— Добрый вечер, принц Гейнор. — В голосе Эльрика была обманчивая мягкость и одновременно острота стали, напомнившая Уэлдрейку о кошачьих когтях, скрытых в подушечках лап.
Бывший принц Равновесия чуть склонил голову набок — возможно, в знак иронии — и отозвался напевным, звучным голосом:
— Рад видеть вас, мастер Уэлдрейк. Я лишь недавно узнал, что вы почтите нас своим обществом. А вас, принц Эльрик, наши общие друзья твердо обещали мне, что я смогу отыскать в Ульшинире. — Он пожал плечами. — Сдается мне, наша встреча — доброе предзнаменование, и удача наконец улыбнется нам. Или мы всего лишь ингредиенты? Яйца в омлете безумного бога? Кстати, у меня превосходный шеф-повар. По крайней мере, мне так говорили.
К ним вышла Черион Пфатт в черном с белым одеянии из бархата и кружев, в котором красота ее сверкала, подобно самоцвету в ларце.
Сияющий Уэлдрейк изысканно приветствовал ее, и она ответила любезной улыбкой. Бок о бок они двинулись вслед за Эльриком и Гейнором к передней кабине, мимо угрожающе раскачивающегося сооружения, закрытого непроницаемой тканью, на которое, однако, ни девушка, ни принц не обратили ни малейшего внимания.
Им был предложен ужин. И альбинос, обычно равнодушно относившийся к гастрономическим усладам, нашел стол превосходным. Принц позабавил гостей рассказом о своем путешествии в Араманди и Страну Мальв, где отыскал Ксерменифа Блюхе, лучшего повара Волофара. Такое впечатление, что они вновь оказались на званом обеде в Троллоне, позабыв обо всех своих необычайных приключениях и проблемах — о враждующих богах, похищенных душах и пропавших ясновидцах, — обсуждая достоинства суфле.
Принц Гейнор, восседавший во главе стола в резном черном кресле, обитом багровой тканью, повернулся к Эльрику, заметив, что всегда старался поддерживать определенные стандарты, даже в бою или командуя какиминибудь недоумками, как часто приходится в эти дни. В конце концов, долг каждого, добавил он не без усмешки, удерживать в своей власти то, что еще можно удержать, — особенно сейчас, в преддверии Пересечения, когда судьба становится столь неподатлива…
Эльрик, почти не слушая его, нетерпеливо оттолкнул тарелку и прибор.
— Почему бы вам не сказать прямо, принц Гейнор, зачем вы пригласили нас сюда?
— Если ты мне скажешь, Эльрик, почему так боишься меня, — неожиданно прошептал Гейнор в ответ, и холод Лимба сковал душу альбиноса.
Но тот не поддался, сознавая, что противник испытывает его.
— Я боюсь тебя, ибо ты готов на все, лишь бы обрести смерть. А поскольку жизнь не имеет для тебя ценности, тебя следует бояться, как всех подобных тварей. Ведь ты жаждешь власти лишь ради этой цели и не ведаешь ни ограничений, ни пределов в своих поисках. Вот почему я страшусь тебя, Гейнор Проклятый. И вот почему ты действительно проклят.
Безликое существо расхохоталось, запрокинуло закованную в металл голову; в прорезях вспыхнули и заметались безумные огни.
— А я боюсь тебя, Эльрик, ибо ты также проклят, но ведешь себя так, словно не ведаешь о том…
— Я не заключал таких сделок, как ты, принц.
— Твой народ заключил сделку за тебя! А теперь расплачивается за это: гдето неподалеку отсюда, в мире, что ты зовешь своим родным, последних из твоих сородичей силой сгоняют под знамена Хаоса, готовя к грядущей битве. Правда, то будет не последний бой. Но мы идем к нему. Уцелеешь ли ты, Эльрик? Или будешь испепелен, так что не останется и воспоминания — и даже стихи мастера Уэлдрейка проживут дольше тебя!
— Позвольте, сударь! Вы уже доказали всем, что вы непревзойденный элодей. Так останьтесь хотя бы джентльменом! — И Уэлдрейк вновь обратил взор к своей возлюбленной.
— Как тебе мысль о вечной смерти, Эльрик? Ведь ты любишь жизнь так же, как я ненавижу ее. Наши заветные желания могли бы исполниться…
— Думаю, ты боишься меня, Гейнор, именно потому что я отказываюсь пойти на эту последнюю сделку, — возразил альбинос. — Я страшусь тебя, ибо ты всецело принадлежишь Хаосу. Но ты страшишься меня, потому что я никогда не буду принадлежать ему до конца!
Из-за шлема раздался негодующий звук, словно хрюкнула космическая свинья. Затем вошли трое матросов с тамбурином, свирелью и музыкальным мечом и затянули хором какую-то заунывную моряцкую песню. Ко всеобщему облегчению, Гейнор поспешил отоспать их прочь.
— Прекрасно, сударь, — заявил Проклятый Принц, наконец взяв себя в руки. — Могу ли я тогда сделать вам предложение?
— Если вы хотите предложить, чтобы мы объединили наши силы для поиска трех сестер, — я готов подумать об этом, — отозвался Эльрик. — Что касается остального, то, полагаю, нам больше не о чем говорить.
— Достаточно будет и первого. Я хотел поговорить с вами именно о том, можем ли мы действовать заодно. Насколько я могу судить, всем нам нужно от сестер что-то свое. Нас швыряет туда-сюда по вселенной волею Рока и Высших Сил, ибо здесь замешаны интересы многих Владык. Вы согласны с этим, господа? — Теперь он обращался и к Уэлдрейку. Черион Пфатт откинулась на стуле. Ей, похоже, замысел принца был известен.
Все согласно кивнули.
— В чем-то наши интересы не совпадают, — продолжил Гейнор, — но, в общем-то, нам нечего делить. Я вижу, вы того же мнения. Тогда давайте отправимся на поиски сестер, а заодно и семейства Пфатт. И будем действовать заодно до тех пор, пока нам это выгодно.
Так Эльрик Мелнибонэйский и мастер Эрнест Уэлдрейк приняли предложение Проклятого Принца и согласились отплыть вместе с ним наутро. Оставалось лишь нанять в Ульшинире нескольких матросов из числа самых храбрых или отчаянных.
— Кстати, принц Гейнор, — заметил Эльрик на палубе, помимо води прислушиваясь к шорохам, шарканью и стуку, доносившимся сверху, из-под завешенного тканью сооружения. — Вы до сих пор ничего не сказали нам о том, куда направляетесь. Должны ли мы довериться вам в выборе направления, или вы скажете, на какой остров направились сестры?
— Остров? — Шлем Гейнора потемнел, словно в удивлении, и черно-синие сполохи замерцали, вихрясь, на гладкой непроницаемой поверхности. — Какой остров, сударь? Острова нам ни к чему.
— Так куда же тогда подевались сестры?
— Туда же, куда направимся и мы. Хотя, я боюсь, что по пути нам их едва ли удастся перехватить.
— А куда направляемся мы? — поинтересовался Уэлдрейк со вполне оправданным нетерпением.
Шлем вновь склонился вбок, словно выражая насмешку, и музыкальный голос отозвался с нескрываемым самодовольством:
— Сударь, я думал, вы давно догадались. Завтра утром мы отплываем и берем курс на Вязкое Море.
Глава третьяСтранствия по Вязкому Морю; потерянный клинок
Лишь когда Ульшинир скрылся за горизонтом, а рифы еще не возникли впереди, Гейнор Проклятый распорядился «дать ящерке немного света», и матросы, неохотно повинуясь, скатали черную ткань, обнажив огромную стальную клетку. В ней оказалось странное чешуйчатое существо, помесь ящерицы с жабой. Огромные глаза навыкате растерянно мигали, ноздри подрагивали, и длинный розовый язык трепетал в полуоткрытой алой пасти. Конечности твари были узловатыми и мощными, точно стволы. Похоже, ей было тяжело дышать — ящерожаба дрожала и корчилась с каждым вздохом.
Прикрытые зелеными веками глаза, похожие на черные самоцветы, устремились на Гейнора, стоявшего на нижней палубе. Красные вывороченные губы зашлепали, смыкаясь и разжимаясь, и хриплые горловые звуки сорвались с них — Эльрику понадобилось время, чтобы осознать, что звуки эти складываются в слова.
— Я недоволен, хозяин. Я голоден.
— Скоро ты поешь, мой милый. Очень скоро. С усмешкой вскарабкавшись по сходному трапу, Гейнор ухватился за прутья клетки, глядя на гигантского ящера, размерами и весом превосходившего человека раз в пять, если не более.
Уэлдрейку совершенно не хотелось приближаться к твари. Он отступил, вызвав смех Черион Пфатт, которая бесстрашно подошла к существу, нежно чтото воркуя.
— Что за жалкое создание, — заметил Эльрик, поглядывая на ящера не без сострадания. — Где вы его отыскали? Или это подарок графа Машабека — тварь, которую не стал бы терпеть и сам Хаос?
— Кхоргах родом из соседнего мира, принц Эльрик, — отозвался Гейнор весело. — Он поможет нам пересечь Вязкое Море.
— А что лежит за ним? — поинтересовался альбинос, наблюдая за Черион Пфатт, которая острием меча принялась почесывать гадине пузо, на что та отозвалась довольным хрюканьем и урчанием, не переставая, однако, жаловаться на голод. — Этот Кхоргах жил в Вязком Море?
— Не совсем, — пояснил Гейнор. — Но меня уверяли, что этот океан ему знаком. Я искал его три года, пока не нашел у одних торговцев. После чего мы отправились вдоль берега в поисках Ульшинира…
— Мы искали вас, — сказала Черион. — Я знала, что вы будете здесь. А позже почувствовала и сестер. Мне показалось, они преследуют вас. Но вы тоже ощутили их присутствие. Я и не знала, что вы ясновидец.
— Увы, этого дара я лишен, — ответил Эльрик. — По крайней мере, в вашем понимании. Я не выбирал, где мне оказаться. Насколько я понимаю, для всех вас прошли годы. Но для меня миновало лишь несколько дней с того мига, как я последовал за вами в огненную бездну. Уэлдрейк странствовал не меньше года. Так что, если мы отыщем сестер или вашу семью, они вполне могут оказаться младенцами — или дряхлыми стариками.
— Не нравится мне это, — бормочет Уэлдрейк. — Хаос всегда был мне не по нутру, хотя критики никогда в это не верили. Меня учили, что существуют некие всеобщие законы, коим подчиняется все сущее. Но теперь я понимаю, что законов этих куда меньше, да и они могут меняться по прихоти Высших Сил, и эта мысль тревожит меня.
— Отца это тоже тревожило, — отозвалась Черион. — Он всегда мечтал жить в мире и спокойствии. Но ему не позволили даже этого. Хаос лишил его брата, жены и сестры. Что касается меня, я смирилась с неизбежным. Я сознаю, что живу в множественной вселенной. Меня учили, что она подчиняется великой и нерушимой логике, у нее свои пути и меры — но в то же время она столь необъятна, столь разнообразна и многолика, что порой кажется, будто правит ею слепой Случай. А значит, жизнь моя подвластна, увы, не постоянству, обещанному Законом, но прихотям Хаоса.