– Мои возможности небезграничные, и ты это знаешь. Все знают. – Голос Альмы был твердым. – Это несет за собой последствия, поэтому я не могу делать все что захочу, есть правила, Херис, и они для всех.
Раздался смех, отразившийся от стен кафе. У Джекса даже закладывало уши, а вот ариман не желал униматься:
– Последствия будут только для тебя, мойра. Остальным нет дела, какую боль ты испытаешь.
Херис прекратил смеяться, когда сай коснулся его, пронзая насквозь. Но ариман замолчал лишь от удивления. Удар меча не причинил ему никакого вреда, но тем не менее Джекс не мог не попробовать.
– Мне есть до этого дело, – сказал парень.
– Смертный, зря ты вмешался. – Херис покачал головой, и дыма вокруг стало больше.
Вынуть сай из аримана оказалось труднее, чем воткнуть в него лезвие.
Херис неожиданно выгнулся, послышался хруст костей, словно они ломались по цепочке друг за другом. Он пытался переломить своим телом сай, но у него не вышло. Ариману ничто не угрожало, его оболочка была заменима, его нельзя уничтожить смертному и трудно покалечить, а также он мог управлять телом, как каким-то инструментом.
Джекс не выпускал из руки рукоять, продолжая хвататься за нее.
Альма быстро подоспела, но, в отличие от Хериса, она была не так сильна. Ариман питался негативными чувствами людей, а вокруг их было немало, и он вытягивал из них жизни и энергию, становясь сильнее.
Джекс увидел, как в руке Альмы появились ножницы. И от них был бы толк, если бы ножницы могли разрезать что-то, кроме нитей судьбы, и оставить мойру в живых.
Темнота вокруг аримана уплотнялась. Черный дым превращался в сгустки и скапливался у него под ногами. Альма оглянулась, посмотрев на людей вокруг. И почему она раньше не обращала на них внимания?
Все застыли. Кто-то из посетителей сидел, смотря в окно, вид которого выходил прямо на трассу. Машины проезжали мимо, не останавливаясь, но каждая секунда в придорожном кафе замерла и время для этих людей перестало существовать.
Я не могу позволить тем, кто делает кетчуп, умереть от рук аримана!
– Какой-то жалкий сосуд темной энергии не может получить производителя картошки фри! – заявила Альма.
– Они не совсем производители… – начал было поправлять ее Джекс, но остановился, поймав на себе мечущий молнии взгляд. Ему пришлось сменить тактику: – Да! Не дадим бургеры в обиду!
Джекс надавил на сай. Если он не мог вытащить клинок из тела аримана, то мог воспользоваться этим. Альма подобралась сзади. Она видела нити судьбы Хериса, хотя это было довольно трудно. Его нити не были окрашены в прекрасный белый цвет, они казались чернее ночи, словно прогнили прямо изнутри, как и сам ариман.
Мойра дотянулась до них, и ее ладони обожгло. Девушка приложила много усилий, чтобы не вскрикнуть и не отдернуть руку обратно. Она ощущала, как кожа на ее теле будто начала плавиться. Но это была иллюзия. Ариман был способен проникать в разум, чтобы забирать эмоции, воздействовать не на светлую, а на темную сторону людей, подчиняя их себе. Альма не была человеком, но ее тело было смертным, а значит, им возможно было управлять.
Между светом и тьмой люди часто выбирали тьму, продолжая стремиться к свету. Потому что тьма проще. До света еще нужно добраться, приложить к этому усилия, например простить своего врага. Не каждый так сможет. А вот злиться и таить обиду способны все.
На этом ариман и играл. Этим он наслаждался и питался.
Вот только Альме удалось заметить состояние Джекса. Несмотря на то что Херис находился рядом, парень не показывал раздражения или гнева. Он предпочитал сражаться.
Боги должны быть благодарны ему, – подумала Альма. Ведь она впервые на себе ощущала, как тяжело человеку дается столь очевидный выбор. Она не отводила взгляда от смертного, понимая, что он сделал больше, чем смогла она, он управлял своими эмоциями.
Мойра потянула нити, приготовив ножницы. Ей хотелось припугнуть Хериса, богиня судьбы надеялась, что тот не знает, что она не сможет воспользоваться ими сейчас.
Но страх пришлось убрать, чтобы ариману нечем было питаться.
Херис издал пугающий рык. Джекс ощущал, как клинок в его ладони сопротивляется еще сильнее, ариман пытался его поглотить, но парень был против.
– Имей совесть, я только что заполучил этот сай! Он почти новый.
– Этому оружию больше лет, чем Истину, – бросила ему в ответ Альма.
– Вечно тебе все нужно испортить.
Сай будто засасывало в темную бездну, из которой, казалось бы, состояло тело аримана. Его рога удлинились, а глаза горели синим огнем, на который невозможно было смотреть.
Джекс уперся ногами в пол, чтобы крепче держать клинок, но выходило у него плохо.
Альма принимала сложное для себя решение. Внутри нее шла борьба из сотни эмоций, которых раньше никогда не было. Может, Джекс привык к ним и потому мог принять внутри себя этот бушующий поток, но не мойра. Три секунды. Ровно столько требовалось, чтобы убить любое существо. Ножницам мойры большего и не нужно. Но любое действие несет за собой последствия, и для мойры они будут довольно серьезными, а она не могла рисковать своей жизнью ради какого-то аримана. У воронов аримана не было души, фактически у Хериса тоже, но он имел свое предназначение, – богиня судьбы не знала наверняка и не хотела рисковать. Альма верила, что его можно победить и другим способом.
Она отпустила обжигающие ее руки нити.
– Не смотри ему в глаза! – крикнула девушка Джексу.
– Почему?
Альма испытывала раздражение. И почему этот парень просто не мог поверить ее словам и последовать им без объяснений?
– Он выжжет твою душу так, что никакой демон-ищейка не отыщет.
– Это слегка усложняет задачу, знаешь ли, – недовольно пробурчал Джекс, все еще стараясь удержать клинок, и себя заодно, на месте.
У аримана была причина сохранить Джекса в сознании и позволить ему наблюдать за происходящим, но сейчас Херис был не прочь от него избавиться.
Парень хотел рассмеяться – даже при всем желании он не мог бы взглянуть на своего противника. Его глаза по-прежнему болезненно щипало. Джекс старался побороть желание выколоть их себе собственным оружием и избавиться наконец от мучительного зуда.
Альма заметила, что сай – единственное, что не дает ариману окончательно перевоплотиться в свою суть. Она только слышала об этом, и то урывками. Если первоначально у Хериса был другой план, о котором девушке оставалось только догадываться, то сейчас он попал в собственную ловушку и, главное, не мог из нее выбраться.
Пока Джекс удерживал клинок, не позволяя ариману поглотить его, у них был шанс воспользоваться этим.
Альма сделала то, чего не ожидала. Нарушила собственные указания и посмотрела в глаза Херису. Она увидела в них синее пламя, но это не ослепило ее. Ариман предпочел поступить куда хуже – завладеть мойрой.
Девушка ощутила жгучий холод внутри себя. Словно жизнь медленно выходила из нее, а свет покидал ее душу.
Невозможно, я же богиня судьбы, – в панике размышляла мойра.
Каждую секунду у нее как будто забирали по частице собственного тела. Сначала онемели кончики пальцев, а затем сердце застучало медленнее. Альма чувствовала каждый удар о ребра и пробирающий ужас вперемешку со страхом.
Со смертным телом, – отозвалось что-то внутри. Это был голос аримана.
Затем весь мир вокруг Альмы перестал существовать. Ариман забрал ее в свой. В его мире не было ничего. Даже темноты или холода. Была пустота. Энергия, что текла внутри, давая жизнь, как будто остановилась или слишком сильно замедлилась.
– Вот черт! – Джекс заметил, как стала выглядеть Альма. Безжизненно. Она была жива, и ее тело не застыло, как у остальных в кафе, но тем не менее мойра подверглась воздействию.
Джекс сделал шаг назад. Глаза болели еще сильнее, чем после едкого тумана. Когда он пытался их открыть, перед взором стояла сплошная темнота. Он видел мелкие крупицы, похожие на песок.
Это было довольно неприятно. А открывать глаза больно. Но у Джекса не осталось выбора. Пришлось временно переключить свое внимание с физической боли и с разъедающего глаза песка на виновника происходящего. Конечно, парень не так разбирался во всех этих существах и богах в Пантеоне и Царстве Темных, но Альма успела ему сказать основное. Пока что этого было достаточно.
Джекс надавил на клинок, и сай его услышал, отозвался, признавая хозяина. Джекс посчитал, что ему показалось, потому что в его понимании как минимум странно было слышать собственный клинок, да к тому же он только недавно у него появился. Парень подумал, что стоит решать проблемы по мере их поступления: сначала он разберется с Херисом, а потом освободит Альму и расспросит ее подробнее о своем новом оружии.
Надеюсь, она не решит, что я спятил, – мельком понадеялся Джекс.
Херис был сосредоточен на мойре. Она пребывала в смертном теле, но все еще оставалась богиней судьбы и забирать ее энергию было сложнее, чем у прочих людей. Поэтому ариману приходилось напрячься.
Джекс не стал упускать момент. Парень вмиг оказался возле столика и позаимствовал солонку. Встряхнув ее и высыпав большую горку содержимого на ладонь, Джекс подошел к ариману и, хорошенько прицелившись, бросил соль в его глаза.
Джекс не особо верил, что этот глупый трюк сработает. Будь ариман человеком, уже бы кричал крепкой бранью, а затем помчался к ближайшему умывальнику за водой, протирать поврежденные глазницы. Херис не был человеком, но и план Джекса был не в том, чтобы лишить его зрения. Он просто хотел отвлечь аримана на себя, чтобы тот больше не трогал Альму.
– Ты еще жив, смертный? – с досадой спросил Херис, обратив на Джекса внимание.
Он смотрел на парня так, будто только что избавился от назойливой неприятности вроде комара, но тот прилетел вновь и доставлял проблемы. Избегать взгляда аримана оказалось труднее, чем предполагал Джекс. Хотя темный дым в глазах на удивление помогал с этим, создавая нечеткость зрения. Но на этом плюсы заканчивались.