Ранетов умел. Ему любовь была ни к чему. Он и сам никого не любил. Не был привязан ни к детям, ни к жене, ни к родителям, ни к прочим родственникам. Женщин на стороне заводил с одной-единственной целью, чтобы удовлетворяться. Вместо друзей имел деловых партнеров и покровителей. Так было удобно. Рационально.
Когда-то очень давно, еще в отрочестве, Ранетов услышал от кого-то афоризм, запавший в душу и сделавшийся руководством ко всей дальнейшей жизни. Сказано в его присутствии было примерно следующее: «У всех есть свои пороки. Нужно ограничиться одним и предаваться ему со всей страстью, чтобы не расходовать энергию впустую».
Такой страстью для Ранетова была власть. Власть — страсть. Не случайно они рифмуются. Нет страсти сильнее, чем желание находиться на самом верху, манипулируя сперва десятками людей, потом сотнями, тысячами и, наконец, миллионами.
Пока что приходилось довольствоваться малым.
Ранетов позвонил в отдел кадров и велел принести ему дело секретарши главного архитектора. Не то чтобы она была такой уж красавицей, но он почуял в ней добычу и ему не терпелось подчинить ее своей власти. Для этого нужно было нащупать ее болевые точки и слабые места.
— Ну, Симона Патрушева, будем знакомиться, — пробормотал Ранетов, когда на его массивный палисандровый стол легла папка со сведениями об обладательнице поролонового бюстгальтера и черных колготок с узорчатыми лампасами.
Для того чтобы ознакомиться с содержимым папки, ему было достаточно пяти минут. Это только кажется, что жизнь человеческая длинна, загадочна и непостижима. Уложи ее в полстранички, добавь еще страницу конфиденциальных сведений от службы безопасности и прочти. От величайшей загадки природы останутся лишь голые факты, среди которых любопытных наберется не так уж много. Вот вам и венец творения. Школа, институт, место работы…
Захлопнув папку, Ранетов повелел вызвать к себе Симону. Когда она вошла, он немного помучил ее неопределенностью, делая вид, что поглощен изучением каких-то бумаг. Потом поднял на нее глаза и строго спросил:
— Ну, Симона Захаровна, что будем делать с тобой?
Вопрос застал девушку врасплох. Краснея, она залепетала:
— Со мной… А что?.. Разве я?..
— Задвигать по службе или продвигать? — уточнил Ранетов.
Неожиданно для себя он начал распаляться по-настоящему. Вид насмерть перепуганной, трясущейся на своих каблуках девушки доставлял ему почти физическое наслаждение.
— На меня нет никаких нареканий, — выговорила Симона непослушными губами. — Я справляюсь со своими обязанностями.
— Это хорошо, — сказал Ранетов. — С этого дня у тебя появится еще одна обязанность. Ты с родителями живешь, верно? Сегодня переедешь на другую квартиру. Вечером справим новоселье, ты и я. В следующем месяце повысим тебе ставку, а работать тебе вообще не придется. Как тебе такая перспектива?
Симона кивнула. Ранетов тоже кивнул. Он с самого начала знал, что не встретит сопротивления. Жилье Патрушевых было приобретено в кредит, на погашение которого уходила вся зарплата девушки. Как могла она пожертвовать своей высокооплачиваемой должностью?
Глава двадцать третьяПо-хорошему и по-плохому
Дни становились все короче, но по ночам мир не погружался в темноту. Ночные огни, отражаясь от снежного покрова, создавали немеркнущее зарево, от которого за окнами было светло. Самурай подолгу не мог уснуть — ворочался, лежал с открытыми глазами, думал, вспоминал, считал до тысячи и снова ворочался. Зато Валерия спала, как убитая. Прокрадывалась в спальню в пижаме, укладывалась рядом и сразу отключалась. В последнее время она ложилась под утро. Приезжала из клуба и, вместо того чтобы отдыхать, опять бралась за документы. Когда Самурай пытался ее урезонить, отвечала:
— Коля, ты не понимаешь! Этот Вельяминов ясно дал понять, что от меня не отвяжутся. Вот-вот нашлют комиссии с проверками. Документация должна быть в полном порядке. Я не переживу, если у меня отберут «Ночную жизнь»! Не в больницу же мне возвращаться!
— Продай этот чертов клуб и сиди дома, — посоветовал однажды Самурай. — Я обо всем позабочусь. Тебе совсем не обязательно работать.
— Предлагаешь мне превратиться в домохозяйку? — возмутилась Валерия. — Ни за что! Только сейчас я начала жить полноценной жизнью. У меня дело появилось! Я самостоятельной стала!
— Рад за тебя, — сухо произнес он.
Почувствовав отчужденность в его голосе, она схватила его за руку:
— Не обижайся, Коля! Потерпи немного. Не бросай меня сейчас, мне так нужна твоя поддержка!
Он ее не бросал, ворочался по ночам и смотрел украдкой, как падает она на подушку в своей глупой, никому не нужной пижаме. В доме было так натоплено, что совсем не обязательно было одеваться перед сном. Или обязательно? Чтобы у него не возникало искушений?
В последних числах ноября домой вернулась Вика, причем не одна, а с бабушкой. Она совсем не понравилась Самураю, несмотря на то, что по совместительству являлась матерью Валерии. Эта Моника Карловна — так ее звали — тотчас прониклась к нему ответной неприязнью. В первый же вечер, пользуясь тем, что Валерия отлучилась в ванную, она уставилась на Самурая выразительными темными глазами и спросила напрямик:
— Вы обручены?
— Нет, — ответил он. — А надо?
— Ни в коем случае! — отрезала Моника Карловна. — Я не вижу вас мужем Валерии.
Самурай открыл рот и поспешил закрыть его, пока оттуда не вырвался провокационный вопрос: не приходится ли она родственницей знаменитой прорицательницы Ванги? Та тоже все видела, несмотря на слепоту.
— Решать ей, — уклончиво произнес Самурай.
— Нет! — возразила Моника Карловна. — Я мать. Материнское сердце не обманешь. Когда в жизни моей дочери появился этот ужасный Валерий, я сразу сказала: добром это не закончится. И вот результат. Разве я была неправа?
К облегчению Самурая, ему не пришлось отвечать на этот риторический вопрос, потому что в столовую вернулась Валерия и села обедать, листая ворох накладных.
— Господи! — пробормотала она. — Опять путаница! Что только они себе думают? Чем головы у них забиты?
— Хотя бы поешь без этих своих бумажек, — сказал Самурай.
— Валерия знает, что и когда ей делать, — вступилась за дочь Моника Карловна.
— Мама знает! — эхом откликнулась Вика.
— Я на работе не успеваю, — виновато улыбнулась Валерия. — Столько дел разом навалилось. Уже приходили из Общества защиты потребителей. Налоговики шастают. И это только начало.
— Справишься? — спросила Моника Карловна с тревогой.
— Должна, мама. Поэтому и занимаюсь документацией сутки напролет. Чтобы комар носу не подточил.
— Мама работает, — сообщила Вика, глядя Самураю в глаза.
Это был вызов. Она как бы говорила: «Моя мама работает, а ты нет. Что тогда ты вообще здесь делаешь?»
«И правда, — подумал он устало. — Что я здесь делаю? Какая-то ерунда получается. Любви у нас не получилось. Вместо нее — привычка, может быть, привязанность. А к людям лучше не привязываться, потому что это всегда заканчивается одним и тем же. Разочарованием».
Поднявшись наверх, он принялся собирать вещи, методично укладывая их в сумку. Какого черта он застрял в этом бабьем царстве? Его окружают три женщины разных возрастов, и ни одной из них он тут не нужен. Даже Валерия не нуждается в нем по-настоящему. Наверное, уже жалеет, что оставила при себе и предложила партнерство, а как избавиться, не знает. Придется ей помочь. Самому сделать решающий шаг.
— Коля! — воскликнула Валерия, вошедшая в спальню. — Ты куда собрался? В такой момент? Вокруг клуба ситуация очень нехорошая. Что-то плохое вот-вот случится. И ты бросаешь меня? В такой момент?
— У тебя есть Голобородько с охраной, — буркнул Самурай. — Они тебя в обиду не дадут.
— Мне нужен ты! Ты, Николай!
— Но твоей маме я явно пришелся не ко двору. И Виктория косится.
— Это их дело! — отрезала Валерия. — Все равно будет, как я хочу.
— А как ты хочешь?
— Так!
Толкнув ногой дверь и стоя перед Самураем во весь рост, она сняла с себя все, а потом принялась раздевать его. Их глаза находились в постоянном контакте. Они упали на кровать, предварительно столкнув оттуда сумку. Вещи рассыпались по полу. Теперь это не имело значения.
Вечером Самурай приехал в клуб в хорошем расположении духа. Ему казалось, что жизнь налаживается. Но это была иллюзия. Плохие предчувствия не обманули Валерию. В кабинете у нее сидел Вельяминов, а по пустому залу расхаживали два мордастых дядьки в плохо сидящих костюмах.
Вельяминов с прищуром посмотрел на Самурая и воскликнул:
— О, а вот и совладелец появился.
— Это я ему сказала, что мы совладельцы, — немного виновато призналась Валерия.
Самурай пожал плечами.
— Что за типы там шастают? — спросил он. — Почему клуб не работает?
— Пожарная инспекция вас закрыла, — вежливо пояснил Вельяминов. — Какие-то нормы не соблюдаются. Я не в курсе.
— Не в курсе?
— То, что мы одновременно появились — чистое совпадение, — сказал Вельяминов. — Я пришел с новым предложением. Покупатель готов заплатить на десять процентов больше.
— Ранетов? — уточнил Самурай.
Честные адвокатские глаза округлились.
— Какой Ранетов? Разве я произносил эту фамилию? Я представляю совсем другого клиента.
— Но я помню, как вы здесь козыряли фамилией мэра! — воскликнула Валерия.
— Вот как? — усмехнулся Вельяминов. — Но воспоминания к делу не пришьешь. Следственные и государственные органы работают исключительно с фактами. Вот как пожарная инспекция. Обнаружили непорядок — акт составили. Мол, так и так, проводка проложена неправильно, или запасной выход недостаточно широк. А против акта не попрешь. Ну что, Валерия Викторовна, обсудим условия купли-продажи?
— А если нет? — спросил Самурай.
— Тогда… Мне это точно неизвестно, я могу только лишь предполагать… «Ночная жизнь» станет весьма популярной у представителей санитарной инспекции, налоговой службы и прочих контролирующих органов.