Если я убью Массимо, Габриеля и их мать, то смогу взять «Комиссию» под свой контроль.
— Донна Конти, — говорит Лео Мессина, подходя ко мне с потрясающей брюнеткой. — Рад снова видеть тебя. Я хотел бы представить свою жену Наталью.
Я уже знаю, кто она такая. Я встречалась с ней один раз, но мне было всего десять лет, и это был мимолетный визит с моим папой, так что вряд ли она меня помнит.
Мои чувства к этой женщине вполне объяснимы. Наталья — причина моего похищения, и, хотя она ни в чем не виновата, и я даже не знаю, знает ли она, что произошло, трудно смотреть на нее и не испытывать горечи. Она тоже могла бы быть на моем месте. Но я рада, что ей не пришлось жить с тем чудовищем, даже если я страдала вместо нее. В нашем мире женщинам приходится нелегко, и мне кажется неправильным затаивать обиду на невинную женщину, но иногда я не могу сдержать своих чувств.
Когда я думаю о своем прошлом, меня переполняют эмоции.
Это клубок, который не знаю, смогу ли когда-нибудь распутать.
Нацепив на лицо приветливую улыбку, я приглушаю все свои эмоции, протягивая руку.
— Очень приятно познакомиться с тобой.
— Взаимно.
Наталья крепко пожимает мою руку.
— Слышала, тебя можно поздравить, — ее глаза озорно блестят, когда она смотрит в сторону Массимо. — По крайней мере, он симпатичный. Могло бы быть гораздо хуже.
— Да, — говорю я, делая глоток вина. Как бы мне ни хотелось опустошить весь напиток, я не могу потерять контроль.
— А, точно. Ты была замужем за Пауло Конти, — на ее лице отражается сочувствие. — Не могу даже представить, какой это был кошмар. Отец хотел выдать меня за него, — говорит она.
— Я знаю. Пауло любил упоминать твое имя всякий раз, когда мне не удавалось угодить ему. Он никогда не позволял забыть, что ты была его первым выбором.
Иронично, как переплетаются наши истории с Натальей.
— Он был ужасным человеком. Мне неделями снились кошмары после его прихода на ужин, я боялась, что папа отдаст меня ему.
— Бен никогда бы этого не допустил, — говорит Лео, бросая на меня скорбный взгляд. — Как же ты оказалась обещана ему?
— После того как он потерял Наталью из-за Джино, он обратился к моему отцу. У него всегда была нездоровая одержимость мной, — вру я.
— О боже! — Наталия подносит руку к лицу. — Он не…
Я качаю головой.
— Он не трогал меня в детстве. Я считаю это своим благословением.
— Как так получилось, что ты вышла за него? Кто твой отец? — спросил Массимо, выходя вперед из-за спины Наталии. Я видела, как он приближается, и гадала, когда он присоединится к разговору.
— Мой отец уже умер, но он был одним из самых преданных капо Конти.
Это наглая ложь, но есть доказательства, подтверждающие мою историю, если кто-то станет искать. Я удобно позаимствовала личность человека, который умер через два месяца после того, как я взяла власть в свои руки, и называю его имя всякий раз, когда мне нужно объяснить свой статус сироты.
— Он вырастил меня один, после того как мама умерла при родах.
— Есть братья и сестры? — спрашивает Массимо, и я качаю головой.
— Наверное, одиноко было, — говорит Наталия.
Я пожимаю плечами.
— Я не знала ничего другого.
— Мне жаль, что тебе пришлось жить с Пауло. Я чувствую себя в какой-то степени ответственной.
Я вижу, что она искренна.
— Это не твоя вина. Считай, повезло, что тебе не пришлось выйти за него замуж. Это был не самый удачный брак.
— Я знаю, каково это, — отвечает она, положив голову на плечо Лео. — Мой первый брак был ужасным и одиноким, но меня поддерживали мои сыновья.
Я знаю ее предысторию благодаря Анаис и Крузу.
— Калеб и Джошуа, верно?
— Кто-то подготовился.
Массимо обнимает меня за талию.
— Ты глухой или тупой? — огрызаюсь я, с силой отстраняя его руку от своего тела.
— Бунтарка, — отвечает он, снова обхватывая меня за талию.
— Я не люблю, когда мне указывают, что делать.
— Я тоже.
Я отталкиваю его руку.
Лео хихикает.
— Неприятности в раю?
— Еще ничего не решено, — говорю я. — И наша сделка — сугубо деловое соглашение.
— Она бредит, — говорит Массимо, допивая свое пиво и ставя пустую бутылку на стол позади нас. — Мы безумно любим друг друга, но она боится признаться в этом.
Я бросаю на него взгляд. Если так будет продолжаться, у меня появятся морщинки вокруг глаз.
— В этом сценарии бредит только один, и это точно не я.
Кто-то увеличивает громкость музыки, и Бен вытаскивает Сьерру на большую круглую площадку патио, и они начинают танцевать.
Краем глаза я замечаю, как Дарио ведет Николину к ним, когда к нашей маленькой группе приближается еще одна пара.
Я немного напрягаюсь, когда Алессандро и Серена подходят к нам, и молюсь, чтобы он не заметил никакой связи с Анаис. Но он не подает никаких признаков узнавания, когда Лео быстро знакомит нас и я пожимаю ему руку. Мы непринужденно беседуем, и каждый мускул напрягается, когда рука Массимо снова обвивается вокруг моей талии. В моем теле идет внутренняя война, и я борюсь с желанием расслабиться в его руках.
Я не такая, и мне становится все тревожнее, когда он находится рядом.
На этот раз я впиваюсь ногтями в его запястье, убираю руку. На его лице пляшет веселье, и я испытываю искушение пырнуть его ножом, спрятанным в чехле на моем телефоне.
— Ты жаждешь смерти, — рычу я, бросая извиняющийся взгляд на остальных.
— Давай потанцуем, — говорит он, не обращая внимания на мой гнев. Взяв за руку, он тащит меня через сад к круглой мощеной площадке.
— Я скоро пырну тебя ножом, — предупреждаю я, совершенно раздраженная, когда он откидывает голову назад и смеется.
— Меньшего я и не ожидал.
Он заключает меня в свои объятия, когда мы достигаем импровизированной танцевальной площадки. У меня нет другого выбора, кроме как прижаться к нему, обхватив руками его теплую шею, пока он раскачивает нас в такт музыке.
Николина улыбается мне, пока мы танцуем, и я ненадолго задумываюсь, на чьей она стороне. У Ренцо лицо злое, когда он смотрит, как Массимо кружит меня в своих объятиях, но в его враждебности нет ничего удивительного. Он был непоколебимо упрям в отношении этой брачной сделки.
От тела Массимо волнами исходит тепло, убаюкивая меня. Вместо того чтобы бороться с ним, я плыву по течению, в кои-то веки потакая себе. Он отлично танцует, и хотя я могу легко удержаться на танцполе, в данном случае он — командир, а я — всего лишь участник. Мы движемся по каменному полу, вращаясь, крутясь и вертясь, и каждый раз, когда он снова прижимает меня к своему великолепному телу, трудно остаться равнодушной к тому, что он так близко. О весь такой мускулистый, гибкий и теплый. Пряные, цитрусовые нотки его одеколона витают вокруг, усиливая притяжение.
Он опасен для меня, нужно вернуть контроль.
— У меня от тебя голова кружится, — пробормотала я несколько минут спустя, когда он закружил меня, а затем снова заключил в свои объятия.
— Ты всегда такая сварливая? — спрашивает он, прижимая меня к себе, пока мы качаемся из стороны в сторону.
— Никогда. Ты пробуждаешь во мне самое худшее.
— Я не верю в это. Хочешь знать, что я думаю?
— Нет.
Конечно, он меня игнорирует.
— Я думаю, что ты не умеешь получать удовольствие. Ты слишком много работаешь и тебе нужно чаще отдыхать. Думаю, я буду полезен для тебя, потому что заставлю остановиться и ценить жизнь, почувствовать то, от чего ты закрылась. И именно эти мысли пугают тебя.
Он очень близок к истине. Но я в этом не признаюсь.
— Я думаю, у тебя завышенное чувство собственной важности, и ты ничего обо мне не знаешь.
— Последнее может быть правдой, потому что в интернете обо мне нечего найти, но я хорошо разбираюсь в характерах и знаю, что вижу, когда смотрю на тебя.
Я не хочу углубляться в эту тему.
— Ни один мафиози не оставляет следов в интернете. Как и я, так что прекрати нести чушь.
— Продолжай в том же духе, mia amata. Меня это только заводит.
— Перестань называть меня так.
Я начинаю звучать как заезженная пластинка, и, возможно, мне нужно сменить обстановку.
— Нам следует обсудить детали контракта. Я могу зайти к тебе завтра, чтобы поговорить об этом, — говорит он, наклоняя меня.
Я крепко обхватываю его за шею и прижимаюсь к нему, а мои волосы прикасаются к земле.
— Обсуждать нечего. Завтра я попрошу своего адвоката отправить проект соглашения твоему адвокату. Ты сможешь задать вопросы по поводу того, что тебе не нравится, и предложить свои варианты.
— Мы должны сначала решить это между собой, а потом поручить адвокатам подготовить бумаги, — возражает он, крепко прижимая меня к себе, пока выпрямляется.
— Я уезжаю из города на пару дней. Это деловое соглашение, и все переговоры должны проходить через юристов.
— Я хочу обсудить секс и детей. Я не буду делать это через своего адвоката. Давай поговорим об этом сейчас.
— Здесь нечего обсуждать.
— Чушь собачья, — говорит он, неуловимо поворачивая бедра так, что я чувствую его эрекцию.
— Вот что ты делаешь со мной, и я готов поспорить, что если засуну в тебя пальцы, почувствую, какая ты мокрая.
— Твое высокомерие возмутительно и не правдиво, — сужаю глаза, притворяясь, что мои трусики не промокли, и я не чувствую, как его член напрягается в брюках. — Секс не обсуждается до тех пор, пока не наступит время для деторождения. С детьми придется подождать, пока не наступит подходящий момент.
— Мы не молодеем, а мне нужны наследники. Я потребую полного медицинского обследования и внесу в контракт время для беременности.
Феминистка во мне негодует, но таков наш мир, и поднятие шума только привлечет внимание к теме, которую мне нужно держать в тени.
— Женщины рожают детей до сорока лет. У нас еще достаточно времени, чтобы создать семью, — вру я. — Но если тебе нужны точные сроки, я думаю, ты с радостью согласишься с моим предложением.