— Нет воина храбрее меня, моя эльфийская леди, но просить о таком может только сумасшедший!
— У Десвинга Ронин! Это из-за него он не дрался левой лапой!
— Ну, тогда уж точно — колдун мертв. Зачем он дракону? Разве только заморить червячка!
— В таком случае Десвинг уже давно бы его проглотил. Нет. Ронин ему точно зачем-то нужен.
— Я не могу выполнить твою просьбу, это уже слишком. Грифон выдохся, надо побыстрее приземлиться и передохнуть!
— Пожалуйста! Пролетим, сколько сможем. Я не могу бросить его вот так! Я дала клятву!
— Ни одна клятва не требует совершать глупость, — проворчал карлик, но все-таки развернул грифона в сторону Хаз Модн. Грифон было запротестовал, но в конце концов подчинился.
Остаток пути Вериса летела молча, она понимала, что Фолстад прав и то, что они делают, безумие. И все же, по непонятным ей причинам, девушка не могла оставить Ронина сейчас, когда ему грозит смертельная опасность.
Она решила на досуге подумать над этой загадкой, а сейчас ее больше занимал исчезающий вдали силуэт Десвинга. Ему нужен Ронин. Тут есть над чем поразмыслить.
Но для чего все-таки дракону, который ненавидел все живое и всегда стремился уничтожить и орков, и карликов, и эльфов, и людей, нужен маг?
Вериса вспомнила, как относился к колдунам Данкан Сентерес. Его мнение разделяли не только рыцари ордена Серебряной Руки, но и большинство других племен. Данкан называл Ронина проклятой душой. Он считал, что колдуну ничего не стоит переметнуться на сторону злых сил. Но способна ли проклятая душа заключить союз с самым зловещим из всех существ?
Возможно, Данкан сам не подозревал, насколько его предположения близки к истине. Следует ли спасать человека, который продал свою душу Десвингу?
— Что же ему от тебя нужно, Ронин? — тихо бормотала Вериса. — Что?
Красус еще не оправился от схватки с Десвингом, мучительная боль то и дело пронзала все его тело. Но ему удалось, наконец, остановить кровь и немного прийти в себя. Информация о случившемся могла пригодиться советникам, но Красус решил не сообщать им об этом. До поры только он один из Кирин Тора будет знать, кто скрывается под личиной лорда Престора. От этого зависит успех задуманной им операции.
Дракон задался целью стать королем Олтрака! На первый взгляд — глупая, бессмысленная затея, но Красус хорошо знал черного дракона и понимал, что на уме у того более хитрая и сложная комбинация. Может, лорд Престор и стремился примирить членов Альянса, но Крыло Смерти жаждал лишь крови и хаоса… и значит, мир, которого он достигнет, взойдя на престол Олтрака, будет лишь первым шагом на пути к его окончательной цели — тотальному разрушению всего живого. Да, мир Престора сегодня — война Десвинга завтра.
Пусть Красус не может открыться перед советниками Кирин Тора, но есть другие, с кем он может поговорить. Раз за разом они отталкивали его, но, может, сейчас согласятся выслушать? Возможно, его ошибка заключалась в том, что раньше он передавал новости через посланцев. Но, может, теперь, когда он лично принесет страшную весть прямо в их жилище, они, наконец, прислушаются к нему.
Да… так он сможет заставить их выслушать его.
Красус стоял посреди своего темного жилища, капюшон полностью скрывал его лицо — он произносил слова, которые должны были перенести его к тому, на чью помощь он более всего рассчитывал. Стены подернулись дымкой, начали растворяться в воздухе…
…и он оказался в пещере изо льда и снега.
Маг огляделся, он уже бывал здесь когда-то очень и очень давно, но все же ему было не по себе, вид пещеры по-прежнему внушал благоговейный страх. Красус знал, в чьи владения вторгся, и понимал, что хозяин этой пещеры более всего ценит одиночество и способен воспринять его дерзкое вторжение как оскорбление. Даже Крыло Смерти с почтением относился к хозяину ледяной пещеры. Мало кто попадал в обитель холода в самом сердце сурового Норсренда, и лишь единицам удалось покинуть ее живыми.
С ледяного потолка свисали гигантские сосульки, некоторые из них в два и даже в три раза превосходили рост колдуна. Ледяные глыбы вздымались из-под толстого снежного ковра, который укрывал не только пол, но и стены пещеры. Откуда-то из ледяных глубин в пещеру проникал свет, заполняя ее мерцающими видениями. Слабый ветер, загадочным образом пробравшийся в это магическое место с поверхности холодной, лишенной растительности земли, расцвечивал радужным сиянием грозди сосулек.
Но за красотой этого зимнего зрелища скрывались более жуткие вещи. Красус различал под роскошным снежным ковром силуэты замерзших существ, некоторые были расчленены. Колдун знал, что многие из них принадлежали редким и могущественным представителям своего вида, которые обитали в этих северных краях до той поры, пока их не постигла страшная участь многих смельчаков, посмевших нарушить границы владений хозяина здешних мест.
Это были самые страшные могилы, которые когда-либо видел Красус, — ледяные глыбы с застывшими в них останками нежданных гостей. Маг насчитал несколько замороженных троллей, эти побелевшие от холода массивные создания были в два раза крупнее своих южных собратьев. Смерти обошлась с ними жестоко — агония исказила их и без того отталкивающие лица.
Потом Красус заметил двух звероподобных людей, которых еще называли вендиго. Они тоже были заморожены заживо, но в отличие от троллей, по внешнему виду которых можно было понять, какой ужас они испытали перед смертью, на мордах вендиго отражались лишь ярость и непонимание того, как такое с ними могло случиться.
Красус шел по пещере, разглядывая экспонаты этой жуткой коллекции. Он обратил внимание на одного эльфа и двух орков, в его прошлый визит их здесь не было, эти новые экспонаты служили доказательством того, что война докатилась и до этих безжизненных мест. Один орк, похоже, превратился в ледышку, даже не успев осознать, что с ним происходит.
За орками Красус заметил окоченевший труп, который поразил даже его. На первый взгляд, это была огромная змея — довольно необычный монстр для этих мест, однако извивающееся тело постепенно видоизменялось и переходило в мужской торс, покрытый редкой чешуей. Две толстые руки оледеневшего существа тянулись вперед, словно приглашая колдуна разделить с ним его страшную участь.
На мага смотрело лицо эльфа с более плоским носом, ощерившаяся в приветствии пасть обнажала острые, как у дракона, зубы. Темные глаза, лишенные зрачков, даже после смерти сверкали ненавистью. В полумраке это существо с наполовину закованным в лед туловищем можно было принять и за эльфа, и за человека, но Красус знал, кто перед ним, вернее, кем это когда-то было. Имя против воли колдуна готово было сорваться с его губ, словно страшная жертва заставляла мага произнести его.
— Нэ… — начал Красус.
— Ты — ничто, ничто, ничто… просто наглец, — прервал его зловещий шепот, прилетевший в пещеру вместе с ветром.
Колдун обернулся и увидел, как от стены отделилась глыба льда и превратилась в нечто напоминающее человека, только ноги у этого существа были слишком тонкие и сгибались под странным углом, а тело походило на туловище насекомого. Лицо тоже лишь поверхностно напоминало человеческое. Глаза, нос, рот — на месте, но все это целиком было похоже на неоконченную снежную скульптуру, которую автор, разочаровавшись, забросил, едва наметив черты лица.
Необычную фигуру укутывал мерцающий ледяной плащ. Плащ был без капюшона, но с высоким поднятым воротом с шипами по краю.
— Мелигос… — тихо проговорил Красус. — Как поживаешь?
— Прекрасно, прекрасно, прекрасно. Мне х-х-хо-рош-що, когда меня, не бес-с-спокоят.
— Я бы здесь не появился, будь у меня выбор.
— Выбор ес-с-сть всегда — ты можешь уйти, уйти! Я хочу быть один!
Однако хозяину пещеры не удалось так просто запугать гостя.
— А ты помнишь, почему в твоем жилище стало так тихо, так безжизненно, Мелигос? Неужели забыл? Ведь с тех пор прошло всего каких-то несколько столетий…
Ледяное существо величаво шествовало по скользкому полу, не сводя глаз с незваного гостя.
— Я все помню, вс-с-се. — Порыв резкого ветра сопровождал ответ хозяина пещеры. — А дни мрака я буду помнить всегда…
Красус медленно поворачивался вокруг своей оси, так чтобы постоянно находиться лицом к Мелигосу. У него не было причин опасаться хозяина пещеры, но кто-то когда-то намекнул ему, что Мелигос — самый старший из оставшихся в живых — не просто со странностями, а по-настоящему сумасшедший.
Это удивительное существо легко передвигалось по покрытому льдом и снегом полу пещеры. Тонкие лапы с острыми когтями напоминали Красусу палки, с помощью которых северные люди передвигались на широких лыжах.
Мелигос не всегда выглядел подобным образом, и даже сейчас его внешность постоянно видоизменялась. Он выбирал для себя такой облик, который в глубине души предпочитал тому, что был дан ему от рождения.
— Тогда ты должен помнить, что тебе и твоему клану сделал тот, кто зовет себя Крыло Смерти.
Черты лица Мелигоса исказились, когти сжались, он вновь зашипел:
— Я помню…
Просторная пещера вдруг начала сжиматься. Красус не двигался с места, он понимал — поддаться искривленному миру Мелигоса для него означает смерть.
— Я помню!
Гигантские сосульки задрожали и начали тихонько звенеть, очень скоро звон стал невыносимо пронзительным. Мелигос подскочил ближе к колдуну, его рот растянулся в злобно изгибающуюся тонкую линию, а темные глазницы под слабой имитацией бровей провалились еще глубже.
Снег и лед все больше и больше заполняли пещеру. Вдруг рядом с Красусом закрутился вихрь и превратился в иллюзорного гиганта фантастических размеров — в дракона зимы, дракона-призрака.
— Я не забыл свое обещание! — прошипела зловещая фигура. — Я помню о соглашении, которое мы заключили! Никогда не убивать друг друга! Никто не может его нарушить!
Красус кивнул, хотя даже Мелигос не мог увидеть его лицо, скрытое капюшоном.