Как будто правитель не охотился за ними и словно половина замка не желала их убить. Джекс, конечно, слегка преувеличил, но сути это не меняло.
Кайнару нравился этот эриния, а вот Джексу хотелось бы держаться от него подальше, никакого доверия он не внушал. Тем не менее все единогласно согласились выслушать Вайлента.
– Он призвал меня. Не знаю как и даже не знаю кто. Просто в один миг я спокойно выполнял свою работу, а уже в другой внезапно оказался в пустом зале со смертными. Естественно, я хотел убить всех разом и имел на то силы, но вот мое тело отказалось меня слушаться. Я был пленен и обездвижен. Каждое слово этих смертных вызывало во мне два желания: сопротивляться и подчиняться.
Мойра понимающе кивнула, зная, о чем говорит эриния. Ей тоже пришлось пройти через это.
– Но я достаточно силен, и потому смертные долго не могли меня держать. Спустя время я вернул себе контроль, но решил чуть поиграть в их игру и выяснить, что тут происходит. У кого-то во дворце есть сила, и эта сила может заставить все Царство Темных подчиняться их приказам. Ни этот Торриус Солер, ни его глупый сынок не имеют такой силы, есть кто-то еще, – сказал он.
– Нортс предупреждал нас об этом, – согласилась Альма.
– Кто-то передает точную информацию, а Торриус с Демьяном пользуются ею. Пока они подчинили только несколько эриний и призвали тебя, третья мойра, – продолжил говорить Вайлент о своих наблюдениях.
– Что случилось с Нортсом? – спросил Джекс.
Он слышал, что эриния временно не может находиться в мире смертных, потому что его устранили.
– Почему тебя так интересует этот вопрос, смертный?
Что у них за манера обращения? – мысленно возмутился Джекс, но ничего не сказал. Если этот аристократичный выскочка сможет помочь, то парню плевать на манеры.
– Он наложил заклинание на мою мать, и сейчас она спит. Мне необходимо разбудить ее.
Вайлент выпрямил спину и сцепил пальцы в замок, в его глазах читалось понимание.
– Заклинание должен снять тот, кто его наложил. Но Нортс сможет вернуться через тысячу лет, а его замена предоставится через сотню, таков порядок.
– Это слишком долгий срок для смертных, – сказал Альма. – Нам нужно побыстрее.
– Я не смогу помочь, но уверен, что тот, кто сумел подчинить себе посланника смерти, сумеет справиться с простым заклинанием. – Эриния устало вздохнул, будто ему стало в тягость разговаривать с людьми. – Думаю, мы можем помочь друг другу.
– Какую ты преследуешь цель? – спросила мойра.
– Мне не доставляет удовольствия долгое время находиться в мире смертных, это утомляет. Я, как и ты, желаю вернуться. Но еще больше я желаю наказать того, кто посмел так обойтись со мной и с моими братьями. К тому же я служу Танатосу, босс будет недоволен, узнав о беспорядке.
– Помощь не помешает, – пришлось признать Альме. Она дотронулась до своих волос. – Только у нас мало времени.
Вайлент поднялся с кресла и сделал пару шагов в направлении мойры. Он пригляделся к ней.
– И вправду, твое время на исходе.
– Поэтому стоит поспешить прежде, чем со мной что-то случится в мире людей.
– Ты разве не знаешь? Ты не умрешь, Атропос. – Посланник смерти провел пальцами по ее длинным волосам. – Ты станешь смертной.
Его слова звучали как проклятье. Для мойры это было хуже смерти.
– Этого не может быть.
– Чистая правда. Мне нет смысла врать. Странно, что ты и сама не знала об этом.
– Лучше я умру, чем стану человеком! – воскликнула она. Перед глазами все расплывалось, взгляд становился затуманенным.
– Потому это наивысшее наказание для богов. Для них смертность хуже смерти.
Неожиданные слова эринии были похожи на правду, по крайней мере мойре так казалось. У Вайлента не было причин лгать ей или запугивать. Поэтому его слова сильно встревожили ее. Как бы ей ни хотелось все отрицать, слова посланника смерти – правда.
У Альмы не было причин оставаться здесь. Книга мойры была в ее руках, она держала свой билет обратно, вот только как богиня судьбы могла вернуться к остальным своим сестрам, если миру угрожает опасность, а смертные осмелились подчинять себе высшие силы, управлять которыми не могли?
К тому же Альму держало еще кое-что. Джекс. Мойра обещала парню лишь сказать, есть ли имя его отца в книге или нет. Не ее дальнейшая забота, что имени там не оказалось. Но почему-то Альма чувствовала, что еще не до конца выполнила условие и что она способна сделать большее.
Чувство было не из привычных. Альма не думала, что будет помогать смертным, она не думала даже о том, что когда-то станет взаимодействовать с ними.
– Что тебе известно о том, кто призвал тебя? – спросила она Вайлента, этот вопрос давно тревожил мойру.
– Ты должна вернуться! – вступился Джекс, останавливая ее и не позволяя сменить тему.
– Не тебе решать, смертный.
– Не тебе лезть в это дело, Альма. И я просил звать меня Джекс!
От нарастающего конфликта спас Кайнар.
– Я тоже не хочу потерять тебя, и уж точно никто из нас не желает тебе смерти. – Парень покосился на Вайлента, который делал вид, что не участвует в их споре. – Но ты вправе сама распоряжаться своим временем.
На этой фразе Кайнар бросил многозначительный взгляд в сторону Джекса, показывая, что эти слова относились и к нему тоже. «Уважай ее мнение, парень», – мысленно обратился он к Джексу.
Джекс тяжело вздохнул, но больше спорить не стал.
– Ты скажешь, если что-то пойдет не так?
– Да, – пообещала мойра, сама не зная, правда это или нет. Джекс заметил, как она опустила глаза, размышляя над своим ответом.
– Так кто же призывает эриний? – спросил Кайнар Вайлента, отвлекая остальных от посторонних тяжких раздумий.
Посланник смерти призадумался.
– Я точно не помню, – признался он, скрещивая руки и отходя назад, а затем вновь садясь в свое кресло. Сидел лишь он один. – В тот момент я находился на службе. Танатос устраивал собрание и велел предоставить отчетность, морока знатная. У меня закружилась голова, что было странно. За три тысячи лет меня беспокоили мертвые, попытки меня убить, ну и так, по мелочи, но никогда не головные боли. Это сразу показалось мне странным. Стоило мне отойти, как перед глазами появилась темнота. Когда я очнулся, то передо мной стоял Демьян. Невежественный смертный, заполучив в руки эринию, возомнил себя могущественным.
– Он связал тебя заклинанием? – уточнила Альма.
– Не думаю, что это был он. Кто-то призвал меня, сковал, надев ошейник, и вручил поводок в руки этому бестолковому смертному.
– Я тоже испытывала нечто похожее, – понимающе отозвалась мойра. – Когда я пришла в сознание, то находилась в лесу, и первым человеком, которого я увидела, тоже стал Демьян. Он заставил Нортса держать меня на привязи.
От воспоминаний Альму пробивала дрожь ярости и ненависти. Джекс с Кайнаром с сожалением смотрели на нее, но старательно отводили взгляды. Мойра не терпела жалости.
– И ты не знаешь, кто бы мог в резиденции обладать такой силой? – спросила богиня судьбы у Вайлента.
– И зачем кому-то работать на Торриуса Солера, если он имеет запретные знания? – задумался Кайнар.
– Это нам и предстоит узнать, – подметил Джекс.
– А затем его убить, – улыбнулся эриния, барабаня пальцами по своей коленке. Его ухмылка выглядела пугающе.
Не хотелось бы мне быть в команде с этим парнем, – подумал Джекс. Но выбора у него особо не было.
– Этот человек прячется в тени и играет с остальными будто с куклами, но сам он незрим, – загадочно проговорил посланник смерти.
– Ты уверен в том, что это смертный?
– Больше некому. Нижний мир не сообщал об изменнике, и вряд ли такую серьезную информацию станут держать в тайне.
Альма не стала дальше расспрашивать Вайлента насчет его уверенности и не стала говорить о сомнительных аргументах, – вероятно, он знал больше, чем хотел сказать.
Внезапно мойру посетила мысль о дочери Торриуса – Сатори. Она не испытывала страха, несмотря на разборки вокруг, в ее глазах горел чистой воды интерес – и не больше. Девочка была еще маленькой, но даже в таком возрасте могла понять происходящее. Мойра не разбиралась в смертных и их поступках, но была уверена: маленькие дети боятся, когда взрослые достают оружие и ранят друг друга.
Даже Торриус, будь его воля все закончить, немедленно бы прекратил это, потому что испытывал страх.
– Та девочка, – сказала она. – «Пробуждение».
– Ты говоришь о Сатори? – спросил Джекс, пытаясь понять посыл девушки.
– Да. Ее имя, оно непростое, – ответила Альма, мысленно складывая пазл в голове. – Она должна пробудить нечто особенное.
– О чем ты?
– Не знаю. Просто я это чувствую.
– Не то чтобы это было аргументом… – сказал Кайнар.
– А я вот все понял, – воспрянул эриния, излучая гордость. – В отличие от вас, смертных, я знаю, о чем говорит мойра.
Джекс готов был испепелить его одним только взглядом или чем-нибудь другим, если под руку попадется.
– Джекс, – обратилась к нему Альма так быстро, что парню не сразу удалось осознать, что мойра назвала его по имени, – что ты чувствовал рядом с той девочкой?
Он задумался, вспоминая свои ощущения.
– Наверное, мне хотелось защитить ее. Но это только потому, что она еще ребенок.
– Нет, как раз наоборот.
– Я не понимаю.
– Ну конечно же, – усмехнулся эриния, вставляя свое колкое замечание.
Джексу хотелось ударить его и не обращать внимание на то, что он ударит посланника смерти.
– Ты был готов отдать за нее жизнь, если придется. Это не обычное желание, Джекс. Сатори пробуждает в любом это чувство, потому что она сосуд. Сосуд, который необходимо защищать.
Джекс вспомнил случай с Равидом Хоупом. Когда отец Кайнара был загнан в угол, он пытался навредить сыну и Джексу, но никак не Сатори. Но в этот момент Джекс думал не о себе и не о своем друге, он думал о незнакомой ему девочке, которую недавно встретил. Альма была права: то желание не было просто желанием, которое испытываешь, пытаясь защитить ребенка. Это было инстинктом. И даже больше. Словно тело Джекса само заставляло его это делать. Подчинялось не ему, а ей.