уши и засмеялась. Экипаж тронулся с места.
Харпер встал посреди проезжей части, преграждая коляске путь. Конверт он поднял над головой.
Джейн увидела ирландца. Секунду она не верила своим глазам. Сержант Харпер? Здесь? Но раз он на Корк-стрит, значит, и Ричард неподалёку! О, Боже!
— Джон! — взвизгнула она с неподдельным ужасом.
Лорд Джон увидел на дороге здоровенного детину с увесистой палкой. Грабитель! Адъютант принца намотал вожжи на руку и гикнул, пуская лошадей в галоп.
— Миссис Шарп! Это я! — Харпер махал письмом.
Коляска была метрах в десяти и на полной скорости мчалась ирландцу. Россендейл встал, что было рискованно в лёгком экипажике. Он оперся о сиденье тыльной поверхностью ног и ловко ударил кнутом вперёд.
— Сержант! — заорал д’Алембор.
Кончик кнута хлестнул Харпера по лицу, разрубив до кости скулу. Сантиметром-другим выше, и быть ирландцу без правого глаза. Брызнула кровь. Харпер рухнул и откатился из-под копыт хрипящих коней. Колёса, высекая искры, прогрохотали у самого уха. Ликующий крик ранил ирландца до глубины души.
Улюлюкала Джейн. Харпер тяжело сел. Миссис Шарп смотрела назад, и очи её были широко распахнуты от возбуждения. Кровь стекала по подбородку ирландца, пачкая шейный платок и костюм.
Харпер встал, отряхивая с панталон конский навоз:
— Спаси, Господи, Ирландию!
Разочарование и растерянность владели им.
— Я предупреждал. — д’Алембор подал ему трость.
— Богоматерь дева Мария! — потрясённо произнёс Харпер, поднимая с брусчатки закапанное кровью письмо.
— Мне жаль, старшина. — скорбно вздохнул д’Алембор.
— Не жить поганцу. Страшно подумать, что с ним сделает мистер Шарп. — пробормотал Харпер, глядя вслед свернувшей к Бёрлингтон-Гарденс коляске, — А она? Она, что, белены объелась?
— Эти двое, похоже, давно списали майора со счётов. Если его арестуют и казнят во Франции, парочка будет на седьмом небе от счастья.
— Поверить не могу! — триумфальный крик Джейн всё ещё отдавался в ушах Харпера, — Мы с ней так ладили…
— Такое бывает, старшина.
— Иисусе Христе! Как мистеру Шарпу-то об этом сказать?
— Я не отважусь, старшина. Да я и понятия не имею, где он.
— Легко исправить, сэр. — Харпер разорвал конверт и протянул д’Алембору само письмо, — В конце приписан адрес.
— Напишите майору сами. Вам он поверит.
— Сэр, я — дубина-ирландец. Я писульки писать не обучен. К тому же мне надо в Испанию за женой…
Неохотно капитан взял письмо:
— Не знаю, смогу ли я. Как о таком писать?
— Придумаете, на то вы и офицер. — Харпер бросил взгляд на особняк Джейн, — Как, вообще, такое могло случиться?
Д’Алембор пожал плечами:
— Не стоило майору её от себя отпускать. Мужа рядом нет, деньги жгут карман, вот и пустилась во все тяжкие.
— Кровь ихняя гнилая взыграла, сэр. Братец у неё был та ещё тварь.
Брат Джейн служил с Харпером и Шарпом. Под Талаверой он напал исподтишка на Шарпа, надеясь отобрать захваченного у французов Орла, но был убит Харпером. Правду о его смерти оба друга утаили от всех.
— Эх! Мистер Шарп, сэр, света белого не взвидит. Он же на стерву надышаться не мог!
— Потому-то я и не хочу ему писать. Пожалуй, лучше оставить его в блаженном неведении.
Харпер вытер кровь с лица:
— Рано или поздно сказать придётся. Прости, Господи, это убьёт его. Ей-богу, убьёт.
К концу мая Шарп самостоятельно ковылял до мельницы и обратно. Он вырезал себе костыль, и при ходьбе старался больше задействовать раненую ногу. Левая рука работала плохо. Он не сдавался, упражняя её день ото дня. Это приносило дикую боль, но и результаты тоже.
В перерывах между самоистязаниями он садился в воротах шато и высматривал Джейн. Однажды на деревенской улочке внизу появилась карета, и сердце Шарпа ёкнуло. Увы, это к священнику приехал кто-то из церковного начальства. Ни от Харпера, ни от д’Алембора вестей не было. Шарп беспокоился за друга — здоровяка.
— Может, профосы всё же подстерегли его? — делился опасениями с капитаном Шарп.
— Царствие им небесное в таком случае. — ответствовал Красавчик Уильям.
— Почему он молчит?
— Значит, есть резоны.
Тон капитана насторожил Шарпа. Последние недели Фредериксон был игрив и оживлён. С мадам Кастино он почти не разлучался. То Шарп видел их в саду, то у ручья, и майору казалось, что в обществе друг друга эти двое находят известное удовольствие. Шарп искренне радовался за Фредериксона. Однако сейчас в голосе капитана слышалась желчь.
— Харпер не пропадёт. — отрывисто бросил Фредериксон, — Не в пример Дюко.
— Дюко от нас никуда не денется. — Шарп поколупал лубок, державший простреленную ногу. Лекарь обещал снять повязку не раньше, чем через месяц, — Найдём.
— С вашим бедром только по стране мотаться. Давайте так: вы лечитесь, а я позабочусь о нашем французском приятеле.
— Я полагал, что у вас есть иные заботы? — деликатно поинтересовался Шарп.
Фредериксон раскурил сигару:
— Обидно даром терять время. Вы же не думаете, что Дюко сам прибежит к властям и потребует себя арестовать?
— Вряд ли он будет так любезен.
Что же произошло между капитаном и вдовой?
— Надо начинать поиски. Вы не в состоянии. Остаюсь я.
— Как я понимаю, Уильям, вы придумали, от какой печки танцевать?
— Париж, естественно. Во Франции любой пустяк фиксируется на бумаге, а бумаги стекаются в Императорские архивы. Покопаюсь, глядишь, набреду на след Дюко. — выпущенная капитаном струйка дыма таяла в воздухе, — Лучше пыль глотать, чем прозябать здесь. Я скоро волком взвою от безделья!
— Вы хотите покинуть меня?
Капитан сверкнул единственным глазом:
— Не делайте из этого трагедии!
— К одиночеству мне не привыкать. — начал заводиться Шарп, — Только здесь же никто по-английски не говорит!
— Учите французский, чёрт возьми!
— С какой радости?
— Значит, не учите! Кстати, мадам Кастино уже немного по-нашему болтает.
— Не со мной.
— Вы её пугаете. Она жалуется, что вы хмуритесь всё время.
— А что мне, хохотать после её свинцового угощения?
— Всё, закончили! — гаркнул капитан, — Вы хотите найти Дюко или нет?
— Хочу!
— Значит, я еду в Париж! Завтра.
Шарп, которого не грела перспектива остаться один на один с раздражавшей его Люсиль, лихорадочно соображал, как отговорить друга от его намерения:
— А кто же встретит Джейн в Шербуре?
— До сих пор не понадобилось. — ядовито заметил капитан, невольно подсыпая соли на рану Шарпа, — Ну, а если понадобится, кто ей мешает поступить, как все, и нанять охрану?
Шарп попробовал зайти с другого бока:
— Французы охотятся за нашими головами, а вы довольно заметны.
— Вы об этом? — капитан потёр постоянно сочащуюся влагой пустую глазницу, — Таких, как я, в Париже тысячи. Поеду-то я в штатском, а форму мою вы с собой в Париж прихватите.
— В Париж? Вы о чём?
— Я же, вроде, по-английски говорил? — колко удивился Фредериксон, — Как же вы не поняли?
Птицы вились вокруг шпиля деревенской церквушки. Не глядя на Шарпа, Красавчик Вильям медленно сказал:
— Я еду в Париж, нахожу, дай Бог, след Дюко. Извещаю вас. Вы, коль оправитесь от ран, дожидаетесь сержанта Харпера и присоединяетесь ко мне в Париже. Так понятнее?
Шарп молчал. Фредериксон отвлёкся от птах и повернулся к другу.
— Вильям, почему вы не хотите возвращаться сюда?
Капитан отвёл взгляд и глубоко затянулся сигарой:
— Днём я сделал мадам предложение.
— Днём? — беспомощно повторил Шарп.
Каков был ответ мадам, следовало из настроения Фредериксона.
— Она — леди, а потому старалась щадить моё самолюбие. Тем не менее, отказ и есть отказ. Почему я не хочу возвращаться сюда? Не уверен, что Люсиль после моего сватовства будет приятно меня видеть.
— Приятно, Вильям. — начал Шарп, но осёкся, — Сожалею и сочувствую вам.
— О чём вам сожалеть? У вас реакция на неё, как на рвотное. Едва ли что-то изменилось бы, стань она моей женой.
— Тем не менее, примите мои соболезнования.
Фредериксон вздохнул:
— Простите мне мою грубость. Срываюсь, потому что виню в провале вас.
— Меня.
— Вы посоветовали идти на штурм. Я решился и потерпел поражение.
— Некоторые крепости приходится штурмовать несколько раз.
— Для этого надо иметь достаточно подкреплений, Ричард, а мне и первый приступ обошёлся дорого.
— Тогда езжайте. — жёстко сказал Шарп, — Но и я с вами.
— Как вы дохромаете до Парижа? А Джейн? А Патрик?
Фредериксон с остервенением растоптал окурок:
— Не дурите, Ричард. Позвольте уж мне побыть одному. В таком настроении я — не лучшая компания.
Он оглянулся. Кухарка Марианна расставляла на столе посреди двора посуду.
— Ужин. Беседу за столом я поддерживать не смогу. Возьмёте это на себя?
— Конечно.
Шарп не подозревал, что неудача Фредериксона — предвестие его собственной беды.
Утром капитан отправился в путь. Провожал его Шарп. Мадам так и не вышла.
Май выдался жарким, июнь был похож на ад. Не только из-за температуры, хотя пекло немилосердно. Шарп поставил перед собой цель: вернуть былую силу повреждённым конечностям. Люсиль Кастино украдкой наблюдала, как он тренирует левую руку, поднимая ею тяжеленный палаш и держа до тех пор, пока мускулы не начинали дрожать. Высоко рука не поднималась, но с каждым днём стрелок возносил её чуточку выше, чем накануне. Какую муку Шарп при этом испытывал, знал лишь он сам. Вопреки протестам доктора, стрелок содрал с бедра лубок двумя неделями раньше срока. Три дня нога горела огнём, потом боль утихла до ноющего зуда. Шарп ходил и ходил по двору, обливаясь потом. К ослабевшим мышцам ловкость возвращалась крайне медленно. Майор отпустил длинные волосы, скрывая изуродованное ухо, и как-то во время бритья заметил в мутном зеркальце седую прядь, продёрнувшую тёмную чёлку.