– О как я тебя смутил! И все же, ты спишь с моим сыном?
– Нет, не спит, – доносится голос Эрика. Он врывается в комнату и несется ко мне, за ним шагает мачеха.
– Наконец-то! – облегченно выдыхаю я.
– Но, надеюсь, – продолжает мажор, хитро прищурив глаза, – скоро будет!
Глава 31. Эрик
Я провожаю взглядом спину Арины и поворачиваюсь к мачехе: пришло время серьезного разговора, не хочу начинать его при девушке, у нее и без того жизнь несладкая.
– Что ты хочешь мне сказать? – настораживается Глафира, видя мою подготовку.
– Короче, мне не нравится лечащий врач отца.
– Почему? Матвей Григорьевич – хороший профессионал.
– Этот профессионал, как ты говоришь, чуть не угробил мать Арины.
– Ну, будем честными, сначала это ты сломал жизнь девушке и ее матери.
Замолкаю. В словах мачехи есть правда, я это признаю и пытаюсь исправить свою роковую ошибку, но гад Стрельников…
– Этот дятел действует из шкурного интереса. Ты знаешь, что у него с Наташкой шуры-муры?
– Не верю, – Глафира качает головой. – Она очень тебя любит.
– Каждая долгая любовь без взаимности когда-нибудь перерастает в ненависть. Наташка сейчас терпеть меня не может. Мы уже год вместе не живет.
– Думаешь, поэтому она хочет забрать у тебя фабрику.
– Именно. Мам, – опять непроизвольно вырывается это треклятое слово, хоть язык к небу нитками пришей! – Надо убрать докторишку из нашей жизни. Можешь надавить на отца?
– Он не поверит. Скажет, что из-за мелочной мести гадишь.
– Хорошо. Ты разве не замечаешь, что батя все чаще стал на сердце жаловаться? Я предлагаю показать его другому врачу, а еще лучше отправить на лечение за границу. Там его длинные руки Стрельникова не достанут. Но сделать это надо так, чтобы комар носу не подточил.
– Ты думаешь, что я настолько наивна и глупа, что доверюсь первому попавшемуся шарлатану?
Мачеха встает с кресла и идет к двери. Я бегу за ней и закрываю спиной выход.
– Погоди, давай все обсудим.
– Эрик, ты всегда считал меня недалекой, а зря. Когда твоя мама привела меня в этот дома, я понимала, что это неспроста и долго, очень долго сопротивлялась.
– Чему? – спрашиваю ехидно, трудно отказаться от многолетней привычки.
– Уговорам Лизы заменить ее в постели твоего отца.
Ответ звучит, как контрольный выстрел в голову, я даже откидываюсь назад и шлепаюсь затылком о дверь.
– Ох! Ну, ты и дурачок! – вскрикивает она. – Покажи, шишка же будет.
Я наклоняю голову, мачеха что-то там разглядывает, потом неожиданно дует мне на голову.
– Ты чего?
– Всегда так хотела сделать, – смеется она и треплет мои волосы. – Но с таким ершистым сыном, как ты, это невозможно.
– И все же, ты оставишь рядом с отцом преступника Стрельникова?
– А где доказательства? Я проверяю препараты, которые вводят Борису, и его лекарства, все в порядке, отличные средства последнего поколения. Матвей сам приносит их к нам.
– Стоп! – информация шарахает по мозгам. – Как сам? То есть ты не покупаешь их в аптеке?
– Эрик, я не хожу в аптеку. У нас своя клиника, ты забыл?
– А откуда ты знаешь, что препараты последнего поколения?
– Матвей приносил все инструкции, какие-то зарубежные статьи светил медицины. Его честность даже сомнений не вызывает.
– Погоди-погоди! – тяну ее к дивану и толкаю на сиденье. Мягкая кожа возмущенно скрипит от такого неуважительного обращения с дорогой мебелью. – Наташка хочет открыть в клинике экспериментальную лабораторию. Для этой цели и попросила у бати продать фабрику.
– И что? Молодец, развивает бизнес.
– Да я не об этом! – мысль крутится в голове, как шальная, аж искры летят, никак не могу ее сформулировать. – А если и лекарства отца экспериментальные? И вовсе не те, на которые он приносил инструкции.
– Ты думаешь? Но как же? Я же сама видела упаковки?
Лицо мачехи, еще минуту назад бывшее спокойным и расслабленным, вдруг покрывается красными пятнами. Она вскакивает, начинает метаться по кабинету, и я, глядя на нее, вдруг понимаю, что прав. Разрозненные пазлы внезапно складываются в стройную картину. И где раньше были мои мозги?
– А вдруг в упаковках лежат совсем другие препараты? Сама посуди: смерть отца на руку моей жене. Я не занимаюсь делами, ты тоже. Получается, Наташка станет владеть и управлять всем бизнесом.
Дальше не развиваю логическую цепочку, перспектива открывается ужасная. Конечно, Глафиру отец не оставит без наследства, но я, будучи женатым на Соколовой, поделю все состояние с ней.
– О боже!
Кажется и мачеха представила весь ужас ситуации, в которой оказалась.
– Камеры… мам, установи в спальне камеры. Срочно!
– Да, камеры… – она заламывает руки, из красивых глаз катятся слезы, переводит на меня затуманенный взгляд. – А зачем камеры? Вызывай полицию, устраивай ревизию в клинике, делай что-нибудь!
Бежит к столу, хватает телефон, еле успеваю забрать его у нее.
– Не глупи! Мы уже прокололись с мамой Арины из-за спешки, остались без доказательств. Надо поймать Стрельникова и мою жену на подлоге. Хорошо бы их разыграть, устроить ловушку.
– Но как? Я теперь от Бори ни на шаг не отойду!
– И в офис с ним поедешь? И на встречи, и на собрания?
– А как же быть?
Глафира теряется, она сжимает пальцы в замок и с хрустом разжимает их. Я беру ее руки в ладони.
– Не расстраивайся, что-нибудь придумаю. Пошли, Арина нас потеряла уже.
Правда, совершенно не представляю, как вывести преступников на чистую воду. Можно, конечно, уволить Стрельникова, и дело с концом. Но тогда он выйдет чистеньким из воды. И откладывать разоблачение надолго нельзя: эти гады могут активизироваться.
Да, сложная задача!
А если провернуть тот же прием, что и с Ариной пять лет назад? Мысли сразу начинают вращаться в этом направлении. Но с наивной девушкой было все просто, она сама все рассказала полиции, а тут серьезно подумать надо.
В холле Арину мы не обнаруживаем. Я удивленно оглядываюсь, звоню дворецкому, он направляет меня к охране. Секьюрити подсказывают, что девушка вошла в спальню к родителям. Мы торопимся туда же. Чувство тревоги, привычно дремлющее внутри вот уже несколько лет, опять заполняет всю душу. В комнату влетаю с разгона и успеваю услышать последний вопрос отца.
– Нет, не спит! – отвечаю вместо Арины. – Но надеюсь, скоро будет.
Ловлю ошарашенный взгляд и довольно улыбаюсь: точно! Пора нашим отношениям выйти на новый уровень.
Дни завертелись каруселью.
Разворачиваю бурную деятельность по всем фронтам. Перевожу Арину в отдел дизайна, который создаю на ходу. Просто приказываю освободить соседнее с моим кабинетом большое помещение, где раньше размещался секретариат, и поставить туда необходимую для работы мебель.
Закрываю уши от недоброжелателей, которые возмущенно нашептывают, что нельзя на административном этаже устраивать производство.
– Мне плевать! – спорю с Саньком: он приносит мне эти новости. – Моя фабрика, что хочу, то и делаю. Столько лет жил словно в коконе, хочу наконец расправить крылья.
– Фу, Эрик Борисович! Как пафосно!
Помощник кривит губы, а я радуюсь. Подъем эмоциональный так и прет, да и Арина будет постоянно у меня перед глазами, и никакой Стрельников ее не достанет.
– Но я одна не справлюсь, – сопротивляется она, узнав о моей задумке, но как-то не слишком решительно, ее тоже постепенно захватывает идея.
Мы сидим в кухне ее скромного дома. Арина колдует у плиты. По запахам, по шипению масла на сковородке догадываюсь, что сегодня меня будут кормить блинчиками. Желудок отвечает радостным урчанием, он тоже доволен, что его наконец-то накормят.
Теперь я каждое утро заглядываю к Арине на кофеек, вижу, как растет стопка рисунков, а душа поет: в ее лице я нашел не только приятную собеседницу, но и единомышленника. Никогда не думал, что вот так судьба повернет мою жизнь. С Лерой хотел создать семью, любил ее безумно, но будущее с ней оставалось скрытым в тумане. Проблемы с ее и моей семьей казались неразрешимыми.
А с Ариной все так просто! Могу представить, что будет завтра, и послезавтра, и через год. И меня нисколько не смущает однообразие, наоборот, тихо радуюсь покою, который нас ждет. Я даже не думаю, что скажет на это отец. Воевать с ним не собираюсь. Выгонит из дома, так и бог с ним! Лишит наследства – насрать, руки-ноги на месте, на жизнь заработаем! Фабрику отберет, тоже нестрашно, создадим с нуля свое производство.
Вот только подобраться к Арине как к женщине не получается, хотя руки так и чешутся обнять, притянуть к себе, а губы, и не только их, сводит судорогой от желания. Эта ледяная принцесса и на шаг к себе не подпускает. Но не лезу, боюсь спугнуть, только издалека любуюсь точеным профилем, смотрю, как Арина озабоченно хмурит брови, если что-то не получается.
Зато с ее мамой нашел отличный язык. Анна, сначала настороженно отнеслась ко мне, а потом оттаяла, стала доверять.
Арина ставит передо мной чашку с кофе и блинчики.
– С чем будешь?
– А что есть?
Арина заглядывает в холодильник.
– Сметана, вишневый джем, мед и сгущенка.
– Все хочу.
– А живот не лопнет.
– Нет, – задираю футболку и хлопаю себя по прессу, Арина смущенно отводит взгляд. – Видишь кубики, они лопнуть не дадут.
– Эрик, – она задумчиво крутит ложку. – Я одна не справлюсь. Идей так много! Осенняя коллекция, зимняя, а еще надо о лете подумать. Мозги кипят.
– Найми себе подчиненных, – запихиваю в рот очередной блин и облизываю губы: невероятно вкусно!
– Кого? Я не умею.
– Я помогу, только скажи, что делать надо.
– Хотя…
По задумчивому лицу понимаю, что голова у нее включается в работу. Арина лезет в сумочку за телефоном, а я, довольный своей задумкой, еду в офис.
Действительно, через день на пороге отдела кадров появляются две разбитные бабенки из бывалых. Заведующая испуганно звонит мне.