«Ты не обязана этого делать», — шепчет мне на ухо воображаемый голос.
— Должна, — молча отвечаю я. Мне нужно напомнить себе о том, как далеко я продвинулась. Мне нужны физические доказательства того, насколько я сильна, чтобы придерживаться выбранного курса, даже если некоторые из моих планов изменятся.
Не задумываясь, я поворачиваю ручку и с облегчением обнаруживаю, что дверь не заперта. Открыв ее, я вхожу внутрь и спускаюсь по лестнице с громко бьющимся в грудной клетке сердцем.
Мои ноги словно превратились в желе, когда я хватаюсь за новые перила, переставляя одну шаткую ногу за другой и приближаясь все ближе и ближе к своему личному аду. По мере того, как я опускаюсь все ниже, мое дыхание вырывается паническими толчками, и вся кровь в венах превращается в лед. Когда мои босые ноги касаются пола, поток воспоминаний захлестывает разум, и я зажмуриваю глаза, чтобы отогнать их. Я не могу позволить им догнать меня. Если я это сделаю, то не выберусь отсюда невредимой.
Цель сегодняшнего дня — не утонуть в воспоминаниях. Я хочу, чтобы это послужило напоминанием о том, чего я могу достичь, если приложу к этому все усилия.
Щелкаю выключателем, заливая комнату ярким светом, и ахаю от открывшейся передо мной картины.
Исчезли грубые каменные стены, голый бетон, на котором отпечатались следы человеческих страданий, и тяжелая клетка, которую я привыкла называть своим домом. Я поднимаю глаза и вижу, что с потолка не свисают крюки и цепи. Старый стальной стол и соответствующий ему стеллаж, на которых хранилось множество различных пыточных инструментов и приспособлений, исчезли.
Пространство полностью преобразовано. Яркие точечные светильники расставлены по всему потолку, демонстрируя великолепный внутренний сад. Вода стекает по декоративному элементу в центре комнаты, низвергаясь мягкими струями, как внутренний водопад. В основании находится небольшой бассейн из камней. С обеих сторон расположено множество деревянных цветочных клумб, усаженных яркими растениями. В боковой части находится зона отдыха с большим удобным диваном, украшенным множеством подушек. По обеим сторонам расположены два богато украшенных стола с чугунными ножками и столешницами, выложенными мраморной плиткой.
Одна стена заменена окнами от пола до потолка, которые пропускают свет снаружи. На той стороне красивый сад с разноцветными кустарниками и беседкой посередине.
Подвал полностью преобразился, и трудно связать мои воспоминания об этой адской дыре с тем, как он выглядит сейчас. Слезы текут по моему лицу, я стою молча, впитывая все это, пока множество противоречивых эмоций осаждают меня. Журчание воды сливается с моими тихими всхлипываниями, когда я пытаюсь избавиться от некоторых эмоций. Перед глазами все расплывается, изображение меняется, возвращаясь к тому, как все выглядело раньше.
Это все равно что смотреть в хрустальный шар и видеть вспышки прошлого, ловя свое отражение в стекле.
Прямо сейчас я принадлежу к обоим этим личностям. Сломленная маленькая девочка, чьи мечты разбились вдребезги в тот день, когда ее похитил монстр. И женщина, которая вырвалась из лап смерти, цепляясь за свой гнев и боль, поклявшись восстановить справедливость по отношению ко всем, кто причинил ей зло.
Интересно, как будет выглядеть этот образ через недели, месяцы и годы. Как мое прошлое и настоящее повлияют на будущее? Впереди у меня много испытаний и мало ответов. Такое чувство, что я изо всех сил пытаюсь приспособить свои планы таким образом, чтобы отомстить.
Единственное, что я знаю наверняка, это то, что я выжила.
Я выжила в этом месте.
Я выжила среди монстров, которые правили мной.
И буду продолжать выживать.
Независимо от того, какие препятствия встанут на моем пути, я преодолею их.
Потому что важно лишь выживание.
Глава 29
Катарина
— Как будто мое прошлое стерли, — кричу я, замахиваюсь и бью по боксерской груше со смертельной силой. — Как, черт возьми, эта женщина посмела забрать его у меня! — я наношу еще один удар, пока Ренцо крепко держит грушу. — Она не сможет затмить ад, превратив его в красивое место. Нет, я понимаю, почему она это сделала, но все не так просто. Нельзя просто так забыть о том, что произошло в том подвале, и я не наивная дура, знаю, что я была не единственной девушкой, которую там держали в клетке.
Я наношу еще несколько ударов, потом вытираю пот, выступивший на лбу.
— Это все гребаная ложь, — злюсь я, подпрыгивая на ногах и нанося удары то правым, то левым кулаком. — Эта сука не сможет скрыться за красивыми цветами.
— Ты вообще уверена, что Элеонора виновата? — спрашивает он, протягивая мне бутылку воды.
Я промокаю полотенцем мокрое от пота лицо и шею, потом открываю воду и делаю большой глоток.
— Это мог быть любой из них, или, возможно, это была командная работа, — признаю я. Прошло более семи лет с тех пор, как Максимо и Примо погибли при взрыве на складе в Чикаго. Я предполагаю, что сад посадили только после их смерти, когда Габриель и Массимо уже повзрослели.
— Твой муж и его брат сделали все, чтобы помочь своей драгоценной мамочке смириться с той ролью, которую она сыграла. Раз они скрыли информацию о подвале, то только для того, чтобы забыть о том, чего они не могли сделать. Никто не мог, — шипит он, и на его лице появляется злобная ухмылка. — Давай посмотрим правде в глаза. Может, Карло и умер, пока тебя держали в плену, но Максимо и Примо тоже были монстрами. Бьюсь об заклад, они продолжили его дело. Они все знают, что там произошло. Они все в равной степени виновны как в действии, так и в бездействии.
Я облокачиваюсь на перекладину беговой дорожки и опускаю голову. Я благодарна владельцу здания за то, что он открыл зал для бокса пораньше, чтобы я могла тренироваться только с Ренцо. Мне не нужны зрители моего краха.
С тех пор как я навестила мать Массимо, я была в смятении, мои эмоции переполняли все вокруг. Я надеялась найти какое-то успокоение, посетив подвал, но мне в этом было отказано.
Гнев — моя главная эмоция в последние несколько дней.
Гнев из-за того, что у меня отняли что-то еще.
Но я не могу отрицать, что испытываю и облегчение.
В основном я растеряна и напугана.
Я цепляюсь за ту девушку, которой была раньше, и не понимаю, какой становлюсь сейчас.
Это странное промежуточное пространство, где я зажата между сломленной девушкой из прошлого, мстительной женщиной из настоящего и неизвестной личностью из будущего.
Что я знаю точно, так это то, что я устала. Устала от боли. Устала от того, что все превращается в битву. Устала постоянно брать на себя ответственность.
Массимо дал мне возможность заглянуть в жизнь, где нет боли, борьбы и препирательств.
Где я не одинока.
И мне это нравится.
Мне нравится такое видение будущего.
Мечта о жизни, в которой я могла бы быть счастлива и не нести на себе бремя.
Но достаточно ли этого, чтобы отказаться от всего, что я запланировала? Смогу ли я когда-нибудь по-настоящему отпустить прошлое? Могу ли я доверять ему?
— Вы сближаетесь. Он меняет тебя, — говорит Ренцо так, словно читает мои мысли.
Если кто и мог бы их читать, то, полагаю, это был бы он.
Он — единственный человек, который знает меня лучше всех, но не понимает сложности моего сердца, ведь я сама не могу в них разобраться.
Я никогда раньше не позволяла себе по-настоящему чувствовать. Я намеренно отключала эмоции, чтобы не испытывать боль.
Теперь мне кажется, что я тону в потоке чувств, с которыми не в состоянии справиться.
— Так и есть, — честно признаюсь я, отпивая еще воды.
— Тебе нужно прекратить, пока ты не увлеклась еще больше. Мы можем инсценировать все как несчастный случай.
Боль сотрясает мою грудь и пронзает сердце насквозь, словно сотня крошечных кинжалов вонзается глубоко.
— Нет, — я энергично качаю головой. — Никто не тронет Массимо или его семью.
Глаза Ренцо расширяются.
— Черт возьми, Ри-ри. Пожалуйста, только не говори мне, что ты влюбилась?
— Ты не называл меня так много лет, — тихо говорю я, и это прозвище вызывает у меня много приятных воспоминаний.
На его лице отражается разочарование.
— Не уходи от ответа, моя донна. Он влюбляет тебя. Не забывай, что он враг, и играет с тобой так же, как и ты с ним. Что бы ты ни думала о своих чувствах к нему, и наоборот, это неправда.
— Не пытайся говорить за меня, Рен! — срываюсь я, потому что он переходит все границы.
— Это не ты! — он хватает меня за плечи. — Он отвлекает тебя сексом и нежными словечками.
Я отталкиваю его, мгновенно приходя в ярость.
— Ты ни черта не знаешь о том, что у нас происходит.
— Я знаю, что интим для тебя всегда был трудным из-за того, что сделала с тобой его гребаная семейка! — он повышает голос на несколько тонов, и я так близка к тому, чтобы надрать ему зад.
— То, что было у нас с тобой, осталось в прошлом, и с тех пор я прошла долгий путь.
Он проводит рукой по своему щетинистому подбородку, глубоко вздыхая.
— Я знаю. Я наблюдал, как ты трахаешься с мужиками.
Я бью его по лицу, и он позволяет мне это сделать.
— Пошел нахуй. Как ты смеешь осуждать меня? Как ты смеешь использовать свои интимные знания обо мне, делая такие дерьмовые заявления.
Он вытирает кровь, текущую из носа, поднимая ладонь.
— Я прошу прощения. Это было слишком грубо. Пожалуйста, прости меня, — он выглядит искренним, но я вообще больше не понимаю, что с ним происходит.
— Что все это значит, Рен? Я знаю, ты что-то недоговариваешь.
— Я беспокоюсь о тебе, — он подходит ближе, заглядывая мне в глаза. — Все может обернуться крахом, и тебе нужно держаться стойко, а ты отступаешь.
— Разумнее всего пока сдержаться. Мы не знаем, что планируют русские. Антон избегает моих звонков, и я знаю, что-то затевается. Нам нужно сосредоточиться на удвоении и утроении безопасности, и я хочу уволить нашего IТ-специалиста и нанять кого-то нового. Недавно он разоблачил нас.