— Твоя жизнь важна для меня, сир, и для Скайра тоже!
— Да, Тедрик, я знаю. Ты — почти сын для меня, и ты в числе тех немногих, о которых я говорил. И не относись к этому слишком серьезно, я не собираюсь умирать. Но если я все же погибну, запомни: короли приходят и короли уходят, но пока незыблема верность таких, как ты и Скайр, Трон Ломарры будет стоять!
О Таггаде Сарлонском говорили, что он спит с мечом в руке, поэтому вторжение ломариан не было для него полной неожиданностью. Однако мобилизацию сарлонских сил пришлось проводить столь поспешно и стремительно, что они оказались не намного свежее армии Фагона, проделавшей изрядный путь. Войска противников встретились в двух милях от стен города.
Нет нужды описывать в деталях передвижение легионов и центурий или подробно останавливаться на том, кто и какие совершил подвиги — или проявил трусость — во время долгого кровопролитного сражения. Определяющим фактором явилась сокрушительная атака королевской гвардии — тяжелой ломарианской конницы, которая и решила исход битвы.
Эта атака, которую возглавляли Фагон в сверкающем вооружении и два его бронированных лорда, была задумана с некоторой хитростью. Под всадниками были лошади Средней Марки, обладавшие чудовищной мощью: боевой конь считался негодным, если вес его не достигал тонны. Хотя конница шла легким галопом, удар плотной массы огромных лошадей и людей в тяжелых доспехах был неотразим. Воины гвардии, ломариане чистой крови, пронеслись сквозь сарлонские ряды подобно урагану; каждый вздымал меч, секиру или боевой молот и бил с силой, увеличенной мощью его коня.
Затем, перестроившись, они нанесли второй удар в тыл врага. Теперь многие гвардейцы сражались пешими: их лошади были покалечены или убиты. Внезапно пал конь под королем, но он продолжал сражаться. Его топор из божественного металла издавал мерный похоронный звон, рассекая железо сарлонских панцирей.
Как по сигналу, все конные гвардейцы покинули седла и вместе с пешими воинами устремились к своему королю, сверкающему золотом в ярких лучах солнца.
— Куда теперь, сир? — закричал Тедрик, перекрывая грохот железа.
— К шатру Таггада, конечно, куда же еще? — крикнул в ответ Фагон.
— Гвардейцы, ко мне! — взревел Тедрик. — Сроитесь клином, как при штурме храма Сарпедиона! Вперед, к этому пурпурному шатру, за нашим королем! Веди нас, сир!
Тедрик н Скайр встали за спиной короля, так близко, что казалось, составляли с ним одно целое. Удар клина, возглавляемого тремя бойцами в непробиваемых панцирях, противник выдержать не мог. В считанные минуты колонна гвардейцев, прорвав ряды сарлонской пехоты, достигла шатра и его изрядно удивленного обитателя. Золотые тигры, вытканные на блестящем шелке шатра и колеблемые легким ветром, казалось содрогнулись от ужаса -величественные тигры, украшающие герб Сарлона, символ его славы и могущества.
— Сдавайся, Таггад Сарлонский, или умри! — вскричал Фагон.
— Если я сдамся, о Фагон из Ломарры, то что ты пот-ребушь... — начал было Таггад, демонстрируя готовность к примирению. Внезапно, не прерывая свою речь, он схватил длинный тяжелый меч, прыгнул вперед и ударил так стремительно, что ни Фагон, ни его лорды не успели даже пошевелиться. Этот яростный удар, несомненно, отправил бы ломарианского монарха к праотцам, не будь он облачен в панцирь из божественной стали. Звякнув о наплечник, клинок Таггада сломался пополам.
Почти автоматически Фагон нанес ответный удар. Его топор раскроил железный шлем и череп врага, и как только герольды распространили весть о том, что Фагон убил Таггада в рукопашной схватке, сражение закончилось.
— Капитан Скайр, на колени! — плоской стороной меча Фагон коснулся зазвеневшего в ответ панциря. — Поднимись, лорд Скайр Сарлонский!
— Пусть будет так, — тихо прошептал Скандос-Один и занял место Скандоса из Четвертой Временной Линии.
Грозящая цивилизации катастрофа была отсрочена на пятьсот двадцать девять лет.
АЙЗЕК АЗИМОВ
ИНОК ВЕЧНОГО ОГНЯ[37]
Глаза Рассела Тимбалла сверкнули торжеством, когда он увидел обломки того, что всего несколько часов назад было крейсером Ласинукского флота. Искореженные шпангоуты, выпиравшие во все стороны, убедительно свидетельствовали о чудовищной силе удара.
Невысокий полный землянин вернулся в свой ухоженный стратоплан. Какое-то время он бесцельно крутил в руках длинную сигару, потом раскурил ее. Клубы дыма поплыли вверх, человек прикрыл глаза и погрузился в размышления.
Услышав осторожные шаги, Тимбалл вскочил на ноги. Двое проскользнули внутрь, бросив быстрые прощальные взгляды наружу. Люк мягко закрылся, и тут же один из пришедших направился к пульту. Почти сразу же безлюдная, пустынная территория оказалась далеко под ними, и серебристый нос стратоплана нацелился на древний мегаполис Нью-Йорк.
Прошло несколько минут, прежде чем Тимбалл спросил:
— Все чисто?
Человек за пультом кивнул.
— Ни одного корабля тиранов поблизости. Совершенно ясно, что „Грахул” не успел запросить о помощи.
— Почту забрали? — нетерпеливо спросил Тимбалл.
— Мы достаточно быстро ее отыскали. Она не пострадала.
— Мы нашли и еще кое-что, — с горечью заметил его напарник, — кое-что из другой области: последний доклад Сиди Пеллера.
На мгновение круглое лицо Тимбалла обмякло, что-то вроде страдания отразилось на нем, но тут же вновь окаменело.
— Он мертв! Но он пошел на это ради Земли, и значит, это не гибель! Это мученичество! — Помолчав, он печально добавил. — Дайте мне взглянуть на донесение, Петри.
Он взял протянутый ему простой, сложенный пополам листок, развернул. Медленно прочитал вслух: „Четвертого сентября произведено успешное проникновение на борт крейсера флота тиранов „Грахул”. Весь путь от Плутона до Земли вынужден скрываться. Пятого сентября обнаружил искомую корреспонденцию и завладел ею. В качестве тайника использовал кожух ракетных двигателей. Помелило туда доклад вместе с почтой. Да здравствует Земля!”
Когда Тимбалл читал последние слова, голос его странно подрагивал.
— От рук ласинукских тиранов пал Сиди Пеллер -великомученик Земли! Но он будет отомщен — и сторицей. Человеческая раса еще не до конца выродилась.
Петри глядел в иллюминатор.
— Как Пеллер все это сумел? Один человек, а успешно пробрался на вражеский крейсер, на глазах у всего экипажа выкрал документы и разбил корабль. Как ему удалось? Нам никогда не узнать ничего, кроме сухих строчек его донесения.
— Он выполнял приказ, — заметил Уильямс, зафиксировав управление и повернувшись к спутникам. — Я сам доставил ему этот приказ на Плутон. Захватить дипломатическую почту! Разбить „Грахул” над Гоби! Пеллер выполнил свое задание! Вот и все!
Он равнодушно пожал плечами.
Атмосфера подавленности все усиливалась, пока Тимбалл сам не нарушил ее, прогрохотав:
— Забудем об этом. Вы уничтожили все следы пребывания Сиди на корабле?
Оба его спутника согласно кивнули. Голос Петри стал деловитым:
— Все следы Пеллера были выявлены и деатомизиро-ваны. Они никогда не догадаются о присутствии человека на их корабле. Сам документ заменен заранее подготовленной копией, которая доведена до состояния, не дающего возможности прочтения. Она даже пропитана солями серебра именно в том количестве, которое остается после приложения официальной печати Императора Тиранов. Могу поклясться головой: ни одному ласинуку не придет в голову, что катастрофа произошла не из-за несчастного случая, а документ не был уничтожен.
— Хорошо! Они уже двадцать четыре часа не могут установить место падения. С воздуха его не засечь. Теперь передайте мне корреспонденцию.
Он нежно, почти с благоговением взял в руки металлоидный контейнер и с силой сорвал крышку. Там находился слегка почерневший деформированный футляр.
Документ, который он вытряхнул из футляра, с шуршанием развернулся. В нижнем левом углу виднелась огромная серебряная печать самого Императора Ласинука-тирана, который живя у себя на Веге, правил третью Галактики. Послание было адресовано вице-королю Солнечной системы.
Трое землян мрачно и внимательно пробежали глазами по изящным строчкам. Резкие, угловатые ласинукские буквы отливали красным в лучах заходящего солнца.
— Что, разве я был не прав? — прошептал Тимбалл.
— Как всегда, — согласился Петри.
* * *
По-настоящему ночь так и не наступила. Черно-пурпурный цвет неба потемнел совсем незначительно, звезды стали ненамного ярче, но, если не обращать на это внимания, в стратосфере не ощущалось разницы между присутствием и отсутствием Солнца.
— Вы уже обдумали следующий шаг? — нерешительно поинтересовался Уильямс.
— Да... и давным-давно. Завтра я навещу Пола Кейна -вот с этим, — и он указал на послание.
— Лоару Пола Кейна! — воскликнул Петри.
— Этого... этого лоариста! — одновременно выдохнул Уильямс.
— Лоариста, — согласился Тимбалл. — Он — наш человек!
— Вернее сказать, он — лакей ласинуков, — возмутился Уильямс. — Кейн — глава лоаризма, а значит, предводитель тех изменников-землян, которые проповедуют смирение перед захватчиками.
— Совершенно верно, — Петри побледнел, но еще держал себя в руках. — Ласинуки — наши явные враги, с которыми придется столкнуться в открытой битве, но лоаристы... это же сброд! Я скорее добровольно пойду на службу к вице-королю тиранов, чем соглашусь иметь что-нибудь общее с этими гнусавыми ковырялами древней истории 'Земли, которые возносят молитвы ее былому величию, но ничуть не озабочены теперешним вырождением.
— Вы слишком строго судите, — губы Тимбалла едва заметно тронула улыбка. — Мне и раньше приходилось иметь дело с этим вождем лоаристов... — Резким жестом он прервал удивленные и испуганные возгласы. — Там я был очень осторожен. Даже вы ничего не знали, но как видите: до сих пер Кейн меня не предал. Эти встречи обманули мои ожидания, не кое-чему научили. Еот послушайте-ка!