы ехали с ним в одном автобусе.
— Должен заметить, что ты приехала вовремя.
— Вовремя для чего?
— Для того, чтобы узнать важную новость.
— Ну, говори… — заинтересовалась Софья.
— Этим летом у нас взялись чистить озеро.
— Видела, когда проезжала мимо.
— Во время работ нашли останки Лены Лейбман.
Прикрыв глаза, Софья проронила:
— Я так и думала.
— Да ну? — удивился Николай.
— Когда увидела, что из озера спущена вода, вспомнила про нее.
— При чем здесь вода? Ее нашли на чердаке водолазной станции. В связи с благоустройством озера станцию решили снести — она, видишь ли, долго пустовала. Во время осмотра на чердаке нашли почерневшую мумию. По сумочке и обуви провели предварительное опознание.