— Вот и славно. Шутки у тебя смешные, только гадостей бы поменьше, — сказала я.
С кровати донесся шорох. Через плечо Итана я увидела, как болванчик снова поднял голову. Он открыл рот и протяжно рыгнул.
Я засмеялась.
— Вот здорово, Итан, — сказала я. — Ну же, колись: как ты это делаешь?
— Я говорю правду, — шепотом проговорил Итан. — Я этого не делаю. — Он схватил меня за руку. — Прошу, поверь мне, Бритни. Иногда он будто бы… оживает.
Я вырвала руку.
— Ага, конечно. А мартышки летают на Луну!
Но тут я увидела, что он весь дрожит.
На другой стороне комнаты Мистер Негодник снова зашелся пронзительным смехом, похожим на рев осла.
Я едва не повелась. Но потом вспомнила все дурацкие трюки, которые Итан проворачивал со мной в свой прошлый приезд. Он прирожденный трюкач. И просто обожает выставлять меня в глупом виде.
— Так я тебе и поверила, — сказала я. — Все, хорош. Дай отдохнуть. Я ведь изо всех сил стараюсь быть твоим другом, Итан. Я хочу, чтобы ты чувствовал себя как дома.
— ПФ-Ф-Ф! — фыркнул с кровати болванчик.
Я схватила Итана за плечи.
— Говори правду, — потребовала я. — Как ты это делаешь?
Он опустил голову. Его плечи дрожали. Кажется, на глаза его навернулись слезы.
— Я и говорю правду, — прошептал он. — На этот раз ты… ты должна мне поверить, Бритни.
Не успела я ответить, как увидела, что болванчик поднял голову. Рот его открывался и закрывался. Деревянные губы клацали. А потом болванчик завопил:
— Я ЖИВОЙ! Ты что, БРИТНИ, не ПОНИМАЕШЬ? Я ЖИВОЙ!
Итан схватил меня за руку и крепко сжал.
— Помоги мне, прошу! — воскликнул он. — Я… я не знаю, что делать!
9
Я засмеялась.
Я вспомнила, как в свой прошлый приезд Итан притворился, что сломал ногу. Я страшно переполошилась и вызвала «скорую». После этого он еще много дней надо мной потешался.
Черта с два я куплюсь на эту дешевую шутку.
— Хорошая попытка, — сказала я. — Хорошо притворяешься, Итан. Но неужели ты действительно считаешь меня совсем несмышленой?
Он не ответил. Вместо этого он изо всех сил наступил мне на ногу.
Вскрикнув, я отскочила и врезалась в стену.
— Придурок! Это не смешно! — завопила я. — И твой дурацкий болванчик меня не напугал!
Я ждала, что Мистер Негодник опять засмеется или ввернет какую-нибудь грубость. Но он не двигался. Он был всего-навсего дурацкой марионеткой.
Я отвернулась от своего зловредного кузена. Мне еще предстояло перенести некоторые вещи в свою новую комнату.
Я посмотрела на плакат группы «Черепан» в рамке. На нем было изображено выступление на сцене Радио-Сити в нью-йоркском Мьюзик-Холле. И стояли автографы всех участников группы. Мой любимый участник — Баззи. А на этом плакате он выглядел просто отпадно — без рубашки, с воздетыми над головой кулаками, так что были выставлены напоказ все его татуировки.
Я взялась за край рамки и начала бережно снимать плакат со стены.
— Э-э… Бритни… — проговорил Итан. — Думаю, тебе лучше оставить этот плакат у меня в комнате.
— Не поняла? — сказала я. — Шутишь, что ли?
— «Черепан» — любимая группа Мистера Негодника, — заявил Итан.
— Прости. Не повезло ему, — сказала я. — Это и моя любимая группа. И я повешу ее у себя.
Итан попытался оторвать мои руки от рамки.
— Пожалуйста, Бритни, — произнес он тоненьким голоском.
— Да что с тобой такое? — рявкнула я.
— Я… я не хочу расстраивать Мистера Негодника, — отвечал Итан. — Если я сделаю что-то, что мне не понравится, он… он может причинить мне вред.
На лице Итана застыло выражение ужаса. Он и впрямь был отличный актер.
— Вот горе-то, — сказала я. — Вот что я тебе скажу. Посади Мистера Негодника за ноутбук. Пусть зайдет в интернет и закажет себе собственный плакат.
На этот раз уже я рассмешила Итана.
— Спускайтесь оба, — позвала мама снизу. — Ужин на столе.
— Минуточку! — крикнула я.
Я сняла плакат со стены и отнесла в свою новую комнату. Там у меня не слишком много места, но плакат вполне уместился над моей кроватью.
Я старательно вбила крючок в стену и повесила плакат рядом с другим моим любимым изображением — картиной маслом, на которой я нарисовала Фиби, нашу старую собаку, умершую в прошлом году.
Мне не хватает Фиби. Картина навевает на меня печаль. Но это без сомнения лучшая моя работа — прекрасный способ сохранить память о ней.
Я удостоверилась, что плакат «Черепана» висит ровно. И поспешила к столу.
Мама уже успела уронить пластиковый кувшин с яблочным сидром. Она ползала на коленях с тряпкой, вытирая сидр.
— Поверить не могу, что уронила его, — бормотала она.
Я схватила несколько бумажных полотенец и помогла ей вытереть пол. Она протянула мне наполовину полный кувшин.
— Лучше ты его на стол отнеси, — попросила она. — Я бы и собственную голову уронила, не будь она приклеена.
— Глазам не верю! — сказала я. — Мы ужинаем в столовой? Мы никогда не ужинаем в столовой, только когда много гостей.
— Я решила отметить приезд Итана, — ответила мама.
Папа уже сидел за столом, расстилая на коленях салфетку.
Папа выглядит так, будто он вообще не из нашей семьи. Он очень высокий и тощий, как огородное пугало. А еще у него короткие белобрысые волосы и белесые густые ресницы, которые изгибаются вверх-вниз точно гусеницы.
Мама величает его «белобрысым чучелом». Папа находит это очень забавным.
Перед ним на голубом блюде возлежала мамина фирменная жареная курица, ожидая, когда ее разрежут. А рядом с ней стояли огромная миска картофельного пюре и миски с яблочным соусом и фасолью. Настоящий пир.
— Ну, как ты ладишь с двоюродным братом? — спросил папа.
— Замечательно, — сказала я.
Прежде чем я успела что-либо добавить, вошел Итан с Мистером Негодником на плече.
Мама показала на стул в конце стола.
— Почему бы тебе не сесть здесь, Итан? Рядом со мной, — улыбнулась она. — Давай присядем, пообщаемся.
Итан медлил. Он окинул взглядом стол.
— Но вы не подготовили место для Мистера Негодника, — сказал он.
Мама и папа переглянулись. Папа пожал плечами.
— Можно посадить его напротив тебя, — предложила мама. — Рядом с Бритни.
Она достала две салфетки и расстелила их на столе, после чего побежала на кухню за столовым серебром.
Итан посадил болванчика на стул, обошел вокруг стола и сел.
Папа хохотнул:
— Может, ему еще и ужин подать?
Внезапно глаза Мистера Негодника широко распахнулись. Он проскрипел:
— Я бы лучше падаль жрал дорожную.
Я покатилась со смеху.
Посмотрим правде в глаза: Итан умеет меня рассмешить.
Папа зло посмотрел на меня:
— Нечего смеяться, Брит. Твоя мама очень старалась, готовя этот ужин.
— Что? Я?! — вскричала я. — Я этого не говорила. Это он! — Я пихнула болванчика.
Затем я сделала большой глоток молока.
— Разве она не должна была ощипать курицу, прежде чем готовить? — скорбно воскликнул Мистер Негодник.
Я захохотала и поперхнулась. Молоко брызнуло у меня из носа.
От этого мы с Итаном расхохотались еще громче.
Я никак не могла прокашляться и отсмеяться.
— Довольно, Брит! — прикрикнул папа. — Это не смешно.
Вошла мама и опустилась на свое место.
— Что не смешно? — спросила она.
— Бритни строит из себя клоуна, — угрюмо произнес папа.
— Что вы ко мне пристали? — возмутилась я. — Я не виновата. Итан…
— Возьми лучше пюре, — перебила мама, пододвигая мне миску, и повернулась к Итану. — Ну что, рад, что тебе досталась такая большая комната?
Прежде чем Итан успел ответить, вмешался Мистер Негодник:
— Рад-радешенек, щас в штаны надую от счастья!
Я ничего не могла поделать. Я взорвалась хохотом. Ложка с картофельным пюре вылетела из моей руки. Огромный комок пюре пролетел через весь стол и шмякнулся прямо папе на рубашку.
Я видела, как пюре сползло ему в нагрудный карман. И это вызвало у меня такой смех, что я едва могла отдышаться.
— Бритни, тебе, наверное, лучше выйти из-за стола и успокоиться, — сказала мама.
Папа смотрел на меня негодующим взглядом.
— Ты напрашиваешься на неприятности, — сказал он.
— Я? Я-то тут при чем? — с трудом выдавила я. — Это не моя вина!
— Тогда сиди и ешь, — сказала мама.
— Все выглядит очень вкусно, — добавил папа.
Рот Мистера Негодника снова открылся и закрылся. Он проскрипел:
— Да я блевал со стряпни и получше!
10
На следующее утро в школе я нашла Молли сидящей за столом в глубине класса искусств, где она трудилась над своим новым проектом. Молли еще сильнее увлекается живописью, чем я. У нее есть несколько классных идей.
Она выдумывает разные сцены, разворачивающиеся на воображаемых планетах, и рисует их. После этого она скачивает из интернета фотографии музыкальных и кинозвезд. Распечатывает и помещает на свои картины.
Описать их нелегко. Но мистер Велла, наш учитель рисования, был в полном восторге. Он сказал, что Молли должна сделать хотя бы дюжину таких картин, и тогда он, возможно, сумеет организовать ей выставку в какой-нибудь художественной галерее.
Я все пытаюсь убедить ее, чтобы она нарисовала картину с Баззи из «Черепана». Но она утверждает, что ее воротит от одного вида Баззи. Она, дескать, не выносит всего, что с ним связано.
Божечки.
Тем не менее, на нашей дружбе это никак не отразилось. Я уверена, что в один прекрасный день смогу доказать ей, как она была неправа.
Я вытащила стул рядом с ней и села.
— Привет, Молли, — сказала я. — Мне нравится это лилово-зеленое небо. Классно смотрится.
Она подняла глаза от рисунка.
— Брит, ты что так поздно?
— Из-за Итана, разумеется, — сказала я и, взяв кисть, сделала вид, что закалываюсь ее ручкой. — КХ-Х-Х-Х-Х…
— Он такой лапочка, — с сарказмом проговорила Молли, добавляя мазки на купу лиловых деревьев.