— Боже… — Софья застыла в ступоре, глядя в одну точку.
— Предстоит анализ ДНК, — вновь заговорил Николай. — Тогда будем знать точно.
— А я думала, что этот кошмар закончился.
— По всему выходит, что нет.
— Ты здесь при чем?
— Работаю следователем.
— Боже мой… — Она и обессиленно уронила руки. — Еще раз пройти через это…
— Придется, ничего не поделаешь. После опознания Ленкин дед, небезызвестный тебе Лейбман, приехал к начальнику следственного отдела и в ультимативном тоне приказал отыскать убийцу.
— Он все еще директор?
— Уже нет, но он — почетный гражданин Камышлова.
— Что ж раньше не приказывал?
— Раньше она считалась пропавшей. Теперь возбуждено уголовное дело.
— Как она умерла?
— Ее задушили.
— Двадцать лет прошло. Откуда узнали?
— Да там какая-то чертовщина… С одной стороны, на чердаке — сквозняки, с другой — жестяная крыша и солнце. Ее тело так просушило, что ногти на руках сохранились. Короче, произошла естественная мумификация. Криминалисты говорят, что такое случается.
— Что я должна делать? — спросила Софья.
— Рассказать, как все было, без протокола и записи.
— В материалах дела есть мои показания. Тогда я сказала правду, но мне никто не поверил.
— Для меня важнее услышать от тебя. — Николай придвинулся ближе и сжал ее руки. — Я здесь. Слышишь? Я рядом.
Софья кивнула и, собравшись с мыслями, начала:
— Накануне ночи Ивана Купалы я подвернула ногу. Единственное, что могла, — это лежать.
— Помню…
— Родители уехали на дачу. На улице — лето. Все наши на пляже или на танцах, а я дома одна. Часов в шесть вечера мне позвонила Лена, и я позвала ее к себе ночевать.
— Ты? Или она напросилась? — уточнил Николай.
— Я сама, — уверенно подтвердила Софья. — По дороге ко мне Лена взяла в прокате пару видеокассет, зашла в ларек и купила каких-то сладостей. Мы позвонили тете Вике, ее матери, и сказали, что она будет ночевать у меня. Посмотрели фильм. Потом у меня разболелась нога, я выпила таблетки и не заметила, как уснула.
— Во сколько ты заснула?
— Около одиннадцати.
— Что было дальше?
— Утром я проснулась одна, Лены уже не было. Я решила, что она ушла домой, но потом позвонила тетя Вика, и все началось…
— Что именно?
— Упреки тети Вики, и поиски Лены.
— В чем она тебя упрекала?
— В том, что мы с Леной сговорились: я знала, куда и, главное, с кем Ленка ушла.
— А ты не знала?
— Ты мне не веришь? — с обидой произнесла Софья.
— Каждое твое слово для меня вроде кочки на болоте. Без них я утону.
— Тогда позвони Аньке.
— Пашковой?
— Она видела Лену ночью на пляже. Они с ребятами после танцев жгли там костер, а Лена стояла поодаль, за балюстрадой.
— Я читал ее показания. Это было примерно в полночь, через час после того, как ты уснула. Ты не догадывалась, почему Лена ушла?
Софья покачала головой:
— Я и теперь понять не могу.
— Как думаешь, почему двадцать лет назад тебе не поверили?
— Не знаю. Но другой правды у меня тогда не было. Потом начался весь этот кошмар: одноклассники, соседи, знакомые — все словно с цепи сорвались. В том, что пропала Лена, винили только меня. Короче, началась ужасная травля.
— Но я-то был с тобой, — напомнил ей Николай.
— Это я помню. — Софья прислонилась к его плечу и с благодарностью проговорила. — Ты был настоящим другом.
— Я любил тебя тогда… Сильно любил.
— Потом уволили отца. — Она сознательно поменяла тему. — Мать тоже осталась без работы, и мы переехали в Москву,
— В то время Ленкин дед был очень влиятельным человеком.
— И он сделал все, чтобы выкинуть нашу семью из Камышлова.
— Послушай, Соня, — задумчиво проговорил Николай, — я хочу понять: что могло заставить Ленку уйти той ночью из дома? Пожалуйста, прикинь как взрослый человек, имеющий жизненный опыт.
— Желание вернуться домой… — предположила Софья.
— Но ведь не вернулась?
— Она могла пойти на свидание, если договорилась с кем-то заранее.
— Почему — заранее?
— Как следователь, ведущий дело, ты должен знать, что с моего домашнего телефона Лена звонила только своей матери. Входящих звонков не было, телефон проверяли.
— А как же мобильники?
— Ни у меня, ни у Лены их не было. Разве ты не помнишь?
К скамейке подкатила машина, и оттуда выпорхнула Анна Пашкова — сияющая, симпатичная блондинка в коротком платье.
— Сонька! — Она бросилась обниматься. — Наконец-то приехала!
— И я тебе очень рада, — сказала Софья.
— А вы, я вижу, времени даром не теряете. Уже успели воссоединиться? — с улыбкой спросила Анна. — Здравствуй, Коля. Давненько не виделись.
— Привет! — Николай невесело улыбнулся.
— Что случилось? Почему вы такие странные? — Анна поочередно оглядела их и остановила взгляд на подруге: — У тебя красные глаза.
— Коля, расскажи, пожалуйста, сам, — попросила Софья.
— Три дня назад на водолазной станции нашли останки Лены Лейбман. Труп мумифицировался. Ее опознали по вещам, но все равно ждем окончательной экспертизы, — коротко рассказал он.
Анна опустилась на скамейку и прошептала:
— Ужас… Хочу заплакать, а слезу не текут…
— Поедемте куда-нибудь, чего во дворе сидеть, — предложил Николай. — Заодно и поговорим.
Ресторан, куда их привезла Анна, располагался у главного входа в городской парк. Стол выбрали у окна, и Николай сразу же пригласил официанта:
— Для начала принеси бутылку красного вина.
Официант ушел, и Анна, не дожидаясь вопросов, заговорила:
— Бедная Ленка. Ту ночь я помню, словно это было вчера. После танцев мы пошли на пляж, человек двадцать, не меньше. Разожгли костер, было шумно, орал магнитофон. Все танцуют, а я смотрю: наверху у ротонды стоит Ленка. Я ей рукой машу, а она не подходит. Тогда я бегом по лестнице к ротонде, но она как будто сквозь землю провалилась. Меня до сих пор мучает совесть. Если бы я тогда задержала ее, если бы подошла раньше…
— Брось. — Николай разлил вино по бокалам. — Ты не виновата. Это — судьба.
— Ее убили? — спросила Анна.
— Задушили ремнем от сумки.
— Она всегда любила такие, чтобы носить на плече.
— Давайте выпьем за упокой души вашей подруги. — Он поднял бокал. — Проведут вскрытие, закончатся экспертизы, тело предадут земле, и ее душа успокоится.
Они выпили, и Николай обратился к Анне:
— Что-нибудь еще можешь вспомнить?
— Больше, пожалуй, нечего, — покачала головой она.
— Важна любая деталь. Может, там, у ротонды, рядом с Леной кто-то стоял? Или другие ребята что-нибудь видели? Ведь вас было много.
— Одного не могу понять! — воскликнула Анна. — Куда она могла так быстро исчезнуть? Если бы ушла или убежала, я бы ее заметила на аллее.
— Ну да, — озадаченно хмыкнул Николай. — До водолазной станции — два километра. Машина по аллее не проедет — слишком узка.
— А я не понимаю, почему ее сразу не обнаружили, — вмешалась Софья. — Весь город перевернули вверх дном, а водолазную станцию не проверили.
— Проверили… — нехотя проговорил Николай. — Оперативник, который осматривал водолазную станцию, признался, что на чердак только заглянул. А труп лежал между балками, его, если не влезть на чердак, никак не заметишь. — Он снова разлил вино и поднял бокал: — Теперь давайте выпьем за встречу. Жаль, что при таких нерадостных обстоятельствах…
Официант принес их заказ, и за едой, словно условившись, все трое говорили только на отвлеченные темы.
— Где работаешь? — поинтересовалась Софья у Анны.
— Преподаю историю в нашей школе.
— Под началом у Соколова?
— Он — наш директор.
— Как мама? Еще работает?
— Теперь — в художественной школе.
Софья улыбнулась:
— Помню, как после школы мы рисовали у вас дома, и Марта Самуиловна учила нас смешивать краски.
— Она хотела бы повидаться с тобой.
— Как-нибудь зайду.
— У нас осталась Ленкина папка с рисунками. Хорошо бы передать ее матери.
— А почему раньше не передали? — насторожилась Софья.
— Не было случая, к тому же я плохо знаю Викторию Ильиничну.
— А я слишком хорошо. Поэтому не пойду. Но папку Ленкину заберу.
— Хотелось бы и мне в нее заглянуть, — вступил в их диалог Николай.
— Завтра принесу папку в школу, Сонька заберет, — пообещала Анна и вдруг сдавленно прошептала: — Смотрите, кто здесь…
В ресторан вошел седой коренастый старик в сопровождении двух крупногабаритных охранников. Вокруг него сразу сгрудились официанты. Софья его узнала — это был дед Лены.
Николай проронил:
— Лейбман.
— Что-то он плохо выглядит, — заметила Анна.
— Третий день пьет, отходит от опознания. Любой на его месте… — Он не договорил последнюю фразу, когда к нему подошел официант:
— Илья Ефимович просит подойти к его столику.
— Понял. — Николай встал и пошел к Лейбману.
— Интересно, чего он хочет? — задумчиво проговорила Анна.
— Боюсь, он узнал меня.
— Тогда готовься. Сейчас тебя выведут отсюда под белы рученьки.
— Пусть только попробуют, — мрачно пообещала Софья.
— На нем просто лица нет. Представляю, как ему плохо.
— Мне двадцать лет назад было не легче. И я никогда не прощу ему того, что он сделал с нашей семьей.
— Мы — христиане… — глубокомысленно и пьяно проронила Анна. — Должны прощать.
— Кто должен, тот пусть и прощает. А я не прощу.
Когда Николай вернулся, Анна поинтересовалась:
— Чего ему нужно?
— Просил, чтобы я форсировал расследование. Денег пообещал.
— Значит, он меня не узнал? — в голосе Софьи послышалось облегчение.
Николай покачал головой:
— Нет, не узнал.
День третий
Наверное, они слишком много выпили в ресторане и чересчур поздно разошлись. Наутро Софья чувствовала себя совершенно разбитой. Такой образ жизни был определенно не для нее.