Гордеев устало положил трубку и вытер обильный пот со лба. Вадим смотрел настороженно и даже испуганно.
– Плохой разговор? – спросил наконец.
– А ты сам послушай. Я его записал. – И Гордеев включил перемотку. – У тебя там, – кивнул он за занавеску, – кто-нибудь есть?
– Никого, – мотнул головой Райский.
– Тогда, пока ты слушаешь, я сделаю один срочный звонок.
Юрий зашел в кабинку Райского и набрал номер Дениса.
– Мне нужно тебя срочно увидеть.
– Приезжай, я жду. Что, снова «доброжелатель»?
– Он самый. Я записал.
– Очень хорошо. Привози. А другие новости?
– Сейчас узнаю.
– Ну жду…
Разговор, записанный на пленку, закончился. Райский сидел, облокотившись на стол, и лицо его было мрачным.
– Что скажешь? – спросил Гордеев.
– Тебе начали угрожать…
– Вот именно.
– И давно?
– Со вчерашнего дня.
Гордеев коротко ввел Вадима в курс своих встреч и переделок. Райский заметно переживал. И, видимо, не только из-за приличного гонорара, на который рассчитывал, но еще и потому, что угрозы касались здоровья и жизни товарища. А что такие угрозы совсем не пустой звук, уж это-то Вадим знал получше многих…
– Что будешь делать? – спросил он и тут же поправился: – Что мы будем делать?
– Продолжать начатую работу, – как о само собой разумеющемся заметил Гордеев. – Их угрозы лишь подтверждают, что мы с тобой, Вадим, на верном пути. Что дал Новосибирск?
– Я шел к тебе с этим. Вот смотри, – он протянул лист бумаги из факса, на котором был изображен фоторобот женщины. – Они там сработали оперативно. Конечно, пришлось пообещать свою помощь в раскрытии убийства Котова.
– Нет возражений… Ты сказал – убийства?
– Вот наконец-то! – Райский торжествующе поднял указательный палец. – А я уж решил, что ты не обратишь внимания! Именно убийства, Юра! Я позвонил в Новосибирск в семь утра…
– Так рано?
– Семь плюс четыре – одиннадцать. А позже там уже никого в кабинетах не застанешь. Короче, Котов держал пистолет в правой руке. Ты оказался прав.
– Можешь мне не верить, – улыбнулся Гордеев, – но я этого и ожидал.
– Еще короче. Ты, я вижу, торопишься? Твое мнение я передал новосибирским ребятам. Ну и пообещал, если что… сам понимаешь. А за это они мне максимально быстро организовали фоторобот мадам Свинаренко. Той, что выдавала себя за вдову стоматолога. Кстати, с помощью проводника вагона и водителя такси им удалось даже отыскать старушку, которая ехала в поезде с этой дамой. Она тоже дала подробное описание попутчицы и молодого человека, бывшего сослуживца ее сына, и сообщила, что сама и познакомила убитого с Натальей Михайловной Свинаренко. Это точно. Но я тут что-то недопонимаю.
– Ничего странного, Котов и твоя Свинаренко вполне могли не знать друг друга лично. А описание киллера она получила от подлинного «заказчика» убийства, то самое, которое передала затем следователю. Он же ее не знал точно. Иначе бы не видать нам больше этой свидетельницы. Но почему бы ей не ехать именно с целью убрать киллера, который так благополучно сбежал от правосудия. Или ему специально помогли. Ну а дальше дело техники.
– Послушай, Юра, – вдруг снова насторожился Райский. – У меня складывается ощущение, что ты знаешь что-то важное, но мне не сообщаешь по непонятной причине. Это от недоверия?
– Чудак ты, Вадим! – засмеялся Гордеев. – Ты ж сам только что добыл превосходные факты, которые, правда, еще нуждаются в проверке специалистов. Но за этим дело не станет, уверяю тебя. Впрочем, если ты хочешь очередную версию, получай.
Гордеев достал из кармана желтый пакет, вынул из него фотографии и ту, на которой были изображены хозяйка «Синей саламандры» и ее подруга, положил перед Вадимом:
– Смотри внимательно. Сравни с фотороботом.
Райский стал разглядывать снимок, потом перевел взгляд на фоторобот, вернулся опять к снимку. Глаза его забегали. Наконец он шумно выдохнул и ткнул пальцем в подругу:
– Очень похожа на нее. Правда, цвет волос другой. А форма лица, носа, подбородка… Ты это хотел мне сказать?
– Молодец. Эта женщина зовется Кирой Бойко. Она супруга Невежина, а также любовница его друга, господина Поташева. В прошлом актриса погорелого театра. Но с амбициями и без всяких принципов. Хорош портрет?
– Ты уже с ней разговаривал?
– Пока не удостоен. Но теперь, полагаю, не задержится. Ладно, все это, а также кассету с записью я забираю с собой. Позже позвоню. – И уже на выходе поинтересовался: – А что у тебя с тем майором?
– Выясняю, Юра. Ты же знаешь, что у них каждый грамм правды отдается с трудом. Стараюсь.
– Валяй старайся! А я поехал в «Глорию».
ИСТОРИЯ ПАДЕНИЯ
– Кто начинает? – спросил Денис, когда Гордеев уселся в кресло напротив директора агентства, и с шумом выдул стакан ледяной минералки.
– То есть? – не понял Юрий.
– Либо я тебе рассказываю об Орлове, либо ты мне о Стелле. Все зависит от того, насколько срочное решение мы с тобой должны принять. Если у тебя все спокойно, давай начну я. А что, все угрозы оказались пустыми?
– Тебе лучше самому послушать. – Гордеев вынул из кармана две мини-кассеты. – Вот это утренняя запись на домашнем телефоне, а этот диалог записан уже на Таганке. Звонил по служебному.
Денис тут же извлек из стола диктофон. Гордеев сидел откинувшись в кресле и тоже слушал, стараясь выловить что-то новое для себя, но ничего, кроме закипающей злости, не испытывал.
– Да, это серьезно, – кивнул Денис, отключив диктофон.
– Ты так думаешь?
– Если б не думал – не говорил. А теперь, Юра, давай-ка все сначала и не упуская ни одной детали… Конечно, какие-то интимности можешь опускать. Но мне важны условия, атмосфера, несущественные мелочи с твоей точки зрения – словом, все, из чего мы с тобой сложим общую картину двух твоих прошедших дней.
И Гордеев начал свой неспешный рассказ с последних фактов, полученных сегодня утром Вадимом Райским из Новосибирска. А затем вернулся к Стелле, к неожиданно возникшему на ее творческом пути Халябову, странным переговорам в «Королевской охоте» – эксклюзивном охотничьем замке где-то у черта на куличках, где пируют кавказские товарищи, где из-за каких-то военных не работают мобильники и прочему, связанному опять же с ней, со Стеллой. Он повторил рассказ и о несостоявшемся мордобое на вечернем перекрестке, и последовавших один за другим звонках «доброжелателя».
– Нет, это не шутка, – подтвердил и Денис, выслушавший исповедь Гордеева. – Хотя и напоминает хамский розыгрыш… Если не знать, что ты адвокат Невежина, на которого старательно навешивают ярлык «заказчика» убийства. И если не обращать внимания на огромные деньги, замешанные в этом деле.
– Ну конечно, – добавил Юрий, – если еще не принимать во внимание рассказанного мне в присутствии твоей Татьяны господином Булгаком и записанной мной, с его разрешения, на магнитофон истории с попыткой разорения фирмы «ВДП», которую активно предпринимает Поташев, засадивший своего друга и партнера в тюрьму. В общем, не знай ты этой грязной игры, действительно подумаешь, что кто-то, пользуясь удачно сложившимися обстоятельствами, решил устроить не очень честный розыгрыш.
– Вот видишь теперь, сколько у нас накопилось фактуры, которая просто вопиет, чтобы ее уложили в стройную схему? Так, а что сама Стелла говорит о продюсере Халябове?
– У нее сложилось впечатление, что после каких-то секретных телефонных переговоров у того вдруг появились сомнения относительно их дальнейшей совместной работы.
– Но ты же сказал, что телефоны там не работали, поэтому она и не могла дозвониться до тебя, чтобы предупредить о задержке?
– Ну да, так оно и было. Но позже, вечером, когда стало ясно, что механик не приедет чинить машину.
– И ты веришь этому? – скептически взглянул на Юрия Денис. – Впрочем, такие вещи нетрудно проверить. Просто не хочется гонять человека так далеко. Но лично мне вся эта история представляется самой обыкновенной липой. Я не хочу говорить, что продюсера специально подвели к твоей подружке. Это могла быть и его личная инициатива. Но потом те решили использовать нечаянно сложившуюся ситуацию. И, как видишь, не промахнулись. Припугнули. Правда, подобная публика действует обычно куда более решительно.
– Ну да, наглое убийство Раппопорта – это, конечно, игрушечки!
– Я не о нем. Там была прямая опасность. Вот они ее и ликвидировали. А теперь хотят отстранить и тебя, поскольку пока не знают, какими сведениями ты располагаешь. А в качестве повода избрали самое уязвимое твое место: ваши отношения со Стеллой. Не получится, припугнут родителями. Схема известная, и к ней надо быть готовым. Во всяком случае, Стеллу необходимо на какое-то время куда-нибудь отправить.
– Пустой номер. Она ни за что не согласится. Тем более что только из отпуска, работы, говорит, по горло. Нет, даже и не думай.
– Ладно, придется брать под свою охрану. Татьяна у меня сейчас занята, поэтому два-три дня за ней походит Ваня Сурчан, толковый паренек двухметрового роста. Ну а потом приставим Таню.
– А что, Булгак уже отвалил на родину?
– Если так можно назвать Молдавию, то да. Но это, по его словам, недели на полторы. А что будет дальше, он пока и сам не знает.
– За телохранителя, Денис, спасибо. Я и сам хотел уж попросить тебя об этом… Просто опередил.
– Опережать – это и есть наша работа, – с улыбкой подмигнул Денис. – А теперь я хотел бы еще разок вернуться к этому Халябову.
– Так я ж о нем ничего толком не знаю. Исключительно со слов Стеллы.
– Что она рассказывала? И известны ли тебе его координаты?
– Ты хочешь его пощупать?
– Я думаю, что это просто необходимо в создавшихся условиях.
– Тогда записывай… – И Гордеев продиктовал по памяти все то, что было записано на визитной карточке генерального продюсера Рюрика Самуиловича Халябова.
– Гляди-ка, нет даже и следов склероза? – завистливо заметил Денис. – А теперь – предположение. Тебе не кажется, что его предложен