Льюис положил руку на плечо друга.
– Мне ты можешь рассказать, – подбодрил он Берти. – Ты же мой доктор Ватсон, помнишь?
Берти улыбнулся, и Льюис увидел, как из-под зеленых очков скатилась слеза. Это его немного удивило. Льюис раньше не задумывался, может ли слепой человек плакать. Берти снял очки и вытер глаза рукавом. Мальчик заметил, что глаза у него голубые, вполне нормальные, вот только зрачки сильно расширены. Берти снова надел очки и сказал:
– Благодарю вас, Холмс, – и пару раз глубоко вздохнул. – Об этом трудно говорить, и это звучит глупо, но… Льюис, он не ступает по земле!
– Как это? – нахмурился мальчик.
– Помнишь, как я быстро научился узнавать твои шаги?
Льюис кивнул и ответил:
– Да, это было круто.
– Так вот, шагов этого человека я совсем не слышу. Он прошел близко от меня, и даже трава не пошевелилась. Он переступил порог и не издал совсем никакого звука. Пару раз он внезапно заговорил со мной на улице, стоял совсем близко, а я не услышал, как он подошел.
Тогда Льюис понял, почему его друг так боится. Если задуматься, для слепого человека ничего не слышать – даже хуже, чем для зрячего – услышать, как кто-то крадется за спиной.
– А… а что он тебе сказал? – пролепетал Льюис.
– Ничего особенного. Один раз: «Жизнь тут тихая, спокойная, верно, юноша?» А потом: «У старых домов есть душа, верно?» На самом деле меня тревожит не то, что он сказал, а то, что он имел в виду.
– Хм, – ответил Льюис. – Думаешь, на самом деле он имел в виду: «Вы тут совсем одни, некого позвать на помощь» и «В Барнавельт-мэнор есть привидения» – или что-то в этом роде?
– Точно, – подтвердил Берти. – Он… как это говорится?.. подразумевал больше, чем сказал вслух. И он знал, что я пойму.
Льюис сглотнул.
– Что-то еще случилось?
– Обещай, что не станешь смеяться.
– Конечно, не стану, – удивленно ответил Льюис.
– Ну… цыплята передохли. Все до одного.
– Что? – Льюис не знал, как на это реагировать. – Их что, лиса задрала или…
– Нет, – сказал Берти. – На следующее утро после того, как появился этот странный человек, Дженкинс, как обычно, пошел собирать яйца и вернулся расстроенный. Все цыплята лежали на земле мертвые, но ни ран, ни повреждений не было. Сначала мы подумали, что они чем-то заразились, но ветеринар проверил и сказал, что нет. Они просто… умерли, как будто их что-то напугало до смерти.
Льюис содрогнулся. Да, это плохие новости. В ту ночь, когда кто-то гнался за ними с Берти, он сам чуть не умер от страха.
Помолчав, Берти добавил:
– А с тех пор, как мистер Престер – Дженкинс сказал, что его так зовут, мистер Мэттью Престер из Лондона – переехал в коттедж, все как-то изменились: и Дженкинс, и мистер Барнавельт, и даже мама. Они все стали ужасно нервные. Мистер Барнавельт кричит на меня, если я шумлю, а он раньше никогда не кричал. Да и мама, чуть что, сердится. Ох, Льюис, что же нам делать?
Льюис закусил губу. Да уж, вопрос на миллион: что могут поделать двое маленьких мальчиков с тем, чего они даже толком не понимают? Но ведь Шерлок Холмс тоже когда-то был маленьким мальчиком, напомнил себе Льюис. Даже великий герой должен с чего-то начинать. Подумав немного, Льюис заявил:
– Вот что. Во-первых, пойти к кузену Пелли и пожаловаться на этого Мэттью мы не можем. Пелли нужны деньги, и просто так, без причины, он не выселит этого типа из коттеджа. Поэтому, прежде чем кому-то жаловаться, надо убедиться, что мистер Престер задумал что-то плохое. Мне кажется, я его видел, когда мы приехали – кто-то выглядывал из окна коттеджа. Вид у него был такой, что я тебе верю. Но нельзя судить только по внешности – нужны доказательства.
– Какие доказательства? – спросил Берти.
– Не знаю, – признался Льюис. – Надо, чтобы окружающие поняли, что этот человек не тот, за кого себя выдает. Я попробую поговорить с Дженкинсом так, чтобы он ничего не заподозрил. И, может быть, мы сумеем проникнуть в коттедж и узнать, чем мистер Престер там занимается. Ты со мной?
Берти слабо улыбнулся.
– Как всегда, дорогой Холмс.
– Молодец, – сказал Льюис, надеясь, что его голос прозвучит мужественнее, чем он чувствовал себя на самом деле.
Дженкинс ушел в дом, и Льюис его не нашел. В полдень миссис Гудринг позвала мальчиков на ланч. Она сказала, что дядя Джонатан и кузен Пелли решили пройтись по угодьям, поэтому Берти с Льюисом ели вдвоем за маленьким столиком на кухне. Трапеза была скромная: гренки с сыром, молоко и кусочек пирога на десерт. После ланча Берти спросил, можно ли им пойти поиграть, и миссис Гудринг разрешила, только сказала: «Если начнется гроза, сразу бегите в дом», – и с беспокойством выглянула в окно. В небе висели грозные тучи, а воздух звенел от напряжения, как бывает перед сильной бурей.
Мальчики вышли на улицу и обошли вокруг лабиринта. Лето, по словам Берти, выдалось сухим и жарким, и трава на лужайке пожухла и высохла. Теперь это были густые колючие заросли, неприятно напомнившие Льюису о том кошмарном сне. Когда Берти и Льюис подошли к кирпичному домику привратника, он выглядел пустым: в окнах не горел свет, и никто не подмел сухие листья с крыльца – они лежали плотным ковром, доходя до лодыжки.
– Ничего не понимаю, – пробормотал Льюис. – Кажется, тут никого нет. Давно приехал этот Престер?
Берти подумал.
– Неделю назад, – ответил он. – Сегодня вторник, а он появился в прошлый понедельник.
– И с тех пор он ни разу не включил свет, не подмел крыльцо и не помыл окна, – заметил Льюис. – Как будто он вообще тут не живет.
Мальчики остановились в нескольких шагах от дома, и Льюис, собравшись с духом, заявил:
– Пойду загляну в окно.
– Ты… ты уверен? – уточнил Берти.
– Надо все выяснить, – твердо сказал Льюис. – Ты не можешь этого сделать, а иначе мы не узнаем, там он или нет. Если я закричу, беги. Знаешь, в какой стороне дом?
– Конечно, – ответил Берти. – Мы на подъездной дорожке. Надо просто бежать по ней, пока не обогнешь дом.
– Отлично, – сказал Льюис. – Ну, вперед.
И он стал подкрадываться к домику. Окна были в плачевном состоянии, все в застарелых потеках грязи. Заслонив глаза от солнца, мальчик заглянул в мутное стекло. Внутри было темно, но постепенно глаза привыкли к сумраку, и Льюис стал различать предметы. Комната выглядела совсем нежилой. У окна стояла кровать, покрытая чехлом от пыли, а больше никакой мебели не было. Открытая дверь напротив окна, очевидно, вела в кухню, где виднелась старинная дровяная плита. Направо – запертая входная дверь. Больше в домике не было комнат. За дверью слева от кухни, похоже, скрывалась ванная.
– Никого, – сообщил Льюис другу.
– И что теперь?
– Ну… Я думаю, надо постучать и узнать, есть ли кто-нибудь дома. Если мистер Престер откроет, ты меня представишь и скажешь, что я твой гость. Если нет, проверим, может быть, дверь не заперта.
– Льюис! – запротестовал Берти. – Это же взлом и проникновение в жилище!
– Мы ничего ломать не будем. Просто… э-э-э… проникнем.
Льюис помедлил. Возможно, он не совсем правильно использовал юридические термины, но сомневаться было некогда.
– И кроме того, – добавил он, – мы просто посмотрим и сразу уйдем.
– Ну… тогда ладно.
Судя по голосу, Берти не нравилась вся эта затея.
Они подошли к входной двери, шурша опавшими листьями. Льюис осторожно постучал – послышался пустой гулкий звук.
– Похоже, все-таки никого, – сказал Льюис и протянул руку к дверной ручке.
– Что это? – вдруг резко и испуганно спросил Берти.
Льюис тоже услышал неприятный скользкий шорох со стороны домика. Мальчик увидел, как высокая сухая трава пригибается, словно от чьих-то шагов.
– Беги! – закричал Льюис.
Берти немедленно бросился к дому, Льюис помчался за ним по пятам, и кто-то, угрожающе рыча, погнался за ними. На полпути к особняку Льюис оглянулся через плечо. Трава вдоль подъездной дорожки колыхалась, будто по ней неслось прыжками что-то большое и невидимое. Та самая тварь, которая преследовала их в лабиринте, вырвалась на свободу!
Колени подгибались, но Льюис заставил себя бежать еще быстрее. В груди жгло, но все-таки мальчик с трудом догнал Берти. Они добежали до кольцевой дорожки, и тут… Льюис услышал за спиной разочарованный рык. Он оглянулся, но никого не увидел.
– Оно отстало! – выдохнул Льюис и вспомнил ту страшную ночь, когда они с Берти, спотыкаясь, бежали тем же путем. – Оно не может перейти дорожку! – догадался он. – Что-то ему не дает!
Берти упал лицом вниз и лежал, хватая ртом воздух. Льюис согнулся пополам, уперевшись ладонями в колени. Страшная тварь, которая гналась за ними, теперь исчезла. С этого места виднелся лишь угол кирпичного коттеджа. Льюис моргнул, и по рукам мальчика побежали мурашки.
Рядом с коттеджем стоял высокий худой человек с бледным вытянутым лицом и глубоко посаженными глазами. Хотя Льюис не мог ясно различить его черты, ему показалось, что мужчина злобно и торжествующе ухмыляется.
– Это… Это он? – выдохнул Льюис.
– Что? – спросил Берти. – Льюис, я ведь ничего не вижу!
– Прости, я забыл… Там, у домика, кто-то… – От удивления Льюис потерял дар речи. Он не сводил глаз со зловещего незнакомца, но тот… исчез! Просто растворился в воздухе.
Глава девятая
Не веря своим глазам, Льюис уставился на то место, где минутой раньше стояла одетая в черное фигура. Вдруг на его плечо легла чья-то рука. От неожиданности мальчик подскочил на месте, и они с Берти вскрикнули. Льюис резко обернулся, но это оказался всего лишь старый Дженкинс, который глядел на него с упреком.
– Хозяину это не понравится, – сказал Дженкинс, качая головой. – Вся эта беготня и хулиганство. Надо вести себя тише и не мешать старшим.
– Извините, Дженкинс, – сказал Берти. – Мы немного испугались.
– Неужели? И кто же вас напугал?
– Мы подошли к домику привратника, – быстро сочинил Льюис, – и там была… э-э-э… собака, наверное. Она на нас зарычала, и мы убежали.