Граф Делир Шагрен был зол и на себя, и на исполнителя. Глава осведомителей, человек в сером виновато топтался у двери.
— Ты поспешил, Хрут, — рычал граф. — Я не говорил, что это надо делать немедленно и прямо в замке. Что сказали бы обо мне и о безопасности моих владений, если он погиб бы в первую же ночь. Неужели нельзя было подождать вылазки за лесными бандитами. Там всё можно списать на них.
— Ваше сиятельство, я думал… у него неприятности при дворе. Император не прощает ошибок, и вполне мог отправить за ним наёмного убийцу.
— Какие неприятности?
— Я еще не знаю, это скрывается, но мой человек при дворе обязательно докопается до истины. Пока известно только то, что император приказал ему покинуть столицу, и лишил пожалованных ранее земель.
Делир почувствовал, как ярость уступает место злорадству, пробормотал:
— Асхар до бесконечности справедлив, — а громче добавил: — Мне начинает казаться, что, если я отойду в сторону, то бог сам разберется с ублюдком.
— Как он сделал с его отцом вашими руками, — вкрадчивым голосом подтвердил Хрут.
— Да, пожалуй, ты прав. Без Асхара не обошлось. Он вовремя оставил нас наедине в чаще, где весь лес был нашпигован охотниками и егерями. Одно из самых сладких воспоминаний — это глаза Агвида, когда перед уходом он понял, что я не смирился с изменой Мелисы. Надеюсь и мои последние слова, что его ублюдку не жить, дошли до его печёнок.
Настроение графа улучшилось. В конце концов, ничего не потеряно. Но есть ещё человек, знающий обо всём, кроме Хрута, который может предупредить ублюдка…
— Хрут, когда вернетсяэтот, надо позаботиться, чтобы графиня, — он практически выплюнул это слово, — не оставалась с ним наедине.
Серый человек наклонил голову.
— Не беспокойтесь, — мы заменим камеристку.
Граф задумчиво барабанил пухлыми ухоженными пальцами по столешнице:
— И теперь придется выждать время. Он будет настороже. Никаких покушений в замке.
— Я понял, ваше сиятельство.
— Где он сейчас?
— Уехал на поиски зверя вместе со своим другом.
— Надеюсь, они встретятся. Кто бы ни победил, я не проиграю, — Делир хлопнул ладонью по столу.
— Хрут, я к графине, пришли туда новую камеристку.
— Я думал сначала стоило убрать прежнюю.
Граф посмотрел на серого с насмешливым любопытством.
— И как ты собирался это сделать? Убить? Этак всех хорошеньких девочек повыведешь.
— Ну зачем, — серый почесал шрам, оставшийся на месте левого уха, — она могла бы просто упасть и повредить ногу.
Граф фыркнул:
— Тебе дай волю и по всему замку будут ковылять симпатичные колченогие девицы. Нет уж. Я пока ещё хозяин в своих владениях, и в моих силах запретить встречи наедине. Если же делать тайну из замены камеристки, графиня просто заставит твою шпионку выйти, и девка не посмеет отказать. Мелиса должна знать, что всё время под надзором.
Серый поклонился, пятясь к двери.
Граф ещё немного постоял у окна, настраиваясь на разговор с женой.
Он знал, что во всем прав, но всё равно не сразу вошел в покои графини. Замедлился перед дверью, взявшись за ручку. Выдохнул и решительно открыл створку.
Мелиса сидела в кресле возле окна, подняв лицо к своей камеристке. Девушка кисточкой что-то наносила на лицо графини. Обе синхронно вздрогнули при его появлении.
— Я не вовремя?
— Мы закончили.
— Тогда нам нужно поговорить, — граф нетерпеливо махнул рукой, указывая девушке на дверь.
Графиня кивком подтвердила его распоряжение. Камеристка поспешно направилась к дверям.
Оба молчали, пока не закрылась дверь.
— Когда-то, граф, вы стучали, прежде чем войти в мои покои, — с горечью сказала Мелиса.
— Когда-то я вам доверял. С тех пор прошло шесть лет.
Граф подвинул второе кресло и сел напротив жены. Наклонился, взял её за руку, не обращая внимание на легкое сопротивление. Другой рукой отвернул манжет, разглядывая яркие синяки.
— Мне жаль, — он перевел взгляд на ее лицо. Даже через слой пудры и белил проглядывало темное пятно над левой скулой, — жаль.
Изящная, с тонкой талией и высокой грудью, она и сейчас была прекрасна. Ему было бы легче, если бы ее красота ушла после четырех беременностей. Тогда он довольствовался бы наложницами, а её отправил в монастырь при храме Асиды и забыл навсегда о своём позоре. Но нет. Даже теперь, когда она смотрит на него потухшими глазами, она все такая же желанная. Он не может с ней расстаться.
Мелиса тихонько высвободила руку.
— Что ты собираешься делать?
— Ну ты ведь понимаешь, что у меня один сын. И именно он должен наследовать все мои владения.
— Ты убьешь Дара? — голос её сел почти до шепота.
Он не ответил.
— Позволь мне уговорить его уехать. Прошу.
— А после моей смерти он как старший вернётся и унаследует всё? — в нём снова начала клокотать ярость. — Нет. Я надеялся, что он сгинет на востоке, но он вернулся. Он мог заработать титул на службе императора, но он позорно провалился и с этим позором явился сюда, чернить мою честь.
— Но ты ведь растил его, он считает тебя отцом, он боготворит тебя, — голос Мелисы звенел, она попыталась подняться, но граф рявкнул:
— Сиди! Сиди и слушай! — он поднялся, опёрся руками на подлокотники её кресла и почти с ненавистью бросил ей в лицо:
— Я не считаю твоего ублюдка своим сыном. И я не желаю все время видеть перед собой лицо его мерзкого отца. Ублюдок похож на него как две капли.
— Но ты же знаешь, это лицо и твоего деда. Ты же не можешь ненавидеть весь свой род.
— Яне хочуненавидеть весь мой род! Но пока жив ублюдок Агвида, мне противно даже вспоминать о деде, на которого они оба похожи. Это порочное семя, оно должно быть уничтожено.
Он схватил жену за плечо и выдернул из кресла. Мелиса вскрикнула. Граф провел рукой по ее лицу, стирая с него слой пудры. Огромный синяк проявился чёрными, синими и фиолетовыми оттенками. Делир наклонился к уху жены и зашипел:
— Не понимаю, почему ты ещё жива. Я не убил тебя тогда, когда узнал об измене. После смерти кузена почти простил, надеялся забыть. Жаль, что ублюдок тогда уже уехал. Иначе я отправил бы его вслед за отцом. Или не отправил бы. Тогда он был ещё не так похож. И да, я тогда ещё помнил, что это я растил его, я учил его драться, стрелять, биться на мечах. А вчера я увидел в нём своего кузена, кровь от крови, плоть от плоти. И я опять не убил тебя. Ты отделалась парой отметин, — он провел подушечкой пальца по ее левой скуле, надавливая, стараясь причинить ей боль. И она застонала.
Граф прислушался к себе, чувствуя, как нарастает возбуждение, желание схватить, смять, опрокинуть эту предательницу прямо на жесткий пол, чтобы она кричала, если не от страсти, то от боли:
— Наверное вот из-за этих твоих стонов. Я болен тобой. Но я не успокоюсь, пока он ходит по земле.
Робкий стук прервал его.
— Да, — хрипло рявкнул граф, — кого там принесло?
В дверь заглянула камеристка графини и, прежде чем Делир взорвался, успела пискнуть:
— Там девушка, ее прислал господин Хрут.
Граф отпустил жену, и она в полуобморочном состоянии стекла в кресло. Надо же, он почти забыл о том, ради чего пришел. Мелиса действует на него, как яд, как морок.
— Пусть зайдет, и ты тоже.
Граф с интересом разглядывал рослую широкоплечую девицу. Он видел её впервые, такую трудно забыть. Ей бы волосы состричь и от гвардейца не отличишь. Изрытое оспинами лицо, выдающаяся нижняя челюсть, грудь… того варианта, что у женщин, просто нет. Даже захотелось заглянуть под юбку, чтобы проверить, не мужика ли часом подсунул Хрут в личные камеристки к его жене.
Больше для порядка спросил:
— Хрут объяснил тебе твои обязанности?
— Да, ваше сиятельство, — ответила девушка громоподобным низким голосом: — Охранять её сиятельство графиню. Быть рядом с ней всегда и везде, пока не найдут убийцу…
— Достаточно, — граф ожёг девицу взглядом.
— Какого убийцу? — графиня взлетела из кресла, откуда только силы взялись.
Граф поморщился, но счёл нужным пояснить.
— Неудавшегося, была попытка нападения.
— На кого?
— Н-на одного из моих военачальников.
Графиня с судорожным вздохом опустилась в кресло, обхватив подлокотники подрагивающими пальцами.
Граф покосился на неё и снова повернулся к девушкам.
— Имя?
— Каиса.
Граф усмехнулся. Он неплохо знал северные языки. Имя девушки гвардейского вида его позабавило. Надо же — Чистота. Сохранить чистоту с такой внешностью несложно, труднее найти того, кто позарится.
— Киа, — он повернулся к камеристке жены, — позаботься о том, чтобы Каисе было удобно. Тебе придется уступить ей свою комнату. Она должна быть всегда рядом с госпожой. Ты можешь остаться и ухаживать за её сиятельством, но при одном условии — ты никуда не уходишь без ведома Каисы, — и добавил чуть мягче: — Это временная необходимость. Тебя могут использовать против госпожи.
— Я скорее умру, ваше сиятельство…
— Не сомневаюсь. Каиса, при любом нарушении сразу сообщать мне. А теперь подите прочь, и не сметь нас беспокоить.
Когда за девушками закрылась дверь, Мелиса сказала с вызовом.
— Вы это делаете, чтобы я не виделась с сыном?
— Верно, чтобы не предупредила.
— А почему бы просто не посадить меня в яму под замок?
Граф подошел к ней и снова за плечо поднял её из кресла, на этот раз менее грубо. И прошипел прямо в лицо:
— Потому что мне будет неудобно навещать мою любимую неверную жену.
Он впился ей в губы, не обращая внимание на сопротивление. Сжал плечи так, что она застонала, распаляя его еще больше. Затрещала одежда.
Унизить, растоптать, отомстить за потухший взгляд, за то, что не любит, за то, что боится. Дорогие тонкие ткани покорно уступили грубой силе. Сорвав с жены всё до последней нитки, Делир бросил ее на ложе и стал раздеваться сам, не отрывая взгляд от сжавшегося в комок тела. Он не спешил, деться ей некуда, она должна прочувствовать своё унижение.