- Ну уж нет, - возразил я, отбросил прочь свои бумаги и выставил свой огромный 0,75 калибра безотказный пистолет. - Это вы давайте. Гоните денежки, которые вытянули из этих тихих олухов.
Я зловеще улыбнулся, чтобы показать, что это не шутки. Улыбочка вышла что надо: мои зубы были выкрашены в кроваво-красный цвет. Это помогло ей принять верное решение. Она подавилась собственным визгом и принялась выгребать кассу. Деньги я рассовал по карманам пальто.
- Что вы делаете? - ужаснулся стоящий за мной человек, выпучив глаза.
- Денежки загребаю. - Я бросил ему пачку банкнот. - Отчего бы и вам не взять немножко?
Он машинально поймал ее и уставился на деньги. Тут сработала сигнализация, и двери с треском захлопнулись. Кассирша умудрилась-таки нажать кнопку.
- Везет вам, - порадовался я, - однако не следует отвлекаться по мелочам, когда деньги выдаешь.
Она вскрикнула и стала было оседать, однако взмах пистолета и кровавая улыбка вернули ее к жизни, и денежки потекли опять. Вокруг заметались люди, энергичные охранники высматривали зачинщика беспорядка; пришлось нажать на кнопку радиореле. По банку прокатилась серия оглушительных взрывов: во всех урнах бахнули газовые бомбы, заранее мною разложенные. Клиенты дружно завизжали. Пришлось ненадолго прервать возню с деньгами, чтобы надеть очки. И рот пришлось закрыть - дышать надо носом: в ноздрях установлены фильтры.
Это было потрясающее зрелище. Слепящий газ практически мгновенно парализует зрительный нерв, на некоторое время, разумеется. Через пятнадцать секунд в банке ослепли все.
Кроме вашего покорного слуги - Джеймса Боливара ди Гриза, человека выдающихся и разнообразных талантов. Весело похмыкивая закрытым ртом, я сгреб оставшиеся деньги. Из-под конторки доносилось хныканье моей «благодетельницы». Вокруг царила страшная неразбериха, люди размахивали руками, падали. Удивительное ощущение - словно ты один зрячий в мире слепых. Снаружи уже собралась толпа. Удивленные зрители облепили окна и двери, наблюдая разыгравшуюся драму.
Я сделал ручкой и улыбнулся - толпа отхлынула от дверей. Оставалось прострелить замок, да так, чтобы никого не задеть. Дверь распахнулась. Прежде чем выйти на улицу, я заложил в уши затычки и бросил на тротуар визжалку.
Как только она заработала, все кинулись прочь. Вы бы тоже побежали, услышав эту штуку. Визжалка издает жуткие звуки, по мощности равные грохоту землетрясения. В слышимом диапазоне - словно нож по стеклу, а ультразвуки порождают панику и ощущение неминуемой смерти. Совершенно безвредно, но эффективно. По опустевшей улице я подошел к подъехавшей машине. Голова слегка гудела от ультразвука, просочившегося сквозь затычки. Я плюхнулся на сиденье и с удовольствием расслабился. Анжелина погнала машину по улице.
- Все прошло гладко? - не отрывая глаз от дороги, спросила она и лихо свернула за угол.
Вдали завыли сирены.
- Гладко и мягко, как касторка под хорошее пирожное…
- Твои сравнения оставляют желать лучшего.
- Извини. Что-то желудок с утра расстроился. Зато теперь денег в карманах - девать некуда.
- Вот здорово! - От радости ее носик очаровательно сморщился.
Бесподобная улыбка. Мне страшно захотелось ее поцеловать, но пришлось сдержаться, чтобы не отвлекать от дороги. Я бросил в рот жевательную резинку - очистить зубы - и принялся снимать грим.
Машину тоже надо было преобразить. Анжелина свернула в тихий переулок, где не было ни души, припарковалась и нажала на кнопку.
О, техника может творить чудеса! Номерной знак перевернулся, но это так просто, что и говорить не стоит. Как только брызнули тонкие струйки каталитической жидкости, Анжелина включила дворники. Голубая краска превратилась в красную. А верх машины стал прозрачным - теперь мы сможем наслаждаться окружающими видами. Бесследно растворились и исчезли накладки под хромированный металл - от этого изменился тип машины. Когда процесс закончился, Анжелина медленно тронула автомобиль в ту сторону, откуда мы примчались. Ее рыжий парик и мои гримировальные принадлежности исчезли в бардачке. Мне пришлось подержать руль, пока она надевала огромные солнечные очки.
- Куда едем?
Навстречу, визжа сиренами, пролетели несколько полицейских машин.
- Я думаю, к морю. Солнце, воздух, пляж и все такое. Полезно и приятно.
- Чересчур полезно, ты не находишь? - Она с довольной улыбкой похлопала себя по округлившемуся животу. - Шесть месяцев, седьмой пошел, куда уж мне резвиться. Кстати… - Она метнула на меня быстрый взгляд и опять сосредоточилась на дороге. - Ты обещал, что у меня будет медовый месяц, как у всякой порядочной жены.
- Любовь моя, - проникновенно начал я, взяв ее руку, - при первой же возможности. Честной женщины мне из тебя не сделать - учитывая склад твоего ума, - но обещаю на тебе жениться и надеть роскошное…
- Ворованное!
- …кольцо на этот нежный пальчик. Это я обещаю. Но как только мы попытаемся зарегистрировать свой брак, как только наши данные попадут в компьютер - игра кончена. Наш отпуск тоже.
- А ты будешь повязан на всю жизнь. Лучше уж я тебя сейчас охомутаю, а то потом с таким животом мне будет не с руки за тобой гоняться. Сейчас мы пообедаем на побережье и целый день будем наслаждаться свободой. А утром, сразу после завтрака, поженимся. Обещаешь мне это?
- Есть только одна проблема…
- Обещай, Скользкий Джим, я тебя знаю!
- Слово даю, вот только…
Она резко затормозила. Мне в лицо уставился мой собственный безотказный 0,75-го калибра пистолет. Он, оказывается, очень большой. Анжелина держала палец на спусковом крючке.
- Обещай, скользкий, шустрый, изолгавшийся пройдоха, а не то я разнесу тебе башку.
- Дорогая, ты ведь меня любишь!
- Конечно, люблю. Но если ты не станешь моим, то лучше уж тебе быть мертвым. Ну?
- Утром мы поженимся.
- До чего трудно убедить некоторых мужчин, - прошептала она, прижимаясь ко мне и засовывая пистолет обратно в мой карман.
Потом так страстно поцеловала меня, что я на секунду преисполнился оптимизма насчет завтрашнего дня.
ГЛАВА ВТОРАЯ
- Куда собрался, Скользкий Джим? - Анжелина выглядывала из окна нашей комнаты.
Я замер у калитки.
- Хочу окунуться, любовь моя. - Я беззаботно открыл калитку.
Бахнул выстрел, разнесший калитку в щепки.
- Распахни-ка халат, - попросила она ласково и дунула в дуло пистолета.
Пожав плечами, я распахнул халат, из-под которого торчали голые ноги. На мне, конечно, была одежда, просто брюки были закатаны до колен, а туфли лежали в карманах. Анжелина понимающе кивнула.
- Поднимайся наверх. Никуда ты не пойдешь.
- Конечно, не пойду. - От злости меня прямо в жар бросило. - Боюсь, ты неправильно меня поняла. Не такой я человек. Захотелось, понимаешь, пройтись по магазинам… и…
- Поднимайся.
Я потащился наверх. Божье наказание - это сказано про мою Анжелину. Медики из Специального Корпуса сумели избавить ее от наклонности к убийству, распутать узлы в подсознании. Казалось, им удалось подготовить ее к новой, счастливой жизни. Но легкая встряска - и Анжелина стала прежней. Тяжко вздыхая, я взбирался по лестнице на негнущихся ногах.
И ощутил себя подлым негодяем, когда увидел, что она плачет.
- Джим, ты меня не любишь!
Классический прием, старый как мир, но безотказный.
- Люблю, - искренне возразил я. - Но это просто… рефлекс. Или что-то в этом роде. Я люблю тебя, но брак мне кажется чем-то вроде тюрьмы.
- Брак - это настоящая свобода, а никакая не тюрьма. - Она легкими прикосновениями поправила макияж, подвергнувшийся разрушительному воздействию слез.
Только сейчас я заметил на ней белое платье и белоснежные кружева в волосах.
- Это как в холодную воду окунуться. - Она успокаивающе потрепала меня по щеке. - Если это делать быстро, то холода не чувствуешь. Приведи в порядок брюки и не забудь надеть туфли.
Что я и сделал, а когда выпрямился, то увидел, что дверь в соседнюю комнату открыта и там уже стоят Вершитель Браков и два свидетеля. Как только грянули мощные аккорды органной музыки, Анжелина мягко взяла меня под руку. И настойчиво потянула вперед. Я на секунду замер - и шагнул навстречу неизвестности. Орган промычал последние ноты, морока рассеялась. Когда Анжелина подняла лицо для поцелуя, то я с трудом подавил стон.
Среди множества бутылок, стоявших в баре, мои пальцы безошибочно нащупали пузатую бутылку. «Пот Сирианской Пантеры» - этот могучий напиток был запрещен на большинстве цивилизованных планет за производимый им мощный эффект. Большая рюмка подействовала почти сразу, я прямо ощутил ее сокрушительное воздействие. Поэтому не мешкая налил вторую.
Видимо, я долго так сидел, погруженный в хаотические мысли, потому что Анжелина - моя навеки Анжелина (тяжелый вздох) - появилась передо мной переодетая в свободные брюки и свитер, с уложенными чемоданами. И выхватила стакан из моей руки.
- Будет развлекаться, - беззлобно сказала она. - Вечером попразднуем, а сейчас ехать надо. Брачная запись в любой момент может попасть в компьютерную сеть. Как только мелькнут наши имена - поднимется суета, как в день получки. Последние два месяца полиция вешает все преступления на нас - так что они тут же кинутся по нашим следам.
- Помолчи. - Я, пошатываясь, встал. - Это и так ясно. Выводи машину и поехали.
Я хотел помочь ей вынести вещи, но пока сформулировал свое предложение, она уже спустилась по лестнице. Делать нечего - поплелся к выходу. Машина нетерпеливо рычала, через открытую дверцу было видно, как Анжелина столь же нетерпеливо притопывает ногой. Как и все машины в Камате, эта приводилась в движение паровым двигателем, который топился при помощи хитрого приспособления, загружавшего в топку торфяные брикеты. На то, чтобы поднять пар, обычно уходило не менее получаса. Все это промелькнуло у меня в голове, как только я уселся в машину. Значит, Анжелина все продумала заранее. Мой посильный и единственный вклад в общее дело состоял в том, что я напился, - так себе помощь.