[415]. И конечно, он отстал, потому что не лазал по горам много лет, если не больше. Пару раз кидзин едва не поймал его каменной рукой, да Афра и Зерок отбили.
Натабура взобрался на гору в тот момент, когда Афра и Зерок вовсю дразнили кидзинов, швыряя в них камни. Благо, что кидзины оказались подслеповатыми и такими медлительными, что от них мог убежать даже ребенок. Ярость овладела ими. Один из них так распалился, что в гневе сожрал пару сосен и одну разлапистую ель, чем только рассмешил Афра и Зерока. Вот тогда беспечность их и подвела. Не успел Натабура отдышаться, как на них пала тень. Тогда они и увидели куни-кори – великана Сакаяма. Каждый его шаг оставлял в земле дыры, а каждый выдох сметал с горных вершин деревья и землю.
– А-а-а!!! – закричали они в ужасе и пали на скалы, ожидая, что великан Сакаяма вот-вот их раздавит.
Однако великан Сакаяма шагнул и оставил после себя два огромных и глубоких озера. Перешагнул гору, на которой находились Натабура, Афра и Зерок, и очутился в соседней долине, где провалился по колено в землю. Но даже не заметил этого. Его не интересовали ни Натабура, ни Афра, ни Зерок. Он вообще ничего не заметил, а ушел себе вдаль, словно у него была какая-то цель. Он с легкостью перешел океан и ступил на другой континент, где нашел тихое место и уснул, превратившись в гору. Так на Земле рождались легенды о великанах, которые раз в сто лет бродят себе неприкаянными и тревожат людей.
– Нашел! – вдруг закричал Зерок. – Нашел. – Он показывал куда-то вниз.
Вот тогда Натабура и вспомнил то, что ему говорили Гёки и Абэ-но Сэймэй:
– Найдете дыру в земле, считай, что дело сделано. Открывается эта дыра далеко не каждому.
Долина Проклятых самураев. Она начинается дырой в земле, узким лазом, в который едва проходит всадник. Но зато, если ты эту дыру найдешь, то за ней откроется узкий проход, отполированный водой и ветрами. Этот проход очень опасен. Он проходим только в сухую погоду. Случается, попадешь перед дождем, и тебя смоет поток. Поэтому этот участок пути надо проходить как можно быстрее. Потом ты попадаешь в такое же опасное кахи – скалистые ворота или ущелье, стены которого настолько узки, что камни, падающие сверху, отскакивают от одной стены к другой и часто убивают путников. Это участок проходим только в безветренную погоду. Но если ты его прошел, то перед тобой раскроется сухая долина. Она страшна оползнями и проходима только зимой, когда камни скованы замерзшей водой. Летом надо идти по высохшему руслу реки. Если ты прошел и эту долину, то в конце перед тобой откроется гигантская стена. В середине чернеет вход в пещеру, а перед пещерой раскинулся монастырь Проклятых самураев. Три дороги ведут к нему: справа и слева и прямо. Пойдешь по правой, не дойдешь, попробуешь по левой, тоже не дойдешь. А пойдешь прямо и встретишься с Тремя Старцами.
Как только Три Старца увидели Натабуру, то пали перед ним на коленях и воскликнули, заикаясь от волнения::
– О, Великий Солнцеподобный, наконец-то ты пришел! Мы сразу узнали тебя!
Кто же я такой?! – очень удивился Натабура, если передо мной падают в ниц такие достопочтенные люди.
– Встаньте, – смутился он. – Я не достоин такой почести. Встаньте!!!
– О, Великий, – причитали Три Старца, не поднимаясь с колен, – какое счастье, что ты остался в живых. Воистину, мы лицезреем чудо.
– Встаньте… встаньте… – Натабура помог им подняться. – Разве я провинился в чем-то перед вами.
– Нет, о, Великий. Ты последний из императоров страны Нихон!
– Я?! – удивился Натабура. – Не может быть! Я Натабура из рода Юкимура дома Тайра. Мой отец Санада – хранитель вод Столицы Вечного Спокойствия – Киото.
– Нет… мы хорошо видим! – заверили они его. – Действительно, ты Натабура из рода Юкимура дома Тайра, но твоего отца звали не Санада, а Такакура. Он был не хранителем вод, а принцем императора Госирокава. Значит, ты внук Госирокава. Твой отец был недоволен правлением Тайра Киёмори и, предвидя очередную смуту и его падение, спрятал тебя в монастыре Курама-деру в горах Коя у учителя Акинобу. Он придумал легенду о том, что он Санада – хранитель вод. Отец заплатил учителю Акинобу за двадцать пять лет обучения.
– Я вам не верю, – рассмеялся Натабура.
– О, Великий. Не смейся над нами и волей Богов. Твоя судьба и жизнь записана на Золотых императорских рукописях.
С этими словами они стали показывать ему тонкие золотые листы, и Натабура действительно прочитал на них историю своей семьи, только тогда его сомнения рассеялись окончательно.
– К тому же, о, Великий! Ни перед кем из простых смертных не открывается наша долина, а перед тобой открылась. На левом бедре у тебя, о, Великий, должна быть необычная родинка. Это звездная карта неба. Боги подарили ее тебе при рождении. Покажи нам ее.
Когда же Натабура обнажил левое бедро и показал родинку, отображающую карту неба, Три Старца воскликнули с еще большей радостью:
– Сами Боги хранили твою жизнь! Мы тебя давно искали! Теперь судьба родины в твоих руках. Ты должен изгнать проклятых иноземцев!
Глава 7. Убийство императора Кан-Чи
Черный капитан Угаи добросовестно выполнил все, что ему поручил новый начальник городской стражи – Сань-Пао.
Во-первых, он арестовал всех голубятников в радиусе пятисот ри. Во-вторых, допросил их с пристрастием. В-третьих, сопоставил факты, и нарисовалась страшная картина. Страшная не сама по себе, а потому что Угаи понял, что столкнулся с очень искушенным и предусмотрительным противником. А это значило, что в дело вмешались Боги, ибо людям не дана сила предвидения. По сути, это означало конец вторжения арабуру. Угаи долго гнал от себя эту мысль. Что с того? У нас что? – думал он так, словно все еще служил императору Мангобэй, только забыл об этом. У нас пики и мечи. А у них? У них сила небес и мшаго – огненные катана, а еще пятипалые иканобори. А за спиной еще – кецали. И все равно! И все равно арабуру погибнут! Он был почти уверен в этом – особенно по ночам, когда его мучила бессонница. Но наступало утро, и ему казалось, что все его тревоги безосновательны и что надо верить в арабуру, которым достаточно еще одного усилия, и страна подчинится им. Но так уже было, и не раз, но ничего не менялось. Вот почему Угаи мучили сомнения.
Итак. Примерно за два года до того, как в Нихон появились арабуру, по селам стали ездить странные люди и скупать голубятни. Появились новые хозяева – молчаливые монахи, которые стали досконально вникать в тонкости ремесла голубятника. Расплачивались они, не скупясь, исключительно золотыми рё. Из-за этого голубятников развелось столько, что цены на голубей и сами голубятни упали ниже цены мешка риса. И вдруг в какой-то момент, словно махнули волшебной палочкой – монахи перестали покупать голубей и голубятни. Вначале крестьяне решили, что монахи натешатся и бросят это дело, а потом сообразили, что дали маху, потому что примерно через год монахи освоили голубиную почту и стали обслуживать императора, а все деньги потекли в их карманы.
Кинулись искать тех монахов. А их и след простыл. Пропали. Остались одни старые голубятники, которые ни сном ни духом, и ничего не понимали. А твердили одно: «Да если бы мы хоть догадывались, мы бы этих монахов сами вам привели». «Ну а где монахи-то?» – спрашивали у них. «Да почто мы знаем? Убегли». «А куда?» «А мы что следили?» «Что так, с голубями и убегли?» «Да, вместе с голубями». Троим отрубили головы, одному содрали кожу, еще двоих прилюдно утопили в нечистотах. Но правды не добились. И у черного капитана Угаи опустились руки.
– Пустое дело, – доложил он Сань-Пао через три дня. – Пустое… – но гордую свою голову не склонил, а, казалось, думает о женщинах, а не о деле.
– Мда-а-а… А ведь обвели тебя вокруг пальца, как молодого, – разъяснил ему Сань-Пао, – и меня, старого, за одно. Плохо пытал, без фантази-и-и!
– Как положено… – оправдывался Угаи, – как всех…
– Без выдумки в нашем деле нельзя, – говорил Сань-Пао, сверля его неподвижным взглядом.
Теперь я понимаю, зачем Господь шесть дней сидел в темноте и творил Мир, думал Угаи, неужели только для того, чтобы меня унижал Сань-Пао. А я ведь всего-навсего хотел посмотреть белый свет. Что в этом плохого?
– Кто ж знал? – неуверенно оправдывался Угаи.
– Думать надо! – грозил ему пальчиком Сань-Пао.
Лучше бы Ной опоздал на свой ковчег, зло думал Угаи, я бы сейчас не мучился.
– Ладно, будем искать ниндзюцу с тенью дракона Аху, – тяжело вздохнул Сань-Пао, давая понять, что уже ничего не поделаешь. – Вели на сэкисё следить, куда летят голуби. Может, чего выследят. – Но уверенности в его голосе не было. – А всех остальных стражников перебрось в город, рассуй по базарам, пусть ходят и поглядывают, авось что-нибудь да выглядят. Хотя, если ниндзюцу так хитры, что угадали с голубятниками, то нам ни за что их не поймать. Пустое дело, как ты говоришь. Хм…
Сань-Пао жил дольше и видел больше. Он, конечно, мог бы объяснить капитану Угаи, что на его родине – в Ая, давным-давно освоили принцип предварительных расчетов Путей к победе. Путей было великое множество. Использовалось все: от невинной слежки, до «шпионов смерти», в качестве которых чаще всего выступали весьма искусные послы и которых со скорбью приносили в жертву победе. Хитроумных послов было так много, что на них не скупились. Не было ничего выше, чем умереть за родину. Об этом подробно рассказано в «Искусстве войны» Суньцзы. Но даже в Ая не слышали, чтобы противник готовился к каким-либо событиям за два года до самих событий. Это было выше человеческого понимания. Для себя он не нашел другого объяснения, как вмешательство Богов в дела людей. Если только мятежники не обладают способностью пророков. Но пророчества сбывалось редко, а сами пророки долго не живут. С одной стороны их не любили и изгоняли в пустыни, а с другой стороны, часто прибегали к их услугам. Но если они искажали будущее, то их безжалостно убивали.