Рот женщины распахнулся от изумления. Она отшатнулась назад, вытирая краску с глаз. Но Мистер Негодник еще не закончил.
Теперь в воздух взлетела баночка с желтой краской. И волна густой желтой краски выплеснулась женщине на волосы.
— Я БОЛЬШО-О-ОЙ НЕГОДНИК! — завопил Мистер Негодник.
Миссис Берман выскочила вперед и попыталась вырвать болванчика из рук Итана. А я, совершенно потеряв голову, бросилась к ним. Я знала, что должна что-то предпринять, как-то помочь…
Но я запнулась о свой мольберт. Он с грохотом опрокинулся, и я рухнула лицом прямо в свой рисунок.
— Ох-х-х… — простонала я и попыталась подняться на ноги. Пятна красной и желтой краски заляпали свитер.
Я слышала, как люди повалили из комнаты. Некоторые плакали. Другие возмущенно кричали.
«Катастрофа, — думала я. — Полнейшая катастрофа».
Подняв глаза, я со злостью посмотрела на мерзкого болванчика. И прямо у меня на глазах он откинул голову назад и заревел от смеха.
16
— Молли, где твой папа? Я должна с ним поговорить.
Тем вечером я была так расстроена, что отказалась от ужина. Я помчалась в свою комнату и захлопнула за собой дверь. Затем я плюхнулась на кровать, схватила сотовый и набрала Молли.
— Я же тебе сказала, — отвечала Молли. — Он на каком-то острове в районе Австралии. С тех пор, как он уехал, о нем ни слуху ни духу.
— Ну а когда он вернется? — Мой голос дрогнул. — Это очень важно.
Молли с мгновение помолчала.
— Брит, приходи. Тебе станет лучше, если ты выберешься из дома.
— Не могу, — простонала я. — Я под домашним арестом. Возможно, пожизненно. Эта миссис Берман! Она донесла обо всем в школу. Не могу поверить, но она обвинила во всем меня. Дескать, я пригласила Итана, хотя должна была знать, какие у него шуточки и что он задумал.
— Ну и ну, — побормотала Молли. — Плохие новости. Это жутко несправедливо.
— Ты мне еще рассказываешь, — простонала я. — Потом миссис Берман позвонила маме и рассказала ей. Теперь я влипла по-крупному. Мне на весь вечер запретили выходить из комнаты. И… ты прикинь: у папы были билеты на хоккей, которые он не мог вернуть. Так он взял на хоккей Итана. Это так несправедливо!
— Итан конченый урод, — сказала Молли. — Просто не верится, что он твой родственник.
— Проблема не в Итане, — сказала я. — А в Мистере Негоднике. Он живой, Молли. Он воплощение зла — а Итан слишком запуган, чтобы что-то с ним сделать.
— Но, Брит…
— Молли, умоляю, поверь мне, — проговорила я. — Мне никто больше не поверит. При маме и папе мне запрещено даже упоминать болванчика. Но твой папа… он поверит мне. Он собаку съел на таких вещах, верно?
— Ну-у… — протянула Молли, — папа вообще-то проводил исследования по чревовещательским болванчикам. Я знаю, что он собрал много статей из газет и журналов. Приходи ко мне, Брит. Улизни из дома и приходи. Можно поискать его заметки.
Я была в полном отчаянии. Так что я действительно улизнула с черного хода и бежала всю дорогу до дома Молли.
Она встретила меня в бледно-голубой футболке и красно-белых боксерских шортах. Она только что вымыла волосы, так что на голове у нее красовался белый тюрбан из банного полотенца.
Мы постарались зажечь на чердаке побольше света. Но помещение по-прежнему вызывало у меня мурашки — со всеми этими безобразными чучелами и странными куклами, глазеющими на нас из стеклянных витрин.
Я остановила взгляд на пустой подставке, где хранилась раньше Похитительница Разума. По моей спине пробежала дрожь, когда я представила себе кладбище в дождь.
Молли потянула меня в библиотеку своего отца, расположенную в дальнем конце чердака. Вдоль одной стены выстроились высокие серые шкафчики для документов. Мы стали рыться в ящиках, набитых газетными вырезками, журналами, фотографиями и записями всех странных исследований, которым посвятил себя мистер Моллой.
После примерно двадцати минут поисков я вытащила тяжеленную папку с пометкой «ЧРЕВОВЕЩАНИЕ».
— Молли, посмотри! — сказала я. Отнеся папку на стол, я раскрыла ее, и мы с Молли принялись листать бумаги.
Молли наморщила лоб.
— А что именно мы ищем?
Я вздохнула:
— Все, способное доказать маме и папе, что Мистера Негодника надо уничтожить. Я… я…
Слова так и застряли у меня в горле. Я уставилась на помятую и выцветшую черно-белую фотографию перед собой.
— Глазам не верю! — выдохнула я. — Это болванчик Итана. Смотри!
Молли приблизила лицо к фотографии и стала рассматривать.
— Та самая выщерблина на нижней губе, — пробормотала она. — Та самая жестокая улыбка.
— Та самая гадкая ухмылочка, — подтвердила я. Дрожащей рукой я взяла фотографию и перевернула ее. Обратная сторона была покрыта мелким почерком. Я сощурилась, стараясь его разобрать.
— Здесь говорится, что на самом деле болванчика зовут Слэппи, — сказала я. — И… и я была права! Он воплощение зла! — С колотящимся сердцем разбирала я слова. — Тут говорится, что Слэппи был создан каким-то волшебником не то в конце девятнадцатого, не то в начале двадцатого века, — продолжала я. — Злым колдуном. Древесина, которую он использовал, была проклятой. Он смастерил болванчика из украденного гроба.
Молли моргнула.
— Ничего себе. Был бы папа здесь…
— Тут говорится, что болванчик обращает своих владельцев в рабство, — продолжала я. — Он безумно жаждет власти. Он рвется поработить каждого встречного. И… и… — Мой взгляд скользнул в конец. Ахнув, я схватила Молли за руку. — Только послушай, Молли! Там в конце прилагается несколько странных слов. Вот: «Произнеси эти шесть древних слов, чтобы разбудить его. И чтобы снова погрузить его в сон».
— Да ты шутишь! — Молли выхватила у меня фото и уставилась на него. — Так это же великолепно, Бритни. Чего же мы ждем?
Она вернула фотографию мне. После чего сдернула с головы полотенце и принялась вытирать свои медно-рыжие волосы.
— Ну же, Брит, скорее. Давай сделаем это. Давай прокричим эти слова перед Слэппи и погрузим его в сон навечно. Говоришь, Итан ушел на хоккей?
Когда мы сбегали вниз по чердачной лестнице, я подняла фотографию и еще раз прочла слова про себя.
Неужели мои тревоги позади?
Смогут ли слова погрузить Слэппи в сон?
17
Я проскользнула в дом опять же с черного хода. Жестом велела Молли вести себя тихо. Затем мы на цыпочках прокрались через кухню в прихожую.
Я услышала танцевальную музыку, доносившуюся из гостиной и заметила маму, устроившуюся на диване с журналом на коленях. Мама не танцует, но любит музыку-диско: чем громче, тем лучше.
Так что она не слышала, как мы с Молли бежали по лестнице наверх, в мансарду.
Итан оставил в комнате свет. Здесь царил страшный кавардак. Повсюду кучи грязной одежды, по полу разбросаны игровые диски и комиксы-манга, открытый пакет сырных чипсов на клавиатуре компьютера, пустые банки из-под газировки и свернутые джинсы на кровати…
Мы с Молли пробрались через этот беспорядок в глубину комнаты. Слэппи сидел в коричневом кожаном кресле у окна. Руки болванчика покоились на подлокотниках. Он смотрел прямо перед собой.
— Мы знаем твой секрет, Слэппи, — сказала я. Голос мой звучал странно — тоненький и сдавленный. В груди все трепетало. Я постучала болванчика по деревянной голове. — Видишь? Я даже знаю твое настоящее имя.
Я ожидала, что он пошевелится или заговорит. Но он знай себе таращился в противоположную стену.
Молли плюхнулась на край захламленной кровати Итана. Я видела, что ей тоже страшно.
— Не тяни, — тихо проговорила она. — Читай слова. Пока он не выкинул чего-нибудь ужасного.
Я крепко держала фотографию обеими руками, чтобы не дрожала.
— Прощай навсегда, Слэппи, — сказала я.
А потом нараспев прошептала древние слова…
— КАРРУ МАРРИ ОДОННА ЛОМА МОЛЛОНУ КАРРАНО.
Тишина.
Я слышала, как кровь пульсирует в ушах.
И тут я ахнула, когда руки болванчика соскользнули с подлокотников. Он завалился вперед, уткнувшись головой в колени.
Так он и остался сидеть, обмякший и безжизненный.
Я стояла и ждала… ждала и наблюдала. Но больше он не двигался.
Тогда я повернулась и взметнула кулаки над головой.
— Мы сделали это, Молли! — радостно закричала я. — Мы погрузили его в сон!
Я ожидала, что Молли тоже обрадуется и запрыгает.
Но она не двигалась. Она вперилась взглядом во что-то на кровати.
— Молли? Что с тобой? — воскликнула я. — Мы сделали это! Теперь все будет хорошо. Мы погрузили его в сон!
— Э-э… погоди секундочку, Брит, — пробормотала Молли. — Тебе стоит кое на что взглянуть.
18
Запустив руку в карман скомканных джинсов Итана, Молли извлекла какой-то маленький квадратный предмет.
Он походил на пульт от телевизора. Она бросила его на постель.
— Почему это торчало из кармана Итана? — спросила Молли.
Я подняла его и повертела в руке. На нем было не меньше дюжины кнопок, но никаких подписей. Ни слова, нигде.
Я нажала верхнюю кнопку. И тут же вскрикнула, потому что Слэппи зашевелился. Он поднял голову и захохотал.
— Чудеса! — сказала Молли. — Нажми еще раз.
Я нажала ту же кнопку. Слэппи поднял голову и снова рассмеялся.
— Да что ж это такое? — воскликнула я. Нацелив пульт на Слэппи, я нажала другую кнопку.
— Я ЖИВОЙ! — завопил болванчик пронзительным скрипучим голосом. — ТЫ ЧТО, БРИТНИ, НЕ ПОНИМАЕШЬ? Я ЖИВОЙ!
Я нажала еще одну кнопку.
— И чтоб больше на меня не ябедничала! — произнес болванчик шепотом.
Я снова нажала ее.
— И чтоб больше на меня не ябедничала!
Дрожащей рукой я снова нацелила пульт на Слэппи и нажала еще одну кнопку.
— Ты мне не нравишься, Бритни!
— А-А-А-А-А-А-А! — с гневным воплем я швырнула пульт на постель. — Он опять! — завопила я. — Этот гаденыш Итан снова меня провел!
Схватив джинсы, я запустила их через всю комнату.