- Но это же прекрасный шанс начать что-то новое! Всегда надо пробовать что-то новое, иначе застой начинается, язык становится менее острым, - она разводит руками, и ее браслеты позвякивают между собой. - Ваши тексты, они живые, острые, всегда в самое сердце. Кто, если не вы, сможет передать всю романтику их прекрасной истории?
Ох как она льет в уши, хорошо так. Очень подвешен великолепно, многие бы позавидовали.
Но внутри все сжимается от сути сказанного.
"Их прекрасной истории".
Да, конечно, их история просто непередаваемо великолепна. Особенно та часть, где они обсуждают, как лишить ребенка отца, как развестись с женой без ее ведома. Это ведь части - пример для подражания, наглядное пособие, как получить желаемое.
Но вместо гнева почему-то ко мне приходит странное спокойствие, как будто я смотрю на шахматную доску, где уже вижу все ходы наперед, где я уже просчитала все возможные варианты того, как я ставлю шах и мат королю, свергнув сначала его королеву.
Интервью, цитаты, предоставленные факты, все складывается в идеальную картину.
В голове мелькают заголовки, которые сами просятся на бумагу: "Любовницы нового поколения: как разводят мужчин по шаблону" или "Свадьба на костях: что скрывает блеск помолвочного кольца".
В этот момент из примерочной выходит Соня, уже в новом платье, узком, с открытой спиной, которое подчеркивает ее хрупкие плечи. Она крутится перед зеркалом, любуясь своим отражением, как нарцисс у пруда.
Ее движения плавные, отточенные, складывается впечатление, будто это не первая подобная примерка. Заметив наш разговор, она сразу включается, но в ее голосе, в отличии от тетушкинского, прослеживается фальшь.
- Да-да, тетя права! - она бросает на меня взгляд, полный наигранного восторга. - Я же вижу, вы умная. Напишете так, что все ахнут! - о, я об этом позабочусь. - Мы ведь с Олежкой идеальная пара.
Идеальная пара.
"Олежка".
По спине пробегает холодок, но я лишь крепче сжимаю зубы, чувствуя, как привкус крови наполняет рот. Они даже не подозревают, что уже дали мне все, что нужно. Их самоуверенность, лучший подарок, который они могли мне сделать.
- Ну... - делаю паузу, будто колеблюсь, позволяя им увидеть мнимую неуверенность в своем решении. - Если честно, я не уверена, что смогу передать вашу историю... с таким энтузиазмом.
- Пустяки! - Регина хлопает в ладоши, и резкий звук раздается в тишине салона, заставляя одну из девушек-консультантов вздрогнуть. - Вы просто послушаете их историю, а там вдохновение придет! Бросьте, Вы же профессионал. Разве можно отказаться от такой истории?
Соня подходит ближе, и она хватает мою руку с огромной фамильярностью, от которой хочется стряхнуть ее, как назойливую муху, но я терплю, наблюдая, как она строит из себя саму невинность, делая глаза "как у котенка", хотя в ее взгляде читается что-то другое, похожее на азарт охотницы, уверенной в своей победе.
- Пожалуйста! - она тянет слова, будто жует карамель. - Мы вам все расскажем, покажете нас такими, какие мы есть! Пожалуйста! Я же знаю, вы сделаете это лучше всех. Мы даже заплатим!
Я медленно выдыхаю, делая вид, что сдаюсь, и чувствую, как в груди разливается сладкое предвкушение от того, что ее ждет.
- Ладно... Думаю, можно попробовать.
Регина улыбается, довольная собой, ее губы растягиваются в довольной ухмылке, а Соня чуть не подпрыгивает от восторга на месте, как ребенок, получивший долгожданную игрушку. Они даже не понимают, что только что вручили мне оружие, заряженное их же собственными словами.
- Вот и отлично! - Регина поворачивается к сотрудницам, ее голос звучит властно и радостно одновременно. - Девочки, принесите нам чего-то по существеннее чая! Надо отметить начало сотрудничества!
Глава 3
Глава 3
Вероника
Кофе уже остыл, но я даже не притронулась к нему. Пальцы нервно постукивают по стеклянной столешнице в своем ритме, который ни на что не похож.
За окном кафе мелькают прохожие, обычные люди с обычными проблемами. Никто из них даже не догадывается, что прямо сейчас в этом уютном кафе с ароматом свежей выпечки и легким джазом из колонок сидит женщина, у которой только что развалилась жизнь.
Олег, этот козел, этот подлый, трусливый подонок, посмел провернуть такое. Как он вообще посмел? И нет, я думаю не о его измене.
Как он мог вот так, исподтишка, подсунуть мне эти бумаги? Я вспоминаю тот день, и понимаю как у него это вышло. С утра меня закрутили спешка, звонки, слетевшая почта, он подсовывал мне документы, улыбаясь своей спокойной, лживой улыбкой.
Как сейчас помню его слова, когда рыкнула на него, чтобы отстал от меня: «Подпиши тут, это для ресторана. Всего минута, а тебе еще долго возиться.Мне некогда ждать.». Ну я, дура, даже не посмотрела, что там было.
Интересно, все мужчины одинаковые? Нет, не все. Мой отец любит мать очень крепко. Те, кто изменяют, они ведь не просто предают, они методично уничтожают все, что строили годами. Они лгут, пока им удобно, а потом, когда уже не могут скрывать, или им это не нужно, вдруг становятся честными.
Я закусываю губу, чувствуя, как гнев снова накатывает волной. Нет, я не дам этому так просто закончиться.
Статья для них, это только начало. Мне еще нужны фотографии. Пикантные, откровенные, такие, чтобы после их публикации этой Соне пришлось не просто уехать из города, а сменить имя и фамилию, а заодно и внешность.
А Олег, от него должны отвернуться все крупные партнеры, чтобы мужики, даже если поддерживают его, были вынуждены откреститься.
- Привет, я пришла. Что случилось, что за спешка встретиться прямо здесь и сейчас? - говорит Ульяна, и опускается на стул напротив.
Ее темные волосы слегка растрепаны, будто она действительно шла против ветра, а в широко распахнутых карих глазах читается привычная смесь любопытства и легкой тревоги, именно так Ульяна всегда смотрит, когда чувствует, что предстоит услышать что-то важное.
За ее спиной официантка протирает соседний столик, а из кухни доносятся приглушенные звуки работающего кофемашины.
- Не поверишь, где я была и что со мной случилось, - говорю я, наконец отрывая взгляд от стола, где уже несколько минут разглядываю собственное бледное отражение в стеклянной поверхности.
- О, нет, - Ульяна поднимает руки в защитном жесте, ее браслеты звенят от резкого движения. - Я даже предполагать не хочу. Готова сразу расписаться в поражении и услышать правильный ответ.
Она делает паузу, изучая мое лицо, и ее собственное выражение постепенно меняется от легкой тревоги до настоящей обеспокоенности.
- Ты выглядишь... нехорошо. Что-то случилось?
Я хмыкаю, но смех получается каким-то пустым, больше похожим на короткий выдох. В горле стоит ком, но глотать его нет смысла, он все равно не исчезнет. За соседним столиком смеется молодая пара, и их счастливый смех кажется сейчас таким неуместным, таким злым и жестоким...
- Ладно. Я ездила брать интервью для обзора свадебного салона на Вагинской улице, - говорю монотонно, наблюдая, как Ульяна машинально ловит взгляд официантки и жестом подзывает.
- О, там классный салон, - кивает она, отвлекаясь на пару секунд, чтобы заказать себе латте. - У них очень хорошее обслуживание, милые консультанты. Правда, выбор слабый. Я так ничего не нашла для себя.
Официантка уходит, и Ульяна резко наклоняется ближе, ее брови почти сходятся у переносицы. От нее пахнет привычными духами с нотками бергамота.
- Что же там было такого интересного? Или интерес в том, что ты собралась разгромить их, рассказав эту жестокую правду? - она произносит это с легкой ухмылкой, пытаясь вернуть нашему разговору привычную легкость, но в глазах уже читается понимание, дело явно не в обычном рабочем задании.
- Нет, - я медленно выдыхаю, чувствуя, как сжатые до боли кулаки под столом постепенно разжимаются. - Дело не в том, какой это салон. Дело в том, с кем я там познакомилась, - говорю это нарочито спокойно, наблюдая, как лицо подруги постепенно теряет все признаки веселья.
- И с кем же? - Ульяна моргает, ее ресницы трепещут, будто она невольно готовится к удару.
- С любовницей моего мужа.
- Чего?
- Того. Сама в шоке, - говорю это почти шепотом, но слова звучат громче любого крика.
В ушах вдруг начинает стучать кровь, а перед глазами снова всплывает ее лицо, наглое, самодовольное, с огромным бриллиантом на пальце.
Латте Ульяны с грохотом падает на стол. Чашка, к счастью, не разбивается, но кофе расплескивается по стеклянной поверхности, как черная лужа.
Она даже не замечает этого, ее глаза округляются до предела, губы слегка приоткрываются. Даже кажется, что в кафе на секунду воцаряется тишина. Пара за соседним столиком оборачивается на шум, но тут же возвращается к своему разговору.
- Чего?! - повторяет она, уже почти крича, затем резко оглядывается по сторонам и становится тише. - Ты сейчас... это… того… шутишь?
Ульяна открывает рот, закрывает, потом снова открывает. Ее пальцы беспорядочно теребят край бумажной салфетки, разрывая ее на мелкие клочки.
- Нет, ну вот ты прямо серьезно-серьезно? - она тянется к моей руке, но я непроизвольно отдергиваю ее. Сейчас любое прикосновение кажется невыносимым.
- Абсолютно.
- И... как? То есть, она просто так там была? - голос Ульяны дрожит, в нем слышится смесь недоверия и уже зарождающегося гнева, того самого, дружеского, когда твоя боль становится болью подруги.
- Она племянница хозяйки салона, вот я и узнала то, что не должна была. Сходила на интервью называется, - говорю с горькой усмешкой, вспоминая, как эта Соня щебетала о своем "Олежке".
- Вот дела, - Ульяна откидывается на спинку стула, проводя рукой по волосам. - И что теперь будешь делать? Не пустишь же все на самотек?
- После того, что узнала? Разумеется нет. Я отомщу, - последнее слово звучит тихо, но с такой уверенностью, что Ульяна невольно вздрагивает.