В шестидесяти милях к северо-востоку от Ноксвилла, штат Теннесси, ночной дежурный отдела ЦРУ по борьбе с наркотиками прочитал уже расшифрованную криптограмму Хуана Карлоса.
— Ну и как прикажете переправить это дальше? — спросил шифровальщик, глядя в окно на густой частокол различающихся по размеру и по конфигурации антенн.
Возвращая ему криптограмму, дежурный сказал:
— Шифровкой по факсу. Причем немедленно.
Детектив Реддингтон отвлеклась от своей игры и вновь бросила взгляд на часы: 0.4.50. Заработал факс. Реддингтон, оставаясь в кресле, развернула его так, чтобы оказаться лицом к прибору. Вынула из факса зашифрованное сообщение, включила дешифровочную машину, пропустила через нее полученный текст и принялась наблюдать за тем, как пляшут все новые цифры в окошечке дисплея. Прочитав расшифрованное сообщение, она подъехала в кресле к компьютеру, набрала код допуска к банку информации контролеров и ввела кодовое имя «Чилиец». На экране появилось имя Энди Сивера. Она позвонила ему домой и, не получив ответа, набрала на компьютере номер «альтернативной экстренной связи». Напечатала имя Сивера. На экране появились имя и номер телефона Вильмы Гальт, а также «легенда», которой в своих отношениях с нею придерживался Сивер.
В 5.26 утра Бандюга Джой уже проиграл ежедневную битву с самим собой, закурив третью сигарету за одно утро. Он посмотрел на Сивера через стол:
— И все-таки… Какого черта они потащили его в Зихуатанеджо?
Пожав плечами, Сивер пустился в неуверенные догадки:
— Возможно, чтобы испытать систему доставки «Парапойнт» на их собственной территории, а заодно, чтобы показать ему, что им известно, где проживают его мать и сестра.
— Если испытание прошло нормально, Чи-Чи захочет приступить к делу немедленно. Парашюты у нас готовы?
— Я заберу их у Хансена сегодня же.
— А деньги на то, чтобы расплатиться с ним?
— Все заранее переведено на закрытые счета завода точных инструментов. — Сивер вынул изо рта манильскую сигару, заложил руки за голову. — К Хансену наведалась какая-то дамочка с документами из Ведомства генерального прокурора. Документы оказались поддельными. Ей понадобилось навести справки об Алехандро. Хансен сказал, что она красивая и хорошо одета, с густыми черными волосами и очень смуглая или с очень хорошим загаром.
Романо явно забеспокоился.
— Ну а что сказал ей Хансен?
— Он строго придерживался «легенды», выработанной им совместно с Алехандро.
— И она купилась на это?
— На его взгляд, да.
Бандюга Джой сделал глубокую затяжку, выпустил дым под потолок.
— Надо еще тщательней организовать охрану семьи Чилийца. Не мог бы ты передать Хиксу, что их людям следует быть готовыми к тому, чтобы забрать их и спрятать на одной из явочных квартир ЦРУ, если дело начнет разворачиваться совсем круто?
— Я уже позаботился об этом.
— А как вы собираетесь поддерживать с ним связь после его возвращения?
— Импульсными радиопередачами.
— А если у него не будет на это времени?
— В случае крайней необходимости он всегда сможет позвонить контролеру. И кроме того, мы разработали кое-какую альтернативную технику, позволяющую ему передавать мне информацию через определенных посредников в ходе его ночных выступлений.
Звук отпираемой двери заставил их прервать разговор.
Детектив Реддингтон вошла в Помещение и закрыла за собой дверь. Она передала шефу расшифрованный факс из отдела по борьбе с наркотиками ЦРУ. Шифровка гласила:
«Чилиец находится на борту самолета, вошедшего в воздушное пространство США в 0.6.49 по центральному времени сегодняшнего числа. Согласно плану полета, приземлятся в Нью-Йорке, в аэропорту имени Кеннеди».
Романо отодвинул от себя листок с сообщением, посмотрел на детектива Реддингтон и сказал:
— Приятного тебе морского путешествия, Мэри.
Еще один пассажир прибыл примерно в это же время в аэропорт имени Кеннеди. Безупречный костюм Джона Куртни Карлсена изрядно поизмялся, мягкие туфли утратили привычную опрятность, когда он, пройдя через зал ожидания, смешался с толпой, наполняющей здание аэровокзала. Разве что плащ последней модели оставался в безупречном виде. Самолет Американской авиакомпании, летящий из Тортолы, совершил промежуточную посадку в Сан-Хуане, Пуэрто-Рико, где Карлсен еще раз просмотрел все свои записи, имеющие отношение к банку Кингкросс в Роадтауне — к безукоризненной, как ему показалось, финансовой организации, с охраной на входе и сложной техникой внутри, занимающейся дебетно-кредитными операциями едва ли не по всему свету. Он испытал определенное облегчение, выяснив, что реальные владельцы банка скрываются за целым рядом подставных или в лучшем случае промежуточных европейских и ближневосточных компаний, и не без радости убедился в том, что среди подлинных или воображаемых владельцев оказались, наряду с прочими, пакистанцы и саудоаравийцы. Это лишний раз укрепило его в мысли о том, что Чи-Чи Моралес отмывает свои деньги в безупречной коммерческой организации, из которой не торчат уши ни ЦРУ, ни Ведомства генерального прокурора.
Пройдя сквозь застекленные двери в переполненный встречающими зал ожидания, Карлсен увидел человека в шоферской кепке, держащего на груди картонный плакат с его, Карлсена, именем, написанным мелом. Подойдя к незнакомцу, он представился:
— Меня зовут мистер Карлсен.
— Мне приказано отвезти вас в гостиницу «Мэдисон».
— Кем это вам приказано?
— Человеком по имени Леон. Он просил вас позвонить ему в гостиницу, вот телефонный номер. Он в 708-й комнате.
Шофер передал Карлсену сложенный пополам листок.
Карлсен подошел к ряду ослепительно сверкающих телефонов-автоматов, вставил в прорезь одного из них четвертак и, услышав гудок, набрал номер. Трубку взяли после первого же гудка. Раздался радостный голос Юдит Стерн:
— Добро пожаловать домой, мой дорогой.
— А что это за ерунда с каким-то Леоном?
— Тебя, наверное, не удивит, что кое-кто назначил тебе свидание. Тебя отвезут в гостиницу.
Карлсен улыбнулся:
— Но почему в гостинице, а не на нашей квартире?
Нотки веселья исчезли из голоса Юдит.
— Гектор в последнее время ведет себя странновато. К чему рисковать?
— Сейчас приеду, — сказал Карлсен, вешая трубку.
А на уме у него было только одно — «кассы» синдиката, о которых заговорила с ним при последнем свидании Юдит. Мысль о них преследовала его на протяжении всего пребывания в Роадтауне. Все эти деньги, хранящиеся в какой-то вонючей дыре и только и ждущие, когда же наконец их вывезут из страны. Раз за разом он задавал себе один и тот же вопрос: «А может быть, нам и впрямь удастся похитить их и скрыться от неизбежного преследования?»
Гостиница «Мэдисон» была ничем не примечательным отелем на Сорок девятой улице, в двух кварталах к западу от Девятой авеню.
Карлсен прошел мимо портье и поднялся на лифте на седьмой этаж. Цветастый ковер в вестибюле выцвел и истерся, из настенных светильников четыре, как он насчитал, не горели.
Юдит открыла ему дверь в то же мгновение, когда он постучал, и, впустив его в номер, бросилась ему в объятия. Страстно целуя его, она нашарила рукой ключ и повернула его в замке, запирая номер изнутри. Он отступил на шаг. Окинул ее влюбленным взглядом.
— Я тосковал по тебе.
И тут же стиснул ее в объятиях.
Взяв его за руку, она повела его к кровати. Карлсен повалился на постель и побудил Юдит оседлать его.
— Не сразу, мой дорогой, — уклонилась она от немедленного соития. — Сначала дела. Расскажи, что тебе удалось выяснить в Роадтауне.
— Могу доложить тебе, что этот Франклин Пензер, дружок Алехандро, отъявленный жулик. Он нечист на руку и любит с шиком пожить.
— А кто истинный владелец банка?
Он рассказал ей о сложной системе подставных и промежуточных владельцев, заключив свое сообщение такими словами:
— Пензер уверил меня в том, что правила в его банке не носят незыблемого характера, что в переводе на человеческий язык означает, в этом банке вообще нет никаких правил или почти никаких, все держится на конфиденциальной доверительности и на деньгах, подлежащих отмывке.
— А возле директорского кабинета не ошиваются какие-нибудь типы, смахивающие на ищеек из ЦРУ или из Ведомства генерального прокурора?
— Нет. — Он сел, взял ее руку в свою и с замиранием в голосе спросил: — Ты действительно любишь меня, Юдит?
На лице у нее появилась обида.
— Ты еще спрашиваешь!
В воздухе повисло зябкое молчание. Карлсен принялся гладить Юдит по руке. Избегая смотреть ей в глаза, он в конце концов заговорил:
— Я много размышлял над тем, о чем мы с тобой говорили перед моим отбытием.
Глаза у нее помрачнели и стали холодными, как лед, но он не заметил этого.
— О чем это, мой дорогой?
Она прильнула к нему, начала ластиться, обняла его рукой за плечи.
Он поцеловал ее в лоб.
— О «кассах». Ты действительно убеждена в том, что нам такое удастся?
— Убеждена.
Она подергала его за мочку уха.
— На все сто процентов?
— А ты полагаешь, в противном случае, я рискнула бы поставить на карту и твою жизнь, и свою собственную?
— Полагаю, что нет.
— Дело заключается только в том, чтобы вычеркнуть одну из «касс» из компьютерной памяти. И, конечно, на случай, если пропажа обнаружится, организовать все так, чтобы вину можно было свалить на Гектора.
Жадно дыша ей в затылок, он прошептал:
— Мне нравится эта идея — свалить всю вину на Гектора.
Она поцеловала его, сжимая ладонями его щеки, и встала. Подошла к вешалке и взяла свою сумочку.
— Куда это ты собралась?
Вернувшись с сумочкой в руках, она присела к нему на постель.
— В ванную, глупыш. Мы ведь не собираемся заводить Джона Куртни-младшего прямо сейчас, не так ли?
Она жадно поцеловала его. И в то же самое время ее правая рука скользнула в сумочку и появилась наружу, сжимая револьвер «магнум» 32-го калибра, в барабане которого не было ни одной пули, и лишь одна — в стволе. Она поднесла револьвер к виску Карлсена и спустила курок, превратив всю левую часть его черепа в кровавое месиво: кость, мозг и кровь брызгами и крошками разлетелись по обоям дешевого номера гостиницы для свиданий. Положив револьвер в сумочку, она бросила взгляд на его замирающее в последних конвульсиях тело и сказала: