– Маски! – шипит Александр.
Мы мгновенно натягиваем маски и шапочки до глаз. Помощник мажора успевает набросить простыню на лицо мамы и повернуться ко мне лицом. Он заслоняет меня, а я почти не дышу, боюсь выдать себя движением или звуком. Только Елена Ивановна видит входящих, но в медицинском наряде ее узнать невозможно.
– Вы куда везете пациента на ночь глядя? – взрывом сверхновой раздается в тишине голос Матвея.
Изо рта вырывается писк, Александр сжимает мой локоть и делает круглые глаза.
– Был приступ, – спокойно отвечает Елена Ивановна. – Нужны снимки.
– А-а-а, – равнодушно тянет Матвей и, кажется, теряет интерес.
– Это твой пациент? – спрашивает спутница жениха.
– Нет.
– Ну, забей! – гортанный хохоток громом разносится по тесной кабине.
Слышу, как Матвей нажимает на кнопку, двери закрываются, и лифт едет вниз. Осторожно выглядываю из-за плеча Александра. Бывший обнимает за талию красотку из кафе и что-то шепчет ей на ухо. Та пожимает плечами, но не отодвигается.
«Что они тут делают?» – бьется паническая мысль. – Кто эта женщина? Почему она в клинике? Работает вместе с Матвеем?» Вопросы всплывают со скоростью света, но ни на один нет ответа.
К нашему облегчению парочка не обращает на нас внимания и, как только кабина останавливается, вылетают из нее и разбегаются в разные стороны. Миг – и смех Матвея доносится уже от ресепшен. Настоящий ловелас!
Александр тянет каталку из лифта, и я переключаюсь. Когда мы сворачивает в боковой коридор, оглядываюсь: жених и дама, которую он обнимал в лифте, синхронно приближаются к выходной вертушке.
«Паразит! Сволочь! – киплю от негодования. – И здесь умудряется крутить шашни так, чтобы никто не поймал».
Постоянно прислушиваясь и оглядываясь, мы пробираемся к черному входу, возле которого уже ждет машина скорой помощи, и едем в больницу, которую посоветовала Елена Ивановна. В течение часа, пока идет обследование, места себе не нахожу от волнения, с двойным ударом мои мозги справляются плохо. Александр все смотрит на телефон, словно ждет сигнала.
Елена Ивановна показывается в дверях, качая головой.
– Что? Как?
– Все так, как мы и предполагали. Увы, заторможенное сознание вызвано искусственным путем.
– Что же делать?
– Выводить из него. Но в клинике «Альфа-групп» это опасно делать, может привести к непредсказуемым результатам.
– Ваши предложения? – спрашивает Александр.
– Оставить пациентку здесь. И вообще, я бы посоветовала вам обратиться в полицию. Явным криминалом попахивает.
– Криминал?
Мозги взрываются. Как? Не понимаю, за что и почему Матвей поступил так с мамой. Он же клялся мне в любви, говорил, что чуть ли не чудо совершил, когда спасал тещу. Если его слова – ложь, тогда это верх цинизма и подлости. Слезы дрожат в голосе, не могу ничего сказать.
– А Стрельников не найдет маму Арины?
– Я зарегистрирую ее под своим именем, – Елена Ивановна ждет от меня согласия, а я превращаюсь в камень, не могу ни слова выдавить.
– Так и поступим, – решает за меня Александр.
Маму кладут в одиночную палату. Уже в кровати она приходит в себя.
– А-рина, – слабый голос похож на шелест.
– Да, мамочка, – бросаемся к ней с родительницей. – Только не волнуйся, мы перевезли тебя в другую больницу.
– Х-хо-ро-шо, – мама закрывает глаза, но тут же снова распахивает их. – А Мат-вей?
Слова даются ей с трудом, но звучат уже значительно лучше. Теперь мне не надо напряженно прислушиваться к звуковой каше. Я обрадованно смотрю на родительницу: это по ее совету мы еще в клинике убрали капельницу, оставил лишь ее имитацию.
– Мамочка, это Елена Ивановна, – родительница наклоняется и приветливо улыбается, – твой новый лечащий врач.
– Х-хо-ро-шо.
Взгляд мамы становится туманным, и она засыпает.
– Так, кажется, все сложилось удачно, – радуется Елена Ивановна. – Арина, вы можете уезжать домой. Я сегодня подежурю на всякий случай, понаблюдаю за больной.
– Я вас отвезу, – говорит мне Александр.
Он не выпускает из рук смартфона, нет-нет, да поглядывает на экран. Точно! В клинике остался мажор. А почему он не звонит? Его поймали?
И словно в ответ на мой вопрос вибрирует телефон.
– Да, слушаю! – рявкает помощник.
Мы уже сели в машину, он завел мотор, но тут же его приглушил.
– Громкую связь включите, – прошу одними губами.
– Слушает он! – на весь салон гремит баритон мажора. – Почему не звоните? Я тут с ума схожу от неизвестности.
– Все получилось, не волнуйтесь. Можете уходить оттуда. Мы с Ариной за вами приедем.
– Лады…
Эрик не успевает отключиться, и мы слышим скрип раскрываемой двери и пронзительный женский крик.
– Что происходит? Где больная?
– Девушка, милая, не надо так истерить, – хмыкает мажор, он так и не отключил громкую связь, поэтому мы с Александром стараемся не шевелиться и не дышать. – Пациентка выписалась.
– Когда? Как? А Матвей Юрьевич в курсе? Почему нам не позвонил?
– Эти вопросы не ко мне. Разбирайтесь сами.
Шаги мажора звучат приглушенно, но вскоре топот становится быстрее. Его перекрывают раздвигающиеся двери лифта. Наконец все смолкает.
– Ну, слышали? – смеется Эрик. – Сейчас начнется бедлам. Что там с камерами?
– Уже работают. Приятель доложил. Кстати, мы в лифте столкнулись с доктором.
– Так поздно? – удивляется мажор. – Этому хлыщу дома не сидится? Я же знаю, что он не дежурит, специально интересовался.
– Он был не один, – тихо добавляет помощник.
Я превращаюсь в слух. Наконец-то узнаю, что за девица крутится рядом с Матвеем. Или наоборот, это он возле нее.
– Даже так? И с кем?
– С вашей женой.
– С кем? – от растерянности вслух вскрикиваю я.
– О, Арина с тобой? – тут же реагирует Эрик. – Заберите меня.
Мы подъезжаем к клинике, на стоянке которой творится что-то невероятное. Она заполнена полицейскими машинами, горят огни фар, суетятся какие-то люди, на крыльце стоит охрана.
– Что это? – шепотом спрашиваю я, мертвея от плохого предчувствия.
– Не знаю, – отвечает Александр. Он хмурит брови и вытаскивает телефон. – Что делать будем, Эрик Борисович? Вы где?
– Наблюдаю за представлением, которое устроил Стрельников. Ему успели доложить, что больная пропала, вот он и развернул бурную деятельность. Защитник сирых и убогих, мать ети! Арина с тобой?
Короткий смешок кажется вовсе не веселым, а нервным. Чувствуется, что мажор что-то недоговаривает.
– Да, мы приехали вместе.
– Короче, Санек, вези Васильеву ко мне на квартиру.
– На какую? – помощник смотрит на меня, а я трясусь и потею от волнения.
– Там, где мы с Леркой жили, – мажор делает паузу, с кем-то приглушенно спорит, потом кричит в трубку: – Уезжай отсюда! Живо!
Глава 26. Эрик
В палате я сидел долго. Или мне так показалось от волнения, которое сжимало сердце. Сгорал от нетерпения и неизвестности, но боялся позвонить: шпионская работа требует осторожности и тишины.
Наконец не выдержал, набрал номер Санька, выдохнул облегченно, услышав его рассказ, но, увы, радость была короткой: в палату вошла медсестра и заверещала, испортив кайф от успеха предприятия.
Я не стал объяснять, куда пропала пациентка, просто смылся и болтал в холле с медиками ресепшн в ожидании, пока за мной приедет помощник.
Настроение было отличное, хотелось петь, шутить и танцевать. Даже новость, что дятел-доктор поздно вечером шлялся по клинике в обнимку с Наташкой, не испортила его. Не знаю, что творилось с моей душой, но она словно обрела крылья. Я уже прикидывал, как найму частного детектива поймаю любовничков на горяченьком и разорву наконец токсичный брак. Такая наглая измена откроет отцу глаза на Соколову. Он сразу перестанет доверять бизнес проходимцам.
Перспектива перед глазами рисуется радужная, я довольно потираю ладони и, как водится, теряю бдительность.
– Сюда! Проходите сюда!
Вздрагиваю от крика и оглядываюсь. В клинику врывается Стрельников с красным и перекошенным от злости лицом. А за ним вваливается целая толпа незнакомых мужиков.
Я вскакиваю, бросаюсь к окну, вижу на стоянке несколько полицейских машин.
Черт! Как не вовремя! Дежурная медсестра все-таки доложила этому щеглу.
Бегу к ресепшн.
– Но… – лепечет растерянная регистратор. – Может, сами разберемся? Охрана есть…
– Какая охрана? – вопит Стрельников. – Где вы видите охрану? У нее из-под носа пациента вывезли.
Из комнаты секьюрити показывается начальник охраны. Он видит меня, беснующегося Стрельникова, полицию и шагает к нам.
– Что случилось? – спрашивает меня.
– Сейчас узнаем, – вмешиваюсь я, хотя уже догадался из-за чего сыр-бор. – Что ты здесь устроил на ночь глядя?
Иду грудью на доктора.
– Не твое дело, – толкает меня дятел.
– Царапалки убери, чмо! – рявкаю на него я. – Раскомандовался! Это моя клиника.
Звонок помощника не позволяет выплеснуть праведный гнев на голову докторишки. Я отхожу в сторону. Сейчас главная задача – спрятать на время Арину так, чтобы этот щегол до нее не добрался.
Избавляюсь от Васильевой и Санька и несусь обратно. Полиция уже поднялась в отделение, еще пара минут, и медсестра доложит о моем самом живом участии.
Я несусь в палату.
– Видите! – вопит Стрельников. – Здесь лежала парализованная больная. Сама уйти она не могла, значит, кто-то посодействовал. К ней днем приходила дочь с какой-то теткой, а вечером больная пропала.
– В какое примерно время? – оперативник смотрит на медсестру.
– Я не заметила, у нас был вечерний обход, – лепечет та. – Только перед сном пришла сделать укол, а в палате Эрик Борисович.
– Вот! – Стрельников тычет пальцем в меня. – Это он!
– Я? Да ты спятил! Мне Васильева и ее мать до одного места! Я с нищебродами не общаюсь.
– Врет он все! Сам постоянно крутится рядом. И чего ты в ее палате забыл?