— Цветущий городок этот ваш Троллон, — заметила Роза, глядя сквозь просвет между домами на соседние неторопливые платформы.
— Да, сударыня, мы стараемся держаться на достойном уровне. А сейчас прошу меня извинить — я должен заняться вашими лошадьми.
— Думаю, едва ли мы станем вам их продавать, — заметил Эльрик. — Мы здесь ненадолго и скоро вновь отправимся в путь.
— Разумеется, сударь, как же иначе. Страсть к путешествиям у нас в крови. На то мы и цыгане! Но тем временем ваши лошадки должны работать. Иначе, он коротко хохотнул, — мы далеко не уедем, правда?
Альбинос вознамерился было ответить, но Роза взглядом велела ему замолчать. Однако тревога об отце не давала ему покоя, и Эльрик чувствовал, что терпению его подходит конец.
— Мы весьма признательны за ваше гостеприимство, — дипломатично заметила Роза. — Скажите, а кроме нас за последние дни в Троллоне больше никого не принимали?
— Вы ищете друзей, сударыня?
— Да, трех сестер, — отозвался Уэлдрейк.
— Сестер? — Гудул покачал головой. — Увы, нет. Но я поинтересуюсь в соседних селениях. А пока, если вы голодны, я с удовольствием одолжу вам пару монет. У нас в Троллоне есть прекрасные харчевни.
Городок был небедным, это бросалось в глаза. Свежая краска, блестящие стекла, чистые, аккуратные улочки — такое нечасто увидишь.
— Всю грязь и черновую работу, похоже, они оставили внизу, — прошептал Уэлдрейк. — Буду рад как можно скорее оставить это место, друг Эльрик.
— Это может оказаться не так-то просто. — Роза огляделась, чтобы убедиться, что их не подслушивают. — Они что, хотят сделать из нас рабов, как из тех бедняг?
— Не думаю, чтобы таковы были их намерения в ближайшее время, ответствовал Эльрик. — Однако очевидно, что в нас их привлек не только ум, но и физическая сила… и лошади, разумеется. Однако лично я не собираюсь задерживаться здесь ни секундой дольше, чем потребуется, как только выясню все, что хотел. У меня время на исходе. — К мелнибонэйцу возвращалась его былая гордыня. И нетерпение.
Он пытался приглушить их, ибо знал, что они являются симптомами болезни, каковая и привела к его нынешнему бедственному положению. Он ненавидел свою кровь, свое колдовство и рунный меч, от которого так зависел. Так что когда Амарин Гудул привел их на площадь (самую настоящую городскую площадь, с лавками, магазинами и общественными заведениями), куда уже вышли их встречать местные жители, Эльрик внутри весь кипел, хотя и прекрасно сознавал, что сейчас пришло время лжи, лицемерия и притворства, а отнюдь не грубой силы. Он даже заставил себя улыбнуться, но его улыбка ни в ком не вызвала ответного веселья.
— Пвиветствую, пвиветствую вас! — Навстречу им выскочило странное создание в зеленом, с торчащей вперед реденькой бородкой и в огромной шляпе, в которой сам владелец мог бы спрятаться без труда. — От имени всех тволлонцев, добво пожаловать, двузья! Пвоще гововя, считайте, что все мы здесь бватья и сествы! Меня зовут Фиплигвип Нант, я заведую театвом… — После чего человечек принялся представлять их разношерстной толпе людей с самыми диковинными именами, странной манерой речи и в необычнейших одеяниях, чей вид, казалось, наполнил Уэлдрейка ужасом узнавания.
— Такое впечатление, что я на заседании Общества Изящных Искусств в Патни, — пробормотал он, — или, хуже того, на коллегии Поэтоведов в Сурбитоне… увы, мне довелось, пусть и против воли, побывать и там, и там, и на некоторых других собраниях. В Икли, помнится, было хуже всего… — И он погрузился в безрадостные воспоминания, с улыбкой, ничуть не убедительнее эльриковой, претерпевая бесконечную церемонию представлений, расспросов и восторгов, но наконец не выдержал, вскинул голову к затянутым тучами небесам и принялся декламировать что-то мрачно-торжественное, как нельзя больше подходящее к случаю. Маленького поэта мгновенно окружила толпа в зеленом, черном и бордовом бархате, в шуршащих кружевах и шелестящем шелке, благоухающая ароматами сотен садовых цветов и трав — словом, цыганские интеллектуалы. И унесла его прочь.
Розе с Эльриком также досталась своя доля временных поклонников. Очевидно, они оказались в богатом поселении, где отчаянно не хватало новизны.
— Мы здесь, в Троллоне, истинные космополиты. Подобно большинству городов диддикоиим (ха-ха!) здесь собрались одни только пришлые. Я и сам родом не отсюда. Из другого мира, знаете ли. Хиишигровинааз он назывался, может, слыхали? — Женщина средних лет в изысканном парике, непомерно накрашенная, ухватила Эльрика за руку. — Меня зовут Парафа Фоз. А мужа моего, разумеется, Баррабан Фоз. Ну не скукотища ли?
— У меня такое ощущение, — пробормотала вполголоса Роза, также осаждаемая восторженными поклонниками, — что это испытание станет для нас самым тяжелым…
Но Эльрику показалось, что происходящее ее немало забавляет. И особенно ее насмешило выражение лица самого альбиноса.
И он с утонченной иронией склонился перед неизбежным.
Им пришлось пройти через бесконечную череду ритуалов, смысл которых полностью ускользал от Эльрика, однако Уэлдрейку они, похоже, были более чем знакомы, да и Роза отнюдь не выказывала недоумения.
Гостей потчевали самыми разнообразными яствами, произносили в их честь речи и здравицы, заставляли смотреть какие-то представления, организовали экскурсию по самым старым и удивительным кварталам городка, прочитали им целую лекцию о его архитектуре и столь замечательно восстановленных домах — пока Эльрик, предававшийся все это время самым мрачным раздумьям, не принялся мечтать про себя, чтобы все эти люди обратились в нечто такое, с чем ему куда проще было бы иметь дело… пусть даже в зловонных, сочащихся ядом порождений Хаоса или каких-нибудь безумных полубогов. Желание обнажить меч сделалось нестерпимым — лишь бы прекратить эту глупую болтовню. Разговоры этих людей представляли собой чудовищную смесь предрассудков, невежества, снобизма и предвзятости. Зато каждый из них выступал так уверенно, громогласно, совершенно убежденный в своей абсолютной правоте, неуязвимости и полной власти над происходящим, что оставалось лишь диву даваться…
И все это время альбиносу не давала покоя мысль о беднягах, что томились внизу, налегая всем телом на неподъемные брусья, дабы этот проклятый городишко мог продолжать свой путь в никуда, бок о бок с остальными.
Тем временем Уэлдрейка уволокли, словно почетный трофей, на какой-то торжественный обед, и Эльрик, который не привык добывать нужные сведения окольными способами, предпочитая им обычные пытки, окончательно ушел в себя, предоставил Розе самой вызнавать у обитателей платформы все, что ей удастся.
Наконец они остались одни. Их поместили в гостинице — как уверили путешественников, лучшей в городе, — пообещав назавтра показать свободные дома, чтобы они могли подобрать что-то подходящее для жилья. Роза была явно довольна собой.
— Похоже, первый день мы пережили успешно, — заявила она, присев на низкий комод, чтобы снять сапоги из оленьей кожи. — Они убедились, что мы представляем собой некоторую ценность, и оставили нам жизнь, относительную свободу и, что особенно важно, как мне теперь кажется, наше оружие…
— Так значит, вы тоже считаете, что им нельзя доверять? — поинтересовался альбинос у Розы. Та тряхнула золотисто-рыжими волосами, скинула коричневую кожаную куртку и осталась в темно-желтой блузе. — Мне никогда прежде не доводилось встречать таких людей.
— Если не считать того, что они собрались здесь со всех концов вселенной, у них много общего с теми, кого я знала много лет назад. А бедняга Уэлдрейк общался с подобными же созданиями еще совсем недавно… и, похоже, надеялся никогда больше их не встретить. Увы ему! Но, главное, сестры попали сюда на неделю прежде нас. Мне об этом сказала одна женщина, у которой есть подружка в другом селении. Похоже, сестер принял один из первых городов.
— И мы сможем их там отыскать? — Облегчение, которое испытал Эльрик, было столь велико, что он лишь сейчас осознал всю глубину своего недавнего отчаяния.
— Все не так просто. Чтобы попасть в другой город, нужно приглашение. А чтобы его заполучить, нам придется потрудиться. Кстати, оказывается, и Гейнор тоже здесь. Но он почти сразу исчез, и никто не знает, где он.
— Но он еще тут, в Стране Цыган?
— О да, покинуть ее нелегко, даже таким, как Гейнор, — с горечью отозвалась Роза.
— Это запрещено?
— Конечно нет. — Роза саркастически усмехнулась. — В Стране Цыган нет запретов. Единственное, что запрещено, — это любые новшества и перемены!
— Так за что же они убили мальчишку?
— Они заявили, что ничего об этом не знают. Что нам, скорее всего, померещилось. Для них неприлично даже просто смотреть в сторону мусорных завалов… там копошатся такие гадкие твари!.. Ха! В общем, по их словам, никакого мальчишку никто не убивал.
— Однако он явно пытался бежать. Мы видели. Но что же его так напугало, как вы думаете, сударыня?
— Нам этого никто не скажет, принц Эльрик. Говорить о таких вещах здесь считается дурным тоном. Это, вообще, насколько я могу судить, свойственно любому обществу, которое накладывает систему запретов на все то, что составляет глубинную основу его существования. Поразительно, как страх перед реальностью сковывает дух человеческий!
— Боюсь, в настоящий момент я едва ли способен обсуждать подобные вопросы, сударыня, — сухо отозвался Эльрик. После всей болтовни, которую ему пришлось выслушать за этот день, даже размышления Розы показались ему невыносимы. — По-моему, нам следует оставить этот Троллон и двинуться назад, к тому городу, куда поднялись наши сестры. Вам сказали, как он называется?
— Дунтроллин. Странно, что они вообще приняли сестер. Насколько я могла понять, это платформа некоего воинского ордена, призванного защищать дорогу и путников на ней. Вся Страна Цыган, похоже, состоит из сотен и тысяч таких единиц, у каждой из которых свое собственное назначение. Этакая мечта демократического совершенства!