– Ты ранен, – заметил эриния, оценивающе посмотрев на смертного.
– Это подождет, – отмахнулся тот.
Вайлент покачал головой и назвал Джекса упрямым. Тот не стал спорить.
Они дошли до кухни. Уже издалека слышался звонкий грохот и шум, будто кто-то усердно старался разбить всю посуду или сокрушить кухню из-за плохого обеда или недосоленного супа.
Сначала Джекс хотел спросить, зачем посланник смерти притащил его сюда и что они здесь забыли.
– Ты же не планируешь перекусить перед битвой или что-то такое?
Вайлент не удостоил смертного и взглядом. Поэтому Джекс терялся в догадках и надеялся, что он не прав. Хотя от эринии можно было ожидать даже этого.
Но, войдя, Джекс увидел, что дела обстояли куда хуже. Перед ним, практически у ног парня, лежали двое стражников, и они находились без сознания. Третий был ранен и пытался отползти. Джекс поднял глаза и увидел Кайнара в образе гарпии. Его крылья были сложены – он не собирался взлетать, пространство кухни ограничивало его.
А на противоположной стороне, у другого входа, где двери были слегка приоткрыты, стоял Торриус Солер.
И Альма стояла напротив. Ее руки были в чьей-то крови, а костяшки разбиты. Джекс испытал злость по отношению к тому, кто причинил мойре вред.
По действиям Кайнара Джекс осознал, что парень пытался пробиться к ней, но его путь преграждал еще один охранник, всячески мешая. Кайнар уловил на себе взгляд Джекса и одними губами прошептал ему: «Там!»
Джекс не понял, что имел в виду его друг, но в его сторону смотрел не только Кайнар. Торриус не был удивлен появлению Джекса и эринии.
Кайнар взял на себя одного охранника, а тех двоих, что стояли возле правителя, отвлек Вайлент, а ведь Джекс даже не успел заметить этого.
Правитель оставался наедине с Альмой и фактически являлся единственным ее противником. В руках Торриуса блестел маленький нож. Джекс понял, что он может навредить мойре, и поспешил к ним.
Добежал парень довольно быстро, вставая с Альмой наравне.
– Если ты здесь, – сказал правитель спокойным тоном, – значит, мой сын потерпел поражение.
Торриус пожал плечами. Джекс мог убить Демьяна, лишить сына правителя жизни, но Торриусу Солеру было все равно.
– Вы оба ненормальные. В этом месте только Елонна смогла сохранить здравый рассудок, – проговорила мойра, глядя на правителя. Ее взгляд лишь на одно мгновенье переключился на Джекса: она убедилась, что со смертным все в порядке, хотя выглядел он не очень.
– Да что ты знаешь о моей жене?! – Упоминание Елонны разозлило Торриуса, именно она стала его слабостью и причиной помешательства.
– То, что она не хотела бы такого… – с сожалением ответил Джекс. Ему и вправду было жаль ту, которая любила свою семью, мужа, сына и дочь. Она лишь хотела их уберечь, но оказалась бессильна.
– Это все ради нее!
– Пожертвуешь сыном и дочерью ради жены?
– Сатори в безопасности, – уверенно ответил Торриус.
– Демьян пытался избавиться от нее. Даже девочка знала об этом. А ты, Торриус Солер, не видишь ничего, кроме мнимой заботы о Елонне, даже не принимая тот факт, что твоя забота ей никогда не была нужна, ты только убиваешь ее! – выпалила на одном дыхании мойра.
Последовал резкий взмах руки, а за ним удар. Правитель ударил Альму по лицу. Ее щека горела от пощечины. Джекс выставил клинок, сжимая зубы.
– Только тронь ее, – предупредил он, – и я не посмотрю на твою корону.
– Это ложь. Демьян не причинит вреда своей сестре, он знает, как она важна и какая ответственность лежит на ее плечах с самого рождения.
– Этот груз на ней только по вашей вине. Елонна хотя бы это понимает, а вы нет. Думаете лишь о том, как спасти умирающую жену, но и Сатори в не меньшей опасности. Кто позаботится о ней, когда твоей жены не станет?
– Елонна не умрет, – как молитву, произнес Торриус.
Мойра замолчала, и Джекс понял, что до правителя никогда не получится достучаться. Кроме своей жены, он не видел ничего вокруг. Демьян ненавидел Сатори, считал ее не человеком, пытался убить. Елонна боялась за жизнь своей дочери и за рассудок своего мужа.
После этих слов на лице правителя заиграла улыбка.
– Я призвал третью мойру для того, чтобы ты помогла мне набраться силы, чтобы сделала меня сильнее и могущественнее, чем сейчас. Я читал о вас, богини судьбы, и знаю, что ты, Атропос, не только поможешь Елонне, но и укрепишь мою власть. Я хотел призвать твоих сестер, чтобы они продлевали жизнь Елонны до тех пор, пока не закончится и моя тоже.
– Это абсурд! – ответила Альма. – Это так не работает. Смертные, не знающие правил мира, вмешиваются в него. Ты жалок и отвратителен.
– Ты все равно станешь служить мне, – сказал он мойре. Торриус перевел взгляд на Джекса. – А вот сторожевые псы только мешают моему плану.
Послышался крик. Джекс сразу и не понял, что этот голос принадлежал Альме. Также он не увидел острого ножа, который Торриус сжимал в своих руках и направил в сторону парня. В его ушах стоял звон, недавние раны давали о себе знать.
Мойра хотела оттолкнуть Джекса, но у нее не было на это времени. Во вспотевших руках девушка сжимала ножницы. Ее глаза видели нити судьбы Торриуса Солера. Его жизни было суждено закончиться еще не скоро. Но еще она наблюдала за тем, как кожу Джекса прорезал нож. Увидев его кровь, Альма перестала раздумывать о всяком. Мысли покинули ее, и осталась только пустота.
Альма не думала о том, что когда-нибудь станет нарушать правила, она знала, что мир людей, возможно, принес ей много проблем или бед, но она всегда оставалась верна себе.
До того момента, пока жизни Джекса не стала угрожать опасность.
Альма не думала ни секунды, ее пальцы сжались на кольцах ножниц, которыми она отрезала нити. Ею руководило какое-то внутреннее чувство. Оно было сильнее правил и законов. Сильнее ее самой.
Перед ее глазами стояло выражение лица Торриуса Солера. Сначала злое, пропитанное ядом и сочащееся из его души. А затем лицо правителя озарили страх и ужас. Ножницы блеснули прямо перед его глазами.
В этот миг он увидел собственную судьбу, его нити, которые были незримы. Мойра показала их ему.
Атропос, третья богиня судьбы, дотронулась до нитей судьбы человека, собирающегося причинять вред смертному, а после оборвала их.
Все произошло слишком быстро, буквально в один миг целый мир будто замер.
Ну вот я и нарушила первое правило мойры, – пронеслось в ее сознании.
Парень закричал, но не от боли. Он произносил имя Альмы снова и снова, держа ее на своих руках. Тело правителя опустилось на пол, и он больше не дышал.
Время перестало существовать. Гул в голове, что так беспокоил Джекса, прекратился.
– Эй! – продолжал звать Альму Джекс. – Какого черта ты сделала? Моя и твоя жизни неравноценны, ты сама это говорила!
Она чувствовала злость Джекса, и вместе с тем на ее ладони падали его слезы, которые он не был в силе остановить. Мойра дотянулась до щек Джекса.
– «Смертным далеко до твоей силы, а тебе далеко до смертных» – так ты сказал мне.
– Ты запомнила только это? Не смей умирать. Не смей делать это из-за меня!
– Думаю, теперь я могу сказать, что ты ошибался. Теперь я знаю, что значит быть смертной. – Она попыталась засмеяться, но вместо смеха раздался кашель. Альма хотела рассмешить Джекса. – Это отстой.
Волосы мойры стали черными, и ее время в мире людей закончилось.
Эпилог
Первый голос принадлежал Кайнару. Он будто хотел кого-то остановить. Того, кто пытался пробраться к месту смерти.
Сатори появилась в дверях совершенно неожиданно. Ее глаза наполнились слезами, а из приоткрытых губ вырвался крик ужаса, когда она увидела своего отца. Позади нее стояла Катлин, закрывая рот руками в немом крике страха и отвращения.
Сатори сделала шаг, за ним следующий, а потом побежала.
Остановилась девочка только у тела Торриуса, своего отца.
– Папа, папа! – звала она его снова и снова. Но мертвое тело уже не могло говорить.
Катлин сделала все возможное, чтобы оттащить Сатори и попытаться ее увести, но та никак не поддавалась. Девочка желала оставаться тут.
Тогда Катлин посмотрела на эринию:
– Ты сможешь что-то с этим сделать?
– Боюсь, что нет.
Эринии и не хотелось.
Кайнар внимательно наблюдал за всеми, не веря в происходящее вокруг. Ему было страшно подойти к Джексу, держащему Альму в своих руках.
Посланник смерти перевел взгляд на Джекса, который ничего вокруг себя не видел. Его руки касались волос Альмы. Ее открытые белые глаза были неподвижны.
– Она убила его?.. – спросил он шепотом, периодически поглядывая в сторону Сатори. Та не должна была знать.
Джекс наконец поднял взгляд и обратил внимание на эринию.
– Я бы хотел оказаться на его месте. Тогда бы она была жива.
Вайлент подошел сзади и осмотрел мойру. Его взгляд был изучающим и крайне задумчивым.
– Она не умерла.
– Что?
– Ее время подошло к концу, но Атропос жива. – Голос посланника смерти прозвучал в тишине особо отчетливо. – Настало время второй мойры.
Спасибо за выбор нашего издательства!
Поделитесь мнением о только что прочитанной книге.