Наши планы срывались. И я, честно говоря, была этому рада!
– Валим! – шепнула Верка.
В коридоре мы посмотрели в окно. У входа в школу стояла грустная Надя и всматривалась в туманную даль.
Жестоко, конечно. Но… «наша с Веркой дружба дороже», – успокоила я себя.
– А не будет врать! – сказала Верка и гордо пошла вперед.
Я поняла, что ей тоже неловко.
– Ну, не получилось! – бодро болтала Верка. – Да и слава богу! Ну, плеснули бы мы этой гадине в морду! И папаша начал бы ее жалеть. И точно бы никуда не ушел! Будем травить!
Я испуганно посмотрела на подругу и увидела маньячный огонь в ее глазах.
И мы отправились в библиотеку.
– «Ядовитые травы?» – переспросила библиотекарша. – Зачем вам, девочки?
Верка дернула плечом:
– А нам надо доклад по биологии делать! Училка велела!
– Странно. Ядовитые травы… Ну, ладно, – протянула библиотекарша и пошла к своим полкам.
– Нам нужны народные средства! – выкрикнула ей вслед Верка.
Библиотекарша покачала с сомнением головой, но книгу дала. Называлась она «Ядовитые лекарственные травы».
Мы сели за стол и начали читать.
– Вот! – вскрикнула Верка. – Белладонна!
И принялась жадно водить пальцем по строчкам.
– Слушай, подходит! – шепнула она. – На, посмотри!
– Отравление, вот! – Верка ткнула пальцем в страницу. – Сухость и жжение в глотке, затруднение глотания, тахикардия, судороги, одышка, возможен паралич дыхательного центра и смертельный исход!
Верка посмотрела на меня взглядом победительницы.
– Это то, что там надо!
– А где мы возьмем эту самую белладонну? – засомневалась я. – Ну, раз это яд?
– Это не только яд, это еще и лекарство! – торжествующе заявила подруга. – Я помню, что мама лечила белладонной желудок! И у нас был пузырек!
– Ну, и как… все это произойдет? – обреченно вздохнула я.
– Да просто! – оживилась Верка. – Подольем этой гадине, и она задохнется!
– А как подольем? Где и когда?
– Пойдем к ней в гости! – отрезала Верка. – В смысле – знакомиться!
Я немножко обрадовалась: вряд ли получится! Вряд ли эта дама захочет нас видеть!
Слабая надежда тлела в моем сердце.
Или Верка не найдет пузырек!
Потом мы прочли про ядовитое растение аконит – та же картина: давление падает, человек задыхается, и сердце его останавливается.
Еще мы узнали, что ядовит невзрачный и милый лютик, который растет в Подмосковье везде.
Дальше пошли названия странные: Джимпи-джимпи, гималайская ежевика, Смертельный камас и другие.
Но эти «прелести» росли, слава богу, на других континентах.
Всё бы хорошо, но наши планы срывались из-за сущего пустяка. Была зима, и найти лютик, аконит, болиголов пятнистый или вороний глаз четырехлистный не получалось.
«Дай бог, чтобы Верка не нашла белладонну!» – молилась я про себя.
Но Верка белладонну нашла.
Лизнула и сморщилась: белладонна была горькой.
– Не пойдет, – вздохнула она. – Не вольешь и не подсыплешь!
Верка задумалась, села на табуретку, подперла лицо ладонями и уставилась в окно.
– Есть! – вскричала она. – Я придумала!
А тетя Таня снова лежала… Мы кормили ее из ложечки: пару ложек бульона, несколько ложек морковного сока.
Тетя Таня лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок. И совсем не спала…
И снова Верка отказывалась вызвать врача.
– Упекут! – мотала она головой. – Упекут в психушку, и там она…
Верка горестно вздохнула и махнула рукой.
– У нас ведь карательная психиатрия! – выдала она почти по слогам.
Я не стала уточнять, что это значит.
И вот что Верка придумала – снотворное!
– У твоей бабки есть снотворное?
Я пожала плечами.
– Ты же сама говорила, что бабка не спит и мотается по квартире!
– Ну, не спит, – согласилась я, – ну, мотается.
– Ну и пошуруй у нее в тумбочке! – приказала Верка. – Тебе что, трудно? Для меня?
Я молчала.
– Посмотри на маму! – и в Веркиных глазах закипели слезы.
Снотворное я нашла. Полпачки, пять таблеток.
Принесла Верке, уже отчетливо понимая, что я – соучастница. И в колонию мы отправимся вместе. Что ж, вдвоем веселей…
Теперь я совсем не спала по ночам. Вот бы мне бабушкино снотворное! Может, рассказать все маме? Она остановит упертую Верку, придумает, как спасти Веркину маму, и мы не совершим свои кошмарные злодеяния. И нас не посадят на нары!
Веркину маму вылечат, мы сдадим экзамены, поступим в институт, выйдем замуж и родим малышей. Впереди у нас будет прекрасная и удивительная жизнь, а не колония и тюремное прошлое.
Но… маме я сказать побоялась… И Верку предать тоже… Какие мозги у тринадцатилетней дурочки? Правильно – никаких.
А Верка ожесточенно толкла снотворное в ступке. Потом щепотку развела в воде. Снотворное не растворялось! То есть совсем! На дне стакана плавали кусочки таблеток, посверкивая ярко-желтой нерастворимой оболочкой.
– Черт! – сказала Верка. – Все против нас!
– А если… ну, получится! Нас быстро вычислят! И первым – твой папа!
Верка хмыкнула:
– И что? Он на МЕНЯ донесет? Позволит, чтобы меня, его дочь, посадили?
Верка беспечно махнула рукой.
Но со снотворным мы решили не связываться. Во-первых, таблеток было мало, всего пять. Может не хватить, чтобы наверняка…
А во‑вторых: как их подсыпать, если они нерастворимые? Да и к тому же тоже горчайшие. Верка проверяла – лизнула воду в стакане.
– Крысиный яд! – вдруг выкрикнула Верка. Его запросто можно купить в любом хозяйственном. Ну и…
И мы поперлись в хозяйственный. Яда для травли крыс было навалом. Катышки, порошок, комочки и жидкости.
– А они горькие? – спросила Верка у продавщицы.
Я ткнула ее в бок.
– И что, если горькие? – удивилась продавщица. – Мышей жалеете? Боитесь, что им не понравится?
– Ну… – попыталась выкрутиться я. – Если горькие, вдруг жрать не будут?
– А я не пробовала, уж извините! – отрезала продавщица. – И вам не советую!
И она засмеялась.
Мы тоже хихикнули – ну, чисто две дурочки!
– Возьмем порошок – так удобнее, – шепнула мне Верка.
В гости к новой жене Веркиного отца мы решили пойти днем, чтобы его не было дома.
Дверь нам открыла высокая и крупная женщина. Она была красива красотой броской и необычной. Какой-то цыганистой, что ли?
Чернющие волосы, очень черные глаза, большая грудь, крутые бедра и полные ноги.
Цветастый халат был полураспахнут, и вся эта пышная, горячая и изобильная красота вываливалась и выпирала наружу.
Женщина смотрела на нас не мигая.
– Здравствуйте! – пискнула Верка. – Я – Вера, а это – Наташа. Мы пришли к вам… познакомиться!
Женщина громко вздохнула, внимательно нас оглядела и, наконец, кивнула:
– Ну… проходите.
В голосе ее было большое сомнение: а стоит ли вообще впускать этих дур?
Мы осторожно прошли. В квартире было душно и пахло пряно: духами, пудрой, полиролью для мебели и жареным луком.
Жестом она предложила пройти на кухню.
В большой сковородке что-то шкворчало, в кастрюле кипело, чайник свистел, заполняя тесное помещение паром.
Мы сели. Кухня была оклеена яркими обоями в перламутровых розах. На потолке висела хрустальная люстра. На кухне? Да еще и в такой тесноте? Мы с Веркой переглянулись.
Кастрюли были красными, чайник – ярко-зеленый, клеенка – сиреневая, а занавески – оранжевые.
«И как она тут не сошла с ума?» – подумала я.
Женщина села напротив и уставилась на нас:
– Ну и что вы мне скажете?
Мы поежились под ее взглядом.
Верка нашлась.
– Вот, пришли познакомиться! – повторила она. – А то как-то… мой папа живет… ну, с вами! А мы незнакомы!
– Да? – удивилась она. – А ты что, страдаешь? Ну, что мы незнакомы?
Верка смутилась и пожала плечом.
– Ладно! – сказала хозяйка и прихлопнула ладонью по столу. – Пришли, так пришли.
Я увидела разноцветные кольца на ее крупных пальцах, сверкали камни – фиолетовые, малиновые и зеленые.
«Ну и вкус! – поразилась я. – Наверное, точно цыганка».
– Лилия, – нехотя представилась она. – Будете чай? Или кофе?
Мы захотели кофе: как-то это по-взрослому.
На кухне запах кофе, и он перебил остальные запахи.
Кофе она налила в крошечные чашечки. От него шел горячий пар и одуряющий запах. На поверхности дрожала густая светлая пенка.
Мы пили кофе, а хозяйка смотрела на нас.
Верка исподлобья бросала на меня беззащитные взгляды: что делать-то, а?
А что я могла ей сказать? Втайне я радовалась, что планы наши в очередной раз срывались.
Хотя эта Лилия симпатии не вызывала. И жалости тоже.
– А папа скоро придет? – вдруг спросила Верка.
Тут зазвонил телефон. Лилия схватила трубку в виде красной лаковой туфли на каблуке – скользкую, дурацкую, пошлую и неудобную – и посмотрела на нас.
– Слушайте, девочки! Если вы ждете папу, – она усмехнулась, – так подождите в комнате! А то у меня дел по горло!
У Верки загорелись глаза. Я вздохнула.
Мы пошли в комнату. Комната поражала сверканием: обои с золотом, картины в золоченых рамах, витрина с фигурками, пузатые вазы с искусственными цветами. Гипсовые ангелочки, и снова хрустальная люстра – куда больше, чем ее кухонная сестрица!
В общем, безвкусица, мещанство и ужас! Мы с Веркой снова переглянулись.
Пышная Лилия удалилась на кухню.
Верка вскочила и бросилась в смежную комнату.
– Спальня! – шепнула она и достала из кармана пакетик с крысиной отравой.
– Стой на шухере! – кивнула мне подруга.
Верка нырнула в спальню и вышла через пару минут, счастливая и удовлетворенная.
На ее лице горели красные пятна.
Она мне кивнула: готово!
– Ну, пошли? – спросила она. – Больше нам здесь делать нечего!
Из прихожей Верка выкрикнула:
– До свидания! Зайдем как-нибудь в следующий раз!
Лилия показалась в дверном проеме. Усмехнулась недобро и вяло кивнула: