Глава 8ПАНЕГИРИКПоэма, в которой восхваляются великие дела
11 июля
На следующее утро Виллем и Эрик, встав до рассвета, отправились к мессе. Горело множество свечей, освещая лица собравшихся рыцарей и оруженосцев. Недавно построенная церковь имела две большие башни и высокий сводчатый потолок. Внутри ощущался успокаивающий, типично религиозный дух — даже всепроникающий запах рыбного рынка, который четырежды в неделю раскидывался непосредственно за высокими двустворчатыми дверями церкви, не мог пробиться сквозь густой аромат ладана.
К удивлению Виллема, богослужение совершал сам Павел. Он прочел проповедь, в которой яростно клеймил турнир и грозил всем участникам, вплоть до оруженосцев и герольдов, отлучением от церкви и даже кое-чем похуже. Виллем от всего этого совсем приуныл, но Эрик, посплетничав с другими оруженосцами, вернулся с хорошей новостью: оказывается, Павел так грозится всякий раз, как оказывается в радиусе двадцати миль от любого турнира. На практике до сих пор ни один рыцарь не был наказан за участие в соревновании.
— Одна из самых приятных сторон турнира та, что можно провести целый день, ни разу не увидев кардинала. Все так считают, — заключил Эрик.
Последние слова ему пришлось почти прокричать в ухо кузена, так мощно звучала, отдаваясь эхом в сводах, органная музыка.
После службы Виллем посвятил некоторое время уединенным размышлениям и молитве. Он просил благословения у любимой четверки военных святых, которые, как он считал, ему помогают: Георгия, Теодора, Меркурия и Мартина.
Позже, на выстланном соломой заднем дворе гостиницы, Эрик и пажи благоговейно облачили Виллема в боевые одежды и кольчугу. Когда он наконец в полном рыцарском облачении сел на коня, вся компания проследовала за ворота — впереди Виллем верхом, пешие оруженосцы по обеим сторонам Атланта. Эрику выпала честь нести копье и щит Виллема.
Улицы к этому часу были уже до такой степени запружены народом, что стража Конрада из замка спустилась в город и — к большому недовольству его обитателей — закрыла ворота, не пропуская никого, кроме участников турнира и их сопровождающих. Чтобы не лишать людей удовольствия посмотреть парад, все купцы и мастеровые, у кого дома выходили на широкие улицы и рыночные площади, распахнули свои двери для всех желающих. В результате окна и крыши были до отказа забиты восторженной публикой. Люди бросали рыцарям цветы и связанные вместе пестрые ленты, а с помощью самодельных ударных инструментов извлекали такие оглушительные звуки, что менее закаленные кони давно уже сбросили бы своих всадников и понесли.
Но хотя на улицах остались лишь рыцари и их сопровождение, заторы возникали то и дело. Виллем и Эрик медленно продвигались в северном направлении, к овощному рынку, откуда беспрерывно доносились призывные звуки труб и барабанов. Добравшись до площади, они, к своему удивлению, обнаружили там императора и его многочисленную свиту. Со стороны Конрада это было исключительно проявлением доброй воли, поскольку он мог легко и более безопасно добраться до турнирного поля, вообще не проходя через город. Его окружали бдительные телохранители: они сверлили взглядами восторженных зевак, как будто в каждом видели потенциального мятежника. Королевские герольды держали над головами только вымпелы с изображением семейного герба, черного льва на задних лапах на золотом фоне. Виллем недоумевал, куда же подевался императорский вымпел.
Конрад встретил появление Виллема громким приветствием. Удивленный таким приемом, Виллем вскинул руку, чтобы ответить на расстоянии, но Конрад покачал головой и жестами велел приблизиться. С окружающих крыш донеслось протяжное «У-у-у-у…» заинтересованности и уважения. Виллем никогда не чувствовал себя столь явно выставленным на всеобщее обозрение.
— Подъезжай ко мне.
Конрад поманил его рукой, затянутой в алый бархат и золото.
Прочие всадники и их пешие слуги потеснились, освобождая проход, по которому Конрад и Виллем двинулись навстречу друг другу. Они встретились у колодца в центре площади, облепленного падкими до зрелищ гостями из деревни. Виллем, склонив голову, направил Атланта так, чтобы тот встал точно параллельно коню Конрада, головой к хвосту; Конрад бросил поводья и заключил рыцаря в объятия. Многие кони на площади, реагируя на завистливую напряженность своих всадников, забеспокоились, нервно заржали и даже принялись покусывать друг друга. Однако на простых людей этот жест произвел хорошее впечатление, и они, предвкушая, как Рыцаря вознесут еще выше, захлопали. Виллем покраснел.
— Вот что ты сегодня возьмешь с собой, — произнес Конрад и сделал жест Бойдону.
Бойдон передал Конраду кусок плотной ткани. Тот развернул ее и, чтобы всем было видно, поднял высоко в воздух.
Это был золотистый стяг с черным геральдическим орлом на нем.
У Виллема от изумления перехватило дух. Он знал, что на глазах у такого множества подданных его величества отклонить почетное предложение нести императорский штандарт невозможно.
— Сир, — хрипло произнес он, принимая его, — я постараюсь быть достойным этого знамени.
Конрад развернул коня, и все двинулись к северным воротам. Небольшой отряд Виллема поглотила гигантская королевская свита. Жуглет в новом экстравагантном, переливающемся всеми цветами радуги плаще — очередном подарке Конрада — скакал непосредственно за Маркусом и ловко уходил от прямой встречи с Виллемом. Когда друзья этой ночью вернулись из дома свиданий, Виллем не сказал никому из своих спутников ни слова и не пригласил Жуглета в гостиницу. Сейчас менестрель держался от них на почтительном расстоянии, хотя утром сердечно поприветствовал Эрика. В основном Жуглет болтал с Николасом и был, по-видимому, вполне этим доволен.
Маркус старался не выдать, какой ужас вызывает у него поведение Альфонса: граф ни на мгновение не сводил взгляда с Виллема. Буквально пожирая молодого рыцаря глазами, он даже чуть не напоролся на сук липы, когда они оказались за пределами городских стен и поскакали по обсаженной деревьями дороге.
На прошлой неделе Виллем детально обследовал поле будущего турнира. Впрочем, слово «поле» лишь с натяжкой подходило для этого пространного участка земли, обрамленного городской стеной, подножием горы, на которой возвышался замок, и поместьем Оршвиллер. Большая часть его представляла собой просто открытый участок земли; кое-где, особенно на склоне, попадались купы деревьев. В центре возвели специальный помост, на котором стоял открытый с боков королевский шатер, где могли разместиться несколько десятков зрителей. Вокруг собственно поля сражения, ограничивая его, были установлены три-четыре другие платформы, а самая удаленная от центра граница представляла собой городскую стену. И на ней, и под ней теснились зрители.
День выдался хмурый и холодный. Из-за жары рыцарские сражения редко проводились летом, но Конрад за счет казны непременно устраивал в это время года турнир. Ему доставляло удовольствие все, что грозило поколебать положение высокопоставленных вельмож и способствовало продвижению низшей аристократии — рыцарей. И он, к вящему восторгу толпы, умел делать это красиво.
Большинство рыцарей Конрада выступали под началом Виллема. Глава команды должен уметь не только сражаться один на один, но и планировать атаки, в которых задействовано множество всадников, искусно используя любую возможность победить противника. На кону стоял большой куш, и, несмотря на свойственный Виллему общий идеализм по поводу рыцарства, в этой сфере он придерживался той точки зрения, что цель сражения — получить как можно больше денег или их эквивалента.
Турнир предстоял масштабный — по примерным оценкам Маркуса, здесь собралось не меньше пятисот рыцарей. Лишь к полудню все они поприветствовали друг друга, продемонстрировав зрителям новые копья, щиты и боевые шрамы, а также платочки возлюбленных и выразив радостное удивление по поводу того, как выросли и возмужали оруженосцы Друзей. Те, кто еще не успел облачиться в доспехи, завершали последние приготовления. Местность напоминала военный лагерь, если не считать нехарактерной для настоящего военного лагеря радостно-возбужденной атмосферы. Дул свежий прохладный ветерок, солнце спряталось за облачной дымкой.
Сенешаль, как представитель Конрада, разбивал рыцарей на отряды, руководствуясь традицией и стараясь уважать уже установившиеся связи. Отряд Виллема, куда вошли рыцари из его графства и придворные Конрада, состоял из пятидесяти всадников. На его стороне также выступали рыцари из Швабии, Эйнау и Лотарингии. Всего в турнире принимали участие три отряда, сформированные по географическому признаку и соответственно названные: имперский (именно этот отряд возглавил Виллем), фландрский (по названию местности к северо-западу от империи) и французский.
Маркус развел отряды на места расположения по периметру поля. Последовал долгий период утряски, на протяжении которого оруженосцев и слуг размещали на соответствующих для каждого отряда огражденных местах. Тем временем вновь открыли городские ворота, и представители всех сословий, от крепостных до богатых бюргеров, хлынули наружу, залезая на деревья и крыши домов — одним словом, выискивая любое местечко, еще не занятое придворными. Вокруг шатра Конрада яблоку негде было упасть: многие справедливо рассудили, что все наиболее интересное будет происходить на самом выгодном расстоянии от этого места — не слишком далеко и не слишком близко.
По взмаху руки Конрада главный герольд протрубил в трубу, другой вскинул флаг. Мгновение ничего не происходило, потом три отряда, с грохотом взрывая землю копытами, проскакали к центру широкой зеленой поляны и замедлили ход. Лорд Молеон вызвал на поединок Рихарда из Майнца; два испытанных бойца, поощряемые кровожадными выкриками пятисот глоток, поскакали друг на друга с ясеневыми копьями наперевес. Турнир начался.
Виллема и его соратников вызвали на бой рыцари из Артуа и Валекурта, и Виллем повел свой отряд по зеленой траве.