Я попыталась взять себя в руки. Что там еще советовали психологи, чтобы успокоиться? Надо вспомнить все плохое, что было в нашей совместной жизни. Например, как мы ругались, когда он по ошибке выкинул в мусоропровод мой любимый старый полосатый свитер. Я заподозрила, что свитер Саша уничтожил не случайно, он его всегда терпеть не мог, и закатила грандиозный скандал. Чтобы меня утихомирить, Саша в тот же вечер поехал со мной по трем круглосуточным супермаркетам, и мы купили целых три новых свитера взамен безвременно усопшего старого. Нет, я не должна вспоминать о той поезде и нашем бурном веселье по поводу каждой покупки. Надо помнить только про погибший свитер! Только про гадости, которые он мне сделал за нашу совместную жизнь! Но в памяти почему-то всплывало наше знакомство.
Оно, надо признаться, было необычным. Несколько лет назад, как мне сейчас казалось — еще в прошлой жизни, я была безработной. После окончания филфака все, что я могла — преподавать в школе или гадать на картах. Конечно, гаданию меня учили не в универе, но тем не менее, выходило совсем неплохо. Клиенты меня любили, с коллегами-гадалками установился отличный контакт. Но салон, где я работала, закрылся, и я на долгие месяцы осталась не у дел. А потом меня вызвала бывшая приятельница по салону гадалка Моника и предложила новую перспективную работу — экскорт-услуги для мужчин с сексуальными проблемами.
От меня требовалось немногое — пару раз в неделю сопровождать какого-нибудь извращенца или импотента на официальные приемы и дружеские вечеринки, чтобы его друзья и родственники думали, что у мужичка ориентация правильная и с потенцией ого-го! Естественно, о проституции речь не шла — не нужны гомосексуалистам такие услуги. А платили за безобидный экскорт очень даже неплохо. По крайней мере мне, после долгого безденежья, условия работы показались райскими. И вот в этом салоне я впервые увидела Сашу.
Это была моя первая встреча с потенциальным клиентом, нечто вроде собеседования, и чувствовала я себя, надо признаться, просто отвратительно. Руки-ноги тряслись, мысли путались, и я была уверена, что мои услуги никому из приличных мужчин не понадобятся. Моника подбадривала меня, как могла, но ни ее уверения в моей неотразимости, ни полпузырька валерианки на меня в тот момент не действовали. Я вошла в полутемный кабинет, где сидел, возможно, мой будущий работодатель, и вначале мне показалось, что кабинет пуст. Мои глаза не сразу привыкли к темноте, и лишь через пару минут я наконец, увидела в глубине кабинета невысокого паренька, забившегося куда-то в угол, в небольшой промежуток между письменным столом и окном. Он стоял, почему-то держась за подоконник, и молча, без улыбки смотрел на меня.
Все наставления Моники насчет собеседования как-то испарились из моей головы. Начальники фирм и кадровики, с которыми я беседовала, пытаясь найти работу, держались совсем по-другому. Во всяком случае, их не надо было выковыривать из щели между столом и окном. Этот же, скорее, напоминал клиента гадального салона, уверенного, что на нем самая наитяжелейшая порча из всех возможных. Я решительно прошла в середину кабинета, отодвинула от стены стул и уселась на него.
Так, в полном молчании, мы провели минут пять. Я сидела на стуле в середине комнаты, соблазнительно, как Шерон Стоун, закинув ногу на ногу. Мой потенциальный работодатель стоял у окна, обеими руками держась за подоконник, словно собираясь немедленно выпрыгнуть в окно. На меня он не смотрел, все его внимание было отдано, похоже, собственным ботинкам. На шестой минуте мой страх прошел полностью, и меня начал душить жуткий смех. Чтобы отвлечься, я пыталась подумать о чем-то грустном, например, о своей будущей работе, но стоило мне взглянуть на унылую фигурку у окна, как от смеха с новой силой сводило живот.
— Молодой человек! — кое-как справившись со смехом, наконец выдохнула я. — Посмотрите же на меня! Давайте попробуем подружиться!
Он вздрогнул и, оторвав наконец глаза от своих ботинок, дико взглянул на меня.
— Я знаю, вас зовут Саша. А я — Полина. Я очень общительная, дружелюбная, обожаю детей и животных. Но зато я не люблю мужчин — ну то есть, вы понимаете, я не люблю с ними спать. — чувствуя прилив вдохновения, безбожно врала я. — Но зато у меня много друзей-геев. Это мои маленькие подружки.
— Полина, мне очень приятно. — наконец выдавил он. — Но, знаете… я не гей.
— А кто? — вырвалось у меня, но я тут же спохватилась. — Ничего страшного, не геев я люблю еще больше. Главное, вы ведь не собираетесь меня домогаться?
— Не собираюсь. — он сделал длинную паузу. Я уж думала, больше не заговорит вовсе, но он все же продолжил: — Я нормальный, вы не подумайте… так обстоятельства сложились, что подруги нет. Вот и приходится… брать девушек напрокат. Мне нужно немногое. У троюродного брата через месяц свадьба, родственники со всего света съедутся, и все начнут спрашивать, где моя девушка… А я… Ну, вы же все понимаете. Я должен кого-то им показать, скажу, что наша свадьба тоже скоро. Большинство дядей-тетей через пару недель уедут, и все будет в порядке. А мы с вами еще пару месяцев вместе походим, чтобы вас родственники-рижане еще несколько раз увидели. И чтобы моей маме перед родней стыдно не было.
Я молча слушала несколько несвязную речь, думая про себя: почему он мне это говорит? Я уже принята на работу, а Люда ему не понравилась? Или он отрепетировал свое выступление и всем говорит одно и то же? Тем временем, видимо, увлеченный своим рассказом, Саша наконец оторвался от окна и подошел ко мне поближе. Я с интересом рассматривала его: невысокий, чуть сутуловатый, худенький… Но лицо приятное, с тонкими чертами и большими голубыми глазами. Скорее всего, я не заметила бы его в толпе или на дискотеке, но против дружбы ничего не имею. Тем более, что интим все равно не намечается. Наконец, он закончил речь и выжидающе уставился на меня своими глазищами.
— Саша, я на все согласна. — мягко произнесла я.
— А что дальше? — растерянно произнес он.
— Так ты сначала определись, кого выбираешь — меня или какую-нибудь другую девушку.
— Я выбрал. — промямлил он. — Пойдемте к Монике?
Вот так у нас все и началось. Мы встречались сначала лишь как клиент и экскорт-девица, потом — как добрые друзья. Саша действительно не был гомосексуалистом. Но у него в ранней юности была тяжелая психологическая травма, и потому до 29 лет он оставался девственником. Мы долго встречались, как добрые брат с сестрой, и все мои попытки его соблазнить натыкались на каменную стену его сопротивления. Лишь через много месяцев травму удалось преодолеть, я стала его первой женщиной. Он носил меня на рука, и я была уверена, что буду первой и последней его любовью. А вот оно как вышло… Мы странно встретились, и странно разойдемся…
Я и в аду тебе скажу —
Мой милый, что тебе я сделала?!
Я стряхнула с глаз вновь подступившие слезы. Нет, надо вспоминать только плохое! а память услужливо подсовывала его лицо в тот момент, когда я сообщила о своей беременности. Я вспоминала, как Саша не отходил от меня в роддоме, как вставал по ночам к плачущей дочке, и потом часами носил ее в соседней комнате на руках, убаюкивая, чтобы я могла поспать… Слезы хлынули с новой силой. Нет, я не отдам Сашу сопернице. Я буду бороться!
Но из всех способов отчаянной борьбы мне почему-то приходило в голову лишь ведерко с соляной кислотой, выплеснутое в лицо соперницы. Не выдержав, я позвонила Маше. Ее мобильный оказался отключенным, и я позвонила на домашний номер. Трубку долго никто не снимал, я даже слегка потрясла свой телефон, решив, что с ним что-то не порядке. Затем поглядела на настенные часы: ровно полночь, ничего удивительного, что никто не откликается, наверняка Маша с Оскаром уже уснули. Я совсем было собиралась повесить трубку, когда прозвучал недовольный сонный голос Оскара:
— Оскар слушает!
— Оскар, дорогой, у меня несчастье… Позови Машу!
— Может, нужна моя помощь? — встревожился муж подруги.
— Нет, только ее!
Через полминуты трубку взяла Маша:
— Полечка, что с тобой?
— Машенька, меня муж бросил!
— Да ты что! — ахнула подруга. — Вот гад! Полина, не переживай ты так, не стоит он того! А почему он бросил?
Хлюпая носом, я рассказала о беременной Тоне. Полчаса я развлекала несчастную, с трудом проснувшуюся подругу живописными описаниями тониных подвигов на панели, затем переключилась на слабохарактерного мужа, променявшего меня, такую любящую, честную и порядочную, на подзаборную шлюху. Наконец, я выдохлась и снова разревелась.
Некоторое время Маша молча слушала мои причитания вперемежку с рыданиями, затем неожиданно произнесла:
— Поля, тебе нужно отвлечься. Ты хочешь вместе со мной побывать на одних похоронах?
— Отличное занятие ты мне предлагаешь! — от удивления у меня мигом высохли слезы. — Ты уверена, что это меня развлечет?
— Уверена. Дело в том, что хоронят завтра одного крупного авторитета, Тагила Семибаева. Бывший бандит, а ныне честный бизнесмен, у них с партнером дилерская компания по продаже автомобилей. Недавно он подал на развод с женой, и собирался жениться на молодой девушке, беременной от него. Но пару дней назад он внезапно умер во сне. Так вот, и его невеста, и партнер по бизнесу уверены, что Семибаева отравили. Но официальная жена, а ныне законная вдова, отказывается от вскрытия и настаивает на кремации. Так что дело наверняка нечисто. Препятствовать ей никто не может, но на всякий случай Оскар хочет поснимать процедуру похорон. Я и еще два сотрудника пойдем на похороны, ты можешь присоединиться. Тебя ведь все еще интересует необъяснимая смерть во сне?
Необъяснимые смерти меня еще интересовали, и, немного подумав и повсхлипывав, я согласилась пойти с Машей. Рано утром мы встретились возле входа в больницу, на территории которой находился крематорий, и пошли к его входу, возле которого уже крутилось двое бравых молодцев в штатском. Народ потихоньку стягивался к крематорию, мимо нас прошло уже человек двадцать, внутрь заходили люди в зеленых халатах, сотрудники в штатском пошли за ними, чтобы поснимать на камеру присутствующих, а мы с Машей продолжали топтаться у входа. Маша была одета, как обычно, далеко не по форме, и выглядела очень даже гламурно: замшевые серые полусапожки на шпильках, черная кожаная юбка на ладонь выше колен, коротенький белый блестящий кардиган. Ее коллеги, похоже, были не в силах переключиться с созерцания ее длинных ног на лицезрение гроба, и потому то один, то другой выглядывали на улицу, пытаясь привлечь машино внимание.