— Ну зачем ты так вырядилась? — упрекнула я, кутаясь в серый невзрачный плащ. — Только внимание зря привлекаешь.
— Наоборот, конспирация! — заговорщески подмигнув, Маша слегка понизила голос и нараспев произнесла: — При виде разнаряженной в пух и прах блондинки никому и в голову не придет, что я из органов!
— Ага, подумают, что с панели!
Маша слегка надулась, но обижаться не стала, видимо, вспомнив о моей беде. Я и сама себе удивлялась — с чего вдруг решила нахамить любимой подруге? Я обычно и самым вредным клиенткам старалась не хамить, а тут… Нет, определенно, разрыв с Сашей сказался на моей психике самым отвратительным образом. Мы еще немного молча постояли, вздрагивая от порывов мокрого ветра.
— Ну что, идем? — собравшись с духом, предложила наконец Маша.
— А может, не стоит смотреть, как человека сжигают? — робко спросила я.
— Но его же не на наших глазах в огонь сунут! Просто гроб по рельсам въедет в специальное отверстие, а через некоторое время наружу выйдет уже урночка с прахом. — слегка нервно пояснила Маша.
— Все равно заходить не хочется. — выдохнула я.
— Тогда постой здесь, а мне надо войти. — рассердилась Маша и повернулась было к полуоткрытой входной двери, как оттуда раздался истошный женский визг.
Забыв про недавний спор, мы с Машей наперегонки кинулись к входу, столкнулись в узком проходе, но кое-как протиснулись внутрь и, помятые и растрепанные оказались посреди волнующейся толпы. Отовсюду раздавались женские крики, гул мужских голосов и чьи-то стоны. Мне удалось разобрать некоторые слова:
— Зомби… Он живой… Восстал из гроба…
Расталкивая толпу, Маша отыскала одного из сотрудников. На его лице читалось крайнее изумление. Я шла за ней по пятам.
— Что здесь произошло? — прокричала Маша, пытаясь перекричать общий гомон.
— Покойник… Тележка с гробом уже направлялась в крематорий, а труп вдруг взял и сел в гробу.
Через десять минут снаружи раздался вой сирены. Черная толпа в холле разбавилась людьми в серой форме. Гроб с трупом, вновь улегшимся на прежнее место, сняли с рельсов, и над ним склонился оперативно прибывший врач. Нам с Машей удалось пристроиться рядом с ним. На вид покойник было мертвее мертвого, и я не могла поверить, что еще недавно он подавал признаки жизни.
— Похоже, он мертв. — подтвердил мои сомнения врач. В этот момент глаза трупа широко распахнулись, и он с отсутствующим выражением во взгляде уставился прямо на врача. Мужчина в белом халате резко отшатнулся и, похоже, только усилием воли подавил крик.
Народ продолжал бестолково носиться вокруг. Труп с некоторым усилием приподнялся и сел, по прежнему глядя прямо перед собой неподвижным взглядом. На мгновение все смолкли, затем чей-то истошный вой, который мог бы заглушить любую сирену, разрезал тишину, подав сигнал толпе. Она завыла на десяток голосов, и я невольно заткнула руками уши. Но глаза оставались открытыми, поэтому я видела, как бывший труп внезапно встал, попытался выйти из гроба, но зацепился за бортик и с размаху грохнулся лицом вниз, на затоптанный пол.
Побледневшая Маша крепко вцепилась мне в руку. Толпа вокруг бросилась врассыпную, вокруг гроба образовалось довольно большое пустое пространство. Сотрудники органов тоже подались было в стороны, но потом все же начали осторожно приближаться к лежащему ничком ожившему трупу. Врач приблизился к нему первым и протянул было руку, чтобы помочь подняться. Но Семибаев уже встал на колени и, проигнорировал протянутую руку.
Народ продолжал бестолково носиться вокруг. Труп с некоторым усилием приподнялся и сел, по прежнему глядя прямо перед собой неподвижным взглядом. Врач подошел следом и слегка потряс его за плечо:
— Вам плохо?
Бывший труп не шевелился. Народ вокруг тоже безмолвствовал. Наконец, врач силой оторвал Семибаева от стены и заставил повернуться, и все опять вздрогнули: лицо с заострившимся носом, похожее на восковую маску, было так же неподвижно, остекленевший взгляд по-прежнему ничего не выражал. Два опера по сигналу врача подхватили ожившего мертвеца под руки, и поволокли его к выходу из крематория. Коллеги кинулись за ними, остальные продолжали стоять, как громом пораженные. Лишь через несколько минут народ отмер, и отовсюду снова стали раздаваться голоса:
— Зомби… Колдуны… Теперь он вернется домой, в семью, и всех передушит во сне…
Я повернулась к застывшей Маше. Она стояла застыв, как восковая фигура, не шевелилась и, по-моему, даже не дышала. По крайней мере, на мой призыв она никак не прореагировала. Пришлось слегка потрясти ее за плечи:
— Эй, подруга, очнись! Ты меня здорово развлекла, ничего не скажешь. По-крайней мере, мои проблемы теперь и в самом деле кажутся ничтожными.
Отвлекла она меня и в самом деле на все сто. На весь вечер я забыла о своей беде, в головой погрузившись в мир Интернета: На тему зомби там было немало материалов, но самым интересным мне показался следующий:
Зомби. «Бестиарий»
«Само слово «зомби» современной фантастике досталось от культа вуду (в котором оно означает «живой труп»), распространенного в Карибском бассейне и имеющего африканские корни. Там на многочисленных островах можно встретить немало людей, которые взахлеб будут рассказывать вам, как собственными глазами видели восставших мертвецов. Но на вопрос, откуда же взялся этот мертвяк, как смог он подняться из земли, вам никто ничего не ответит. Это — табу. Обычно полагают, что хозяевами зомби являются бокоро — по-нашему, колдуны. Именно они и практикуют поднятие умерших людей из могил.
Если следовать научному определению, то классический зомби представляет собой оживший труп, который не способен мыслить самостоятельно, не способен испытывать какие-либо эмоции. На сегодняшний день наука, похоже, смирилась с тем фактом, что зомби — не плод больного воображения шаманов и ученых-фанатиков, попавших под влияние колдунов. Слишком много фактов, опровергнуть которые не получается даже у самых ярых противников потусторонних теорий.
В вудуистской практике человека, точнее его труп, зомбируют с расчетом использовать мертвяка в течение ближайших двух-трех дней. За это время он может совершить кровавое преступление, выполнить сложную физическую работу или вернуться к родственникам… Возвращение зомби в семью считается худшим из всего возможного. Это значит, что на семье лежит проклятие, избавиться от которого можно только принесением в жертву одного из членов семьи.
Для того, чтобы предотвратить «воскрешение» умерших, жители Антильских островов прибегают к самым разнообразным уловкам. Зашивают трупам рот, чтобы мертвец не мог ответить на зов бокоро. Вбивают в грудь деревянные колья — практика, распространенная у многих народностей. В последние 15–20 лет стало модно заливать могилы бетоном. Из каменного плена зомби уж точно не подняться. В фэнтези-произведениях для того, чтобы не дать мертвяку восстать из могилы, чаще всего используют различные заклятья. Подобными уловками пользуются и в реальной жизни, но практика чтения заклятий не всегда дает должный эффект, поэтому бетоном пользоваться надежнее.»
За окном послышался какой-то шорох. Я невольно вздрогнула. Ого, уже полночь, час Х, время, когда оживает всяческая нечисть. Но я-то в эти сказки не верю!
Тем не менее, мне стало как-то неуютно. Вот был бы тут Саша, я бы ни на кой шорох и реагировать не стала! Слезы снова навернулись мне на глаза, но тут же высохли. Странный шорох раздался снова, и я, ругая себя за это последними словами, все же подошла к окну и раздвинула шторы. Нет, никаких оскаленных морд за стеклом не обнаружилось, лишь полная луна, как фонарь, светила вдали. Надо бы вернуться к компьютеру, еще почитать… Или лучше лечь?
Но одна мысль о том, что придется потушить свет, вызвала неожиданную нервную дрожь. Похоже, крепость своих нервов я несколько переоценила. Я снова села за компьютер. Глаза выхватили на мониторе строку: «На многочисленных островах можно встретить немало людей, которые взахлеб будут рассказывать вам, как собственными глазами видели восставших мертвецов.» Сегодня я сама, своими глазами, видела ожившего мертвеца. Увы, это случилось отнюдь не на островах, а в моем родном городе. И, судя по всему, этот случай далеко не единственный.
А что с остальными, погребенными заживо? Они уже задохнулись в своих могилах, или чьи-то злые чары вытащили их оттуда, и они с побелевшими бессмысленными лицами бродят по городу? Я вытерла со лба выступившие капельки пота. Нет, конечно же, они остались погребенными, если бы свежие могилы на кладбище оказались бы раскопаны, об этом говорил бы уже весь город. За окном снова что-то зашуршало, словно по стеклу провели листом тончайшей бумаги. Я нервно вскочила со стула, но усилием воли заставила себя снова сесть. Теперь мне показалось, что затылок сверлит чей-то неподвижный недобрый взгляд. Я резко обернулась — разумеется, никого. Да что это со мной творится? Я вновь повернулась к яркому монитору, и вновь почувствовала, как по спине пробежали мурашки. В комнате кто-то есть… или мне это только кажется?
Уговаривая себя не психовать, я встала и начала методично осматривать комнату. В небольшом шкафу, разумеется, никого. За плотными занавесками — тоже. А больше в комнате спрятаться негде. На всякий случай я заглянула даже под кровать. Никого, лишь слой пыли поднялся в воздух.
Прочихавшись, я немного успокоилась. Но читать про зомби мне больше не хотелось. Надо выпить валерьянки и лечь спать, утро вечера мудренее. Главное — не думать про Сашу. Я пошла на кухню, залпом выпила полпузырька валерианки и поплелась умываться. Затем легла в кровать, оставив на всякий случай включенным маленький зеленый ночник. Закрыла глаза, и тут выяснилось, что думы о Саше мне нынешней ночью уж точно не грозят.
Стоило мне сомкнуть веки, как тут же возникала четкая картинка: покойник с осунувшимся, восковым лицом приподнимается в гробу, садится… Потом вылезает из гроба и тупо идет вперед, утыкаясь лицом в стену… А затем разворачивается, и я вижу, что его остекленевший взгляд направлен прямо на меня. Наверное, я все же на минуту отключилась, поскольку от этого жуткого взгляда истошно закричала и проснулась. В комнату вбежала перепуганная мамочка: