— Госпожа Котина, где бы нам с вами поговорить?
Женшина повернулась и прошла на кухню, размерами соперничающую с прихожей. Но падающее в окно солнце осветило распухшее от рыданий лицо хозяйки, и разглядывать роскошную мебель мне уже не захотелось. Я села в кожаное кресло и неожиданно для себя выпалила:
— Тамара, мы, как женщины, очень вам сочувствуем. Тагилу стало легче?
Хозяйка вздрогнула, и вновь с недоумением взглянула на меня, но все же ответила:
— Нет, все по-прежнему…
— Это ваша квартира? — некстати полюбопытствовала Маша.
— Нет, его. — голос женщины звучал безжизненно. — Тут все его. У меня ничего нет. И если Семену надоест платить за больницу, Тагил окажется на улице, на помойке.
— Семен — это его компаньон, господин Семанович? — уточнила Маша.
— Да. Он пока не теряет надежды вытащить Тагила, поэтому платит. Станет ли он платить, если поймет, что надежды никакой?
— А почему вы так считаете? — не выдержала я. — Почему вы не верите, что Тагил придет в себя? Как же так получается — деловой партнер верит, а вы, его любимая женщина — нет?
— Я по образованию медсестра. — пояснила Котина. — До последнего времени работала в больнице, в реанимации, там и с Тагилом познакомилась — он после сердечного приступа туда попал. у меня полно знакомых врачей. Я советовалась с ними — они считают, что Тагил лишь временно пришел в себя. Его состояние будет понемногу ухудшаться, и через полгода, максимум через год все жизненно важные системы тихо откажут.
Возразить на это было нечего, хотя все в моей душе протестовало: ну нельзя же заживо человека хоронить! Мы немного помолчали, затем Маша спросила:
— Тамара, как вы считаете, что на самом деле с Тагилом произошло?
— Не знаю. Может, порчу на него навели? У него с женой скверные отношения были. Он собирался развестись, и уже перевел весь бизнес на подставных лиц, чтобы по суду не делиться. Что вы так на меня смотрите? Он считал, что этот бизнес — его, только его! Он его с юности создавал, ночами не спал, все работал! А жена жила в свое удовольствие, все свободное время по салонам красоты проводила — и теперь что, позволить ей все разрушить, все отнять?
— Все, что нажито непосильным трудом. — под нос себе проворчала Маша. — Кстати, насколько я знаю, у Семибаева несовершеннолетний сын? Ему он тоже бы не позволил себя разорить? Ладно, мы сейчас не на партсобрании, моральный облик потерпевшего не обсуждаем. Вернемся к нашим баранам. Так кого вы подозреваете?
— Подозреваю? В чем? — растерялась женщина.
— Скорее всего, ваш любовник не просто так, ни с того ни с сего впал в кому, а был отравлен.
— Чем?
— Ядом, который в наших лабораториях обнаружить пока невозможно. Тамара, сосредоточьтесь. Кто его мог отравить?
— Не знаю… Он ни с кем в тот день не виделся… Сидел в своем офисе, бумаги подписывал, затем позвонил мне, чтобы была готова, он за мной заедет, и мы поедем на открытие нового вернисажа «Бурурун». Один из приятелей Тагила был хорошим другом владельца этого вернисажа. Потом он приехал, и мы поехали на открытие. Приехали, потусовались, Тагил в этот вечер был такой веселый…
«Он был такой веселый…» — зазвучало в моей голове. Да, так говорила Ирина про Матвея Гарина. Он тоже был непривычно веселым в свой последний вечер…
— Мы приехали домой поздно, Тагил уже засыпал. Он всегда был таким чистоплотным, никогда не ложился спать, не приняв душ. А тут — даже зубы чистить не стал, добрел до постели, сбросил одежду прямо на кресло и повалился на кровать. Я не стала его тормошить, одежду аккуратно в шкаф сложила. А наутро он был уже совсем холодный…
Тамара снова разрыдалась. Мы с Машей даже не пытались ее успокоить. Но через пару минут женщина продолжила рассказ.
— Лучше бы он сразу умер. Все лучше, чем то, что в крематории случилось. Он пока жив, а я… Я уже и не знаю, жива ли вообще.
— Вам его жаль или себя? — вновь не выдержала я.
Тамара вздрогнула и, как будто не понимая вопроса, уставилась на меня. Маша грозно нахмурила брови и покачала головой. Затем спокойно спросила:
— Тамара, вы на допросе упоминали про какое-то непредвиденное дело, из-за которого Тагил задержался на работе. Помните, вы чуть на вернисаж не опоздали? Что это было за дело?
— Дело? — растерянно повторила женщина. — Да нет, не было никакого дела. Какой-то розыгрыш… Или провокация, Тагил это подозревал. В общем, ерунда какая-то…
— Раскажите нам об этой ерунде. — настойчиво повторила Маша.
— Да пожалуйста. В тот день Тагилу позвонили…
Звонок мобильного застал бизнесмена уже на выходе. Незнакомый женский голос сухо произнес:
— Господин Семибаев? Я могу предоставить вам доказательства того, что ваш партнер Семен Семанович нечист на руку. Во время последней сделки с джипами он нагрел вас на восемьдесят тысяч евро.
— Кто вы? Сначала представьтесь. — в тон ей сурово произнес бизнесмен.
— Вам нужно мое имя или доказательства? — с издевкой произнес голос. — Мне так от вас вообще ничего не нужно. Так что давайте договоримся: или вы через десять минут подходите к ресторану «Французский ужин», он расположен через дорогу от вашего офиса, и я передаю вам документы, или мы прощаемся, и больше я вам не звоню. Ваш партнер будет вам очень благодарен и дальше.
— Вы хотите денег в обмен на документы? — уточнил Семибаев.
— Нет. Я передам вам документы без всяких дополнительных условий. Вы на досуге ознакомитесь с ними, и сами решите, стоит ли мне заплатить. Короче, я жду! — повелительно бросила женщина, и отключилась.
Бизнесмен задумчиво смотрел на замолкший мобильник. Дело в том, что у него самого возникали некоторые подозрения насчет последней сделки. По документам, все было в порядке, на переговоры Семанович, вроде, никогда не ходил одни, но все же… За проданную в Эстонию партию джипов-внедорожников они рассчитывали получить намного больше. Он почесал затылок: эх, Сеня, неужто ты за моей спиной договорился с покупателями, и взял «откат»? Ну нет, хоть мы и друзья, но так просто с рук тебе это не сойдет. Более не колеблясь, бизнесмен запер офис, включил сигнализацию и пошел в хорошо ему известный ресторан «Французский ужин».
Французско-итальянский ресторанчик был из дорогих, и народу в нем было немного. Поэтому Семибаев сразу увидел за одним из покрытых вышитыми скатертями столиков высокую черноволосую женщину в черной шляпе с широкими полями и короткой кружевной вуалью, перед которой лежала синяя пластиковая папка. Он подошел к женщине и, зависнув за ее плечом, басом гаркнул:
— Ну, где документы?
Женщина спокойно подняла на него черные, как ночь, глаза:
— Сядьте, господин хороший. — с едва заметной усмешкой произнесла она. — Я заказала вам и себе кофе. Не откажетесь?
— Вы угощаете? — нагло спросил бизнесмен.
— Разумеется. — женщина приветливо улыбнулась. Семибаев подозрительно посмотрел ей в глаза, но не заметил в них недавней усмешки. Он сел в просторное мягкое кресло напротив незнакомки, и вновь бесцеремонно спросил:
— Документики вот в этой папочке? Позвольте на них глянуть?
— Я родом с Востока, господин хороший. Кстати, как и вы. Нам ли, восточным людям, торопиться в делах? — женщина положила папку себе на колени. — Посидим, кофе выпьем, потом я вам папочку передам. А ознакомитесь с ее содержимым вы дома. — последние слова прозвучали четко и резко, как приказ.
Первым порывом бизнесмена было встать и, послав наглую бабу ко всем чертям, с достоинством удалиться. Он даже немного приподнялся было с кресла, но тут же опустился обратно. Разобраться с проходимкой можно и чуть попозже, а доказательства мошенничества компаньона ему нужны сейчас. Ну ничего, злорадно подумал он, покомандуй пока, порезвись. Вот когда передашь мне документы и станешь ждать вознаграждения, тогда и подергаешься. Я тебя месяца три помариную, буду постоянно называть сумму премии, через пару недель уменьшать ее, еще через неделю увеличивать… А потом и вовсе на хрен пошлю.
Эти мысли привели его в хорошее расположение духа, и он поудобнее откинулся на кресле. В этот момент официантка принесла две крошечные чашечки крепкого кофе, заваренного по-восточному. Семибаев подвинул к себе чашку и собирался было сделать первый глоток, но его отвлек вскрик женщины в шляпе. Он невольно повернул голову вправо, и увидел, что синяя папка соскользнула с ее колен на пол, и уже наполовину раскрыта. Невольно он нагнулся, чтобы самому поднять папку, но женщина его опередила. Держась одной рукой за столик, она змеей соскользнула с кресла, встала на колени перед столиком и прижала папку второй рукой. Неустойчивый столик слегка покачнулся, но, к счастью не упал. Но половина и без того небольшой порции кофе оказался на поверхности стола.
Официантка мигом подскочила с тряпкой, и за пару секунд авария была ликвидирована. Женщина вновь села на кресло, прижав папку к груди. Семибаев с ухмылкой посмотрел на нее:
— Ну вот и попил я кофе.
— Извините. — спокойно ответила незнакомка. — Выпейте мое, я его не успела попробовать.
Она быстро поменяла чашки местами. Бизнесмен запротестовал:
— Ну вот еще, буду я даму объедать… то есть опивать. Не по понятием это.
— Вы мой гость. — твердо произнесла странная женщина. — А по восточным законам, гость не должен вставать из-за стола, не отведав угощения.
Семибаеву до чертиков надоела упрямая собеседница, к тому же, он понимал, что уже здорово опаздывает на открытие вернисажа. Чтобы прекратить нелепый спор, он решил побыстрее угоститься остывшим кофе, получить заветную папку и распрощаться со странной особой. Одним глотком осушив каплю ароматного напитка, он с размаху поставил чашку на блюдечко и произнес:
— Ну как, формальности окончены? Я могу получить документы? Или по восточным законам мне придется целовать стол?
Женщина мягко улыбнулась, положила на середину стола пятилатовую купюру и произнесла:
— За кофе я плачу, как обещала. Папку возьмите, но вскройте дома.