- Сейчас покажу, - говорю и нажимаю кнопку вызова, предварительно включив громкую связь, и ноготь стучит по экрану чуть громче, чем нужно.
Гудки звучат неестественно громко, каждый из них отдает в висках назойливым эхом. На третьем гудке раздается знакомый голос. слыша который пальцы невольно сжимаются в кулаки.
- Алло. Вероника, неужели ты звонишь с радостной новостью для меня? - Соня говорит жизнерадостно, с той самой деланной слащавостью, которая так бесила меня в салоне. Ее голос звучит так, будто у нее нет никаких других забот, будто она не разрушила мою семью, и действительно ждала этого звонка.
Невольно сжимаю телефон чуть сильнее. Быстро беру себя в руки и мой голос остается ровным, почти дружелюбным, с легкой ноткой делового интереса.
- Да, хоть эта статья и не мой профиль, но я согласна взяться за нее. Думаю, нам стоит встретиться для интервью, обсудить детали. Хочу сделать материал по-настоящему ярким.
На другом конце провода слышен шум, будто Соня куда-то идет по паркету, ее дыхание учащенное, прерывистое. Вдалеке слышен приглушенный мужской голос, и мое сердце на секунду замирает. Неужели он?
- Ой, это прекрасно! Я согласна, конечно! - ее голос звенит, как дешевый будильник на распродаже. - Но дату и время обсудим чуть позже, хорошо? Я сейчас… э-э… немного занята, и мне неудобно разговаривать.
Представляю, где она сейчас. Наверное, рядом с ним. Может, даже в нашем доме, в нашей спальне, на нашей кровати. Ведь меня там нет, и я сказала мужу, что ухожу к подругам, и это надолго. Внутри все сжимается в тугой узел, но я лишь шире улыбаюсь, демонстрируя подругам оскал, достойный голодной волчицы.
- Конечно, - говорю максимально сладким голосом, который обычно использую, когда договариваюсь с особенно капризными интервьюируемыми. - Перезвони, как освободишься, хорошо? Я буду очень ждать.
Играть роль сложно, но чего не сделаешь ради дела.
- Да-да, обязательно! Пока, - Соня почти кричит, и связь резко обрывается.
Экран телефона гаснет. В комнате на секунду воцаряется тишина, нарушаемая только нашим прерывистым дыханием. А потом девочек прорывает.
- Ооооо! - Ульяна хлопает в ладоши, ее глаза горят. - Ну ты даешь! Это гениально! Даже Станиславский бы поверил.
- Огонь. Просто огонь, - подхватывает Альбина, присвистывая и откидываясь на спинку дивана. - И что дальше? - шепчет Альбина. - Попросишь эту Соню на интервью пригласить жениха? Или прибережешь козыри и после развода устроишь показательную порку в статье?
Я беру свой бокал, раздумывая над ответом. Делаю глоток, чувствуя, как терпкий напиток обжигает губы, оставляя послевкусие с легкой горчинкой, точь-в-точь как мои мысли сейчас. В зеркале напротив вижу свое отражение, глаза горят холодным блеском, а в уголках губ играет едва заметная улыбка.
- А вот о твоем варианте я не думала. Надо решить. Спасибо, Альбин.
Глава 8
Глава 8
Вероника
Теплый вечерний воздух пропитан ароматом свежескошенной травы, смешанным с едва уловимым запахом цветущей сирени из соседского сада.
Я раскачиваюсь на садовых качелях, цепляясь пальцами за прохладные металлические цепи, оставляющие на коже следы в виде мелких ромбиков. Качели скрипят в такт моим движениям, их звук сливается с вечерним щебетом птиц в кроне старой яблони.
Сын визжит от восторга на лужайке, его голос звонкий и чистый, разносится по всему участку.
Олег бежит рядом с ним, придерживая велосипед за багажник. Его смех звучит неестественно, слишком наигранно, будто он играет роль идеального отца в каком-то спектакле, слишком уж старательно, слишком театрально.
- Мама, смотри! - Женя кричит мне, на мгновение отрывая руки от руля, его лицо сияет от восторга, а белокурые волосы разлетаются в разные стороны.
- Не отпускай руль! – кричу ему от страха вскакивая с качелей, и в этот момент Олег уже ловит немного заваливающийся с сыном велосипед, предотвращая.
Я понимаю, что должна сейчас быть безумно благодарна мужу за это, но увы, во мне нет благодарности, потому что я не понимаю почему он так старается.
Если верить его любовнице, он уже готов променять нашего мальчика на нового ребенка, но его руки так бережно подхватывают сына, голос так мягко подбадривает: "Молодец, еще раз попробуем", что я запуталась уже, где правда, а где ложь.
В его глазах читается искренняя забота, но я-то знаю правду. Это тоже часть спектакля. Я не должна поддаваться на его умелую игру. Просто так эти две стервы не стали бы со мной играть, ведь если мужик не в кармане, от жены не забирают, чтобы его случайно кто-то не перехватил.
Через полчаса моих думок, Женя уже уверенно крутит педали, его колени, покрытые царапинами и синяками, от которых хочется плакать, но без них никак. Олег вытирает лоб тыльной стороной ладони, оставляя грязную полосу на рукаве своей белой рубашки, оставляет сына и плюхается рядом со мной на качели. Цепи скрипят под его весом, протестуя против внезапной нагрузки.
- О чем задумалась? - он берет мою руку, и его ладонь, влажная и теплая, отчего противно. Его пальцы сжимают мои с привычной уверенностью, как будто ничего не изменилось, как будто он не предал нас, и увы, чтобы не вызывать подозрений, приходится терпеть, ведь я такое любила.
- Ты будешь ругаться, но я согласилась на ту заказную статью про папика, его любовь и любовницу, - говорю, чувствуя, как его пальцы резко сжимают мои до боли. - И думаю, звать будущего мужа этой девчонки на интервью или только с ней поговорить.
Олег вскакивает так резко, что у меня даже перед глазами немного все плывет, не в силах нормально воспринять его маневр. Он встает передо мной, упирая руки в боки. Он всегда встает в такую позу перед скандалом.
- Ты издеваешься? Я тебя попросил не усложнять мне и себе жизнь, но ты занимаешься фигней. Вероника, ты должна отказаться, последний раз тебе повторяю! - его голос звучит резко и слишком громко для тихого вечера. – Я что, неясно сказал тогда?
Я сижу, делая вид, что не понимаю его агрессивного выпада, продолжая раскачиваться с преувеличенным спокойствием. Качели скрипят, тоже возмущенные его поведением.
- Но почему? - спрашиваю, делая глаза круглыми, как у героинь из тех дурацких мелодрам, что раньше любила смотреть по выходным. - Я всегда хотела попробовать разные направления, но погрязла в этих обзорах после первых статей. Я хочу развиваться, пробовать новое. Не смей мне запрещать.
- Хватит! - он бьет кулаком по садовому столику, и стакан с лимонадом подпрыгивает, оставляя мокрый круг на деревянной поверхности. – Я уже не раз говорил, но раз ты забыла, повторю, тебе вообще не нужна эта работа! Меня достало твое баловство с журналистикой! Ну ладно пока безобидное писала, я терпел, но тут, перебор уже, Вероник, перебор. Стоп.
Женя останавливает велосипед рядом с нами так резко, что тот чуть не падает. Его глаза становятся огромными, как блюдца, а губы дрожат, и пальцы судорожно сжимают руль. Малыш всегда переживает, если мы даже шуточно ссоримся, а тут откровенный скандал.
Сынок, прости, я не ожидала, что папа так взбеленится.
- Если не откажешься от этого интервью, - Олег наклоняется ко мне, и я чувствую запах его дорогого одеколона, смешанный с потом. Его дыхание горячее и частое, как у разъяренного быка, - клянусь, я разобью твой ноутбук, заберу карточки и телефон, чтобы не могла купить ничего. Будем так с твоей ломкой по журналистике бороться.
- Ты не имеешь права, - шепчу я, но внутри все сжимается от страха. Не за ноутбук, за сына, который сжимает ручки велосипеда, пытаясь стать невидимым, и за себя, потому что кажется, Олег может ударить.
- О нет, я имею полное право, - он выпрямляется, и заходящее солнце бьет мне в глаза, делая его фигуру темной и огромной. - Даже обязан уберечь жену от глупости, раз она сама не в состоянии.
Он разворачивается и идет к дому, грубо отшвыривая ногой игрушечную машинку Жени, красную, пожарную, которую мы выбирали вместе в прошлом месяце. Машинка с треском врезается в куст роз, теряя колесо.
- Папа, ты куда? - сын бросает велосипед, который с грохотом падает на плитку, и делает шаг за ним, его голос дрожит, как тростинка на ветру. – Ты не поцелуешь маму, вы не помиритесь?
Олег просто машет рукой, даже не оборачиваясь, как будто отмахивается от назойливой мухи. Уже на крыльце он достает телефон из кармана и начинает набирать номер, его пальцы двигаются быстро, уверенно. Наверное, Соне сейчас позвонит.
Я же подхожу к Жене, который стоит посреди лужайки, маленький и потерянный. Его плечики под тонкой футболкой вздрагивают. В глазах слезы, которые он пытается сдержать, сжимая кулачки, потому что "мальчики не плачут", как любит повторять его отец, за что мне хочется дать ему подзатыльник.
- Пойдем, покатаемся еще, - беру его за руку, но он вырывается.
- Не хочу! - кричит он, и мне становится больно, потому что без папы ему ничего не нужно и после развода мне будет сложно. - Ты плохая! Папа злится из-за тебя! - и он убегает в дом, а я остаюсь одна и не дышу.
Все удалось с Олегом, но кажется я теряю с мужем и сына.
Глава 9
Глава 9
Олег
Я резко торможу перед ее домом. Шины визжат по асфальту так, что оставляют черные полосы на мокрой после дождя дороге. От злости хлопаю дверью машины так, что даже стекло дребезжит. Ноги сами несут меня к подъезду. Шаги быстрые, нервные, будто кто-то гонится за мной, хотя я просто гоним злостью и раздражением, что эта стерва проигнорировала мои слова.
Лифт едет слишком медленно, с противным металлическим скрежетом. Я несколько раз нажимаю кнопку пятого этажа, хотя знаю, что это бесполезно. Пальцы сами собой выбивают нервный ритм по зеркальной стенке. Отражение в зеркале мне не нравится, растрепанные волосы, темные круги под глазами, густая щетина. Я выгляжу как загнанный зверь.
Когда захожу в квартиру, Соня как всегда стоит посреди гостиной в коротких шортах и майке, которая оставляет открытым живот, она знает, что мне это нравится, но сегодня это отталкивает. Видя мое настроение, ее брови удивленно ползут вверх, но в глазах читается, будто она ждала этого визита.