Командир решительно вышел из кабины пилота и, взяв своего кирги за ремни, потащил к выходу.
Начинался новый этап смертельной игры, и Краме не был намерен в ней проигрывать.
Зайдя под сень деревьев, он подозвал к себе Фурса.
— Ну как?
— Ничего.
— Верни прибор, — Краме протянул руку.
Взяв в руки устройство, он сдвинул пластинки на корпусе, и зеленый огонек погас.
— Нас предали, Фурс! — сказал он, пряча прибор в кармашек на поясе. — Предупредили противника и помогли ему скрыться. Пока не понимаю, как и зачем, но император или, может быть, кто-то из его приближенных затеяли свою игру.
Краме одним движением влетел в седло и наклонился к Фурсу.
— Слава Хорту, в нашем отряде предателей нет, и пусть эта штуковина побудет пока у меня, — он похлопал рукой по поясу и тронул с места своего кирги.
К заданной точке Краме вывел свой отряд задолго до наступления темноты. Целый день они неслись по лесу как сумасшедшие, не давая отдыха ни себе, ни животным, затем бросили своих кирги и дальше пробирались только на своих двоих, всё время карабкаясь только в гору.
На вершине, под прикрытием раскидистых деревьев командир осмотрелся.
Примерно в километре от подножья горы начиналось то самое болото, о котором докладывал Мареш.
Четко выполняя приказ Краме, тот каждые пятнадцать минут связывался с командиром и рассказывал ему обо всём увиденном им с огромной высоты.
Теперь Краме знал о лагере противника посреди болота и длинной просеке, ведущей к нему, а так же о единственной поблизости подходящей поляне, на которую можно посадить воздухолет, не причинив тому вреда.
Используя приборы Древних, установленных на «Хурхате», пилот даже сумел рассмотреть одинокую фигуру одного из беглецов, сидевшего возле костра. Видимо, все остальные в этот момент прятались по палаткам, и еще… в том же лагере находилась их самодвижущая лодка. Та была тщательно припрятана и замаскирована, но с высоты всё равно просматривались ее очертания.
Краме усмехнулся и, выкрутив на максимум приборы в своем шлеме, осмотрел сначала островок, на котором Мареш засек противника.
Да. Всё так, как он докладывал.
Четыре среднего размера палатки, из-под наваленного сверху мха просматривалась часть прозрачного корпуса лодки, и даже были видны несколько ящиков внутри.
Командир переключил режим визора, встроенного в шлем, и сердце его учащенно забилось.
Они там. Точно там. Ошибки быть не может!
В трех палатках точно кто-то есть. Очертания людей не видны, но тепловые пятна просматриваются очень даже хорошо.
Затем его взгляд переместился в противоположную сторону болота. На берегу тоже кто-то есть. По крайней мере, одно подвижное тепловое пятно, без сомнений, принадлежавшее человеку, там присутствовала. Четко просматривалась рука, часть корпуса и голова.
Краме посмотрел в небо. Там, высоко промеж кустистых облаков, километрах в шестидесяти от болота проглядывалась едва заметная точка.
«Хурхат».
Командир улыбнулся краешками губ.
Мареш умело использовал облака, чтобы воздухолет не заметили с земли.
Похвально, конечно!
Но, если его видит сейчас он, то, наверное, его увидели и враги, и тот факт, что они пока его не сбили, говорит только о том, что, во-первых: враги не могут на такой высоте достать его своим оружием. А во-вторых: они сейчас лихорадочно готовятся к встрече, сооружая его отряду кучу всевозможных сюрпризов.
Значит, «Хурхату» в данный момент ничего не угрожает, а его вид высоко в небе, наоборот, заставляет нервничать противника и готовиться к неприятностям, ежеминутно ожидая высадки десанта.
Краме сжал кулаки и бросил полный ненависти взгляд на островок посреди болота.
Вот только в этот раз он всё же сумел перехитрить их и высадить своих людей совсем не в том месте, что приготовил ему хитрый и коварный противник. Теперь отряд Краме нападет с той стороны, откуда его, скорее всего, не ждут, и это даст ему неоспоримое преимущество.
— Выступаем после полуночи, — не повышая голоса, бросил он к Фурсу. — Сейчас отдыхать. Костры не жечь. Кто ослушается, — оторву голову! Так и передай всем.
Ближе к полуночи погода стала портиться. Задул резкий ветер, небо начало быстро затягивать тяжёлыми тучами, и почти сразу же на землю хлынул проливной дождь. С каждой минутой он только усиливался, и когда настал момент выступать, Краме поднял руки к небу и тихо засмеялся.
Это знак!
В этот раз сам Хорт смотрит на него и не позволит потерпеть поражение, как в прошлый раз. Лучшего подарка от небесного покровителя и быть не может. В подтверждении этого небо рассекла красноватая молния, и следом за ней прогремел оглушительный раскатистый гром.
— Передай всем, — чуть повернув голову к Фурсу, звенящим голосом скомандовал Краме, — выдвигаемся. Напомни этим недоумкам, что каждый должен выполнять только поставленную ему мной задачу. И еще…
Краме с силой стукнул себя сжатым кулаком по груди и хищно оскалился:
— С нами Хорт!
Фурс посмотрел на одухотворенное лицо командира, на его фанатично горящие глаза и, в точности повторив его жест, тоже воскликнул:
— С нами Хорт!
Краме развернулся, еще раз взглянул на темнеющий вдалеке островок и мстительно скривил губы. В этот раз он всё продумал до мелочей. Никто не должен уйти.
Больше не оглядываясь на других, Краме подхватил с земли подготовленные им заранее кочучи* и сломя голову побежал вниз по склону, где у подножья горы начинался небольшой лесок, а за ним простиралось обширное болото.
Фурс бежал следом, стараясь не отставать.
Краме не сразу понял, что тот зовет его и что-то кричит, привлекая его внимание:
— Командир! Что это⁈
Краме, не сбавляя скорости бега, взглянул туда, куда указывал Фурс, и, наверное, впервые за свою жизнь сбился с шага.
Сквозь тяжёлые низкие облака, наплевав на все его приказы и запреты, к поверхности пробивался «Хурхат». Воздухолет не падал, а именно пробивался по направлению к острову, резко снижая высоту.
Командир тут же врубил связь с пилотом и зашипел в переговорное устройство:
— Ты что делаешь, Мариш? Назад! Назад, я сказал! Я приказываю!
— У меня приказ от самого Верховного, — послышался сквозь треск и помехи спокойный голос пилота. — Я не могу его ослушаться.
— Набирай высоту! — закричал Краме. — Уходи! Ты!..
— Нет!
«Хурхат» прекратил снижение и завис на высоте метров в триста прямо над островом. Краме хорошо видел, как под днищем раскрылся люк, и из него вывалилась какая-то бочка и, бешено вращаясь, устремилась к земле. Одновременно с этим воздухолет начал задирать нос и резко набирать высоту.
Раздался громкий хлопок, и буквально через пару секунд на том месте, где мгновение назад находился остров, разверзся настоящий огненный ад, казалось, даже загорелась болотная жижа вокруг. Еще через секунду последовал повторный взрыв, и он был настолько мощный, что даже находившийся в километре от эпицентра Краме почувствовал, как его обдало обжигающей воздушной волной.
От этого взрыва «Хурхат», словно щепку, подбросило вверх, но пилот каким-то чудом умудрился не потерять управление, и воздушное судно продолжало упорно карабкаться под облака, поднимаясь всё выше и выше. Казалось бы, опасность миновала и воздухолет вот-вот скроется в облаках, но тут с противоположного берега синим росчерком вылетел светящийся шар и жадно впился в корпус «Хурхата», сразу же развалив тот на части. Затем через пару мгновений сверкнула ослепительно яркая вспышка, и прогремел ужасающей силы взрыв, после которого с высоты в болото полетели мелкие фрагменты некогда грозного воздушного судна.
Краме смотрел на это как завороженный, будучи не в силах произнести ни слова. А когда он пришел в себя, то до скрипа в зубах стиснул челюсти и тихо застонал.
Надо бежать, пока не поздно.
— Всем назад! — выкрикнул он команду и попятился сам.
Вовремя. Почти.
С противоположного берега, с какой-то возвышенности мигнула короткая яркая вспышка, и в метрах двадцати от Краме с пламенем и грохотом вспучилась земля. Сразу же послышались истошные вопли и громкие стоны раненых. Потом прилетел еще огненный заряд, затем это повторилось еще раз, следом еще, еще…
Кто-то с хладнокровным остервенением расстреливал отряд Краме, будто тот находился на открытой местности и был виден противнику как на ладони.
— Уходим! — повторил команду командир и, резко петляя из стороны в сторону, шустро полез обратно в гору.
Единственное спасение для них сейчас находилось на обратном склоне горы, а иначе их перещелкают здесь, как несмышленых пернят!
Под непрекращающимися разрывами вражеских снарядов, Краме и остаткам его отряда всё-таки удалось достигнуть вершины горы и перевалить на ту сторону, укрывшись за склоном.
Рядом с ним на траву плюхнулся Фурс. Лицо залито кровью, но шлем на месте и вроде бы цел.
— Ты ранен? — спросил у него Краме.
— Ерунда, царапина, — хрипло дыша ответил Фурс, размазывая по лицу кровь.
— Смуэл, Варт! — громко позвал он. — Если вы целы, быстро ко мне!
Через пару минут возле него оказались оба помощника. Оба тяжело дышали, глаза метали молнии.
— Доложить о потерях! — не дав им опомниться, приказал Краме.
— У меня убит Корк и Вайс, — первым начал докладывать командир ловцов, — Бесин и Прит ранены, легко…
— Лекур, Кувен, Пати и Зорак, Муран мертвы, сколько раненых, пока не знаю, надо уточнить.
— Уточняй и снова ко мне! Пошевеливайся!
Минут через десять стало ясно, что семеро из отряда остались на том склоне навсегда, и еще пятеро ранены, один тяжело, — у Лейсона была оторвана рука и выбит глаз.
Потерь могло быть намного больше. Спасли нагрудники, отразившие множество осколков, и крепкие шлемы.
Краме приблизился к распластанному на земле тяжело дышавшему раненому и, склонившись над ним, положил ладонь ему на грудь.