Конец. Конец всему. Лучше бы чувства не возвращались - такая беспросветная навалилась безысходность, но что ж поделаешь. Конец.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Вас когда-нибудь приковывали к железному столбу в соборе Святого Павла в 1807 году, когда снаружи ничего нет? Немногие могли бы ответить утвердительно на этот вопрос. Я мог - но меня как-то не очень радовало такое преимущество.
Охотно признаюсь, что настроение у меня было никудышное. Я немного подергал свои кандалы - так, для порядка. Они были слишком крепки и надежны, и как раз такая беспомощная возня вызвала бы дикую радость Того.
В первый раз в жизни я потерпел полное, абсолютное поражение. И поэтому так отчаялся, будто уже стоял одной ногой в могиле. Никакого желания бороться не было - не проще ли сдаться и ждать, когда упадет занавес. Чувства побежденного были так сильны, что подавляли всякий протест против злой судьбы. Мне бы не сдаваться, поискать выход - но не хотелось. Я сам удивлялся своей покорности.
И вот, погрузившись таким образом в созерцание собственного пупка, я услышал звук. Что-то жужжало вдалеке так слабо, что слышно было лишь благодаря тишине небытия, стоявшей за стенами моей гробницы. Жужжание нарастало, как будто приближалось надоедливое насекомое, и наконец я заметил звук, хотя не желал ничего замечать, кроме своего поражения. Теперь жужжало совсем громко, где-то под куполом. Я посмотрел вверх без особого интереса, и тут раздался громкий хлопок.
Из темноты сверху появился человек в скафандре. На нем был гравитатор, поскольку опускался он медленно. Я остолбенел и приготовился ко всему, а он поднял стекло своего шлема.
Я был готов ко всему, кроме того, что он - вовсе не он.
- Снимай свою дурацкую цепь, - сказала Анжелина. - Каждый раз умудряешься куда-нибудь влипнуть, только оставь тебя одного. Сейчас же отправишься со мной - и никаких возражений.
Ну что на это скажешь? При том я еще не оправился от столбняка - только стоял дурак дураком и гремел цепями, а она легко, как падающий лист, опустилась на пол. В конце концов несомненный факт ее физического присутствия проник в мои извилины, и я попытался быть на высоте положения.
- Анжелина, ты и вправду настоящий ангел. Спустилась с небес, чтобы спасти меня.
Она подняла стекло повыше, чтобы поцеловать меня, сняла с пояса атомный ланцет и стала резать мои кандалы.
- А теперь скажи, что это за тайны, что еще за путешествия во времени? Только быстрее, у нас всего семь минут - так, по крайней мере, сказал Койпу.
- Что он еще тебе сказал? - спросил я, чтобы проверить, много ли она знает.
- Еще и ты со мной будешь секретничать, Скользкий Джим ди Гриз! Довольно с меня Койпу.
Я поскорей отскочил - она махнула на меня атомным ланцетом - и сбил огонь с одежды. Сердитая Анжелина бывает очень опасна.
- Любовь моя, - сказал я с чувством, порываясь обнять ее, но не спуская глаз с ланцета. - Я ничего от тебя не скрываю, ничего! Мне-то лучше знать. Просто у меня ум за разум зашел от всех этих путешествий, вот я и спросил, что тебе известно - надо же знать, откуда начинать.
- Ты прекрасно знаешь, что последний раз мы с тобой говорили по видеофону. Ты говоришь - спешно, срочно, готовность номер один, беги сюда, говоришь - и разъединяешься. Вот я и прибежала в лабораторию Койпу, а там все носятся, суетятся вокруг техники, всем некогда, никто ничего не объяснит. В прошлом, кричат, - вот и все. И твой Инскипп не лучше. Говорит - ты исчез, просто испарился из его кабинета, когда он читал тебе мораль. Наверное, он узнал о той небольшой сумме, которую ты отложил на черный день. А еще наговорили ерунды, будто ты спасаешь не то мир, не то Галактику, не то еще что, но я ни слова не поняла. Ужасно долго это продолжалось, и наконец меня послали сюда.
- Так и есть, - скромно сказал я. - Я спас тебя, Корпус, всех спас.
- Я была права - ты выпил.
- Давным-давно не делал этого, - обиженно возразил я. - Если хочешь знать, вы все исчезли, пуф - и нет. Койпу остался последним, спроси у него. И Корпус, и все вы - никто и на свет не рождался, все жили только в моих воспоминаниях…
- Что-то у меня совсем другие воспоминания.
- Так и должно быть. Благодаря моим усилиям злобный план Того рухнул…
- Кого того? У тебя от пьянства уже язык заплетается.
- Тот - его имя, а я ни капли в рот не брал в последнее время. Ты можешь выслушать, не перебивая? Это и так достаточно сложная история.
- И все усложняется под влиянием алкоголя.
Я застонал. Потом поцеловал ее долгим и нежным поцелуем. Нам стало хорошо, Анжелина смягчилась, и я торопливо продолжал, пока она не вспомнила, что злится на меня.
- Специальный Корпус атаковали из времени, и профессор Койпу забросил меня в прошлое, чтобы я расстроил подлые планы врагов. Мне это удалось в 1975 году, но Тот скрылся туда, откуда пришел, и подстроил мне ловушку здесь, в 1807 году, в которую я и попался. Но торжество его было неполным, потому что мне удалось сбить настройку спирали времени, и он попал не в то время, в которое намеревался. Должно быть, это прекратило войну времен, и потому ты появилась здесь, чтобы спасти меня.
- О милый, ты был просто великолепен. Я знала, что ты сможешь спасти мир, если постараешься.
Настроение моей Анжелины - это живая ртуть. Она поцеловала меня страстно - иначе не скажешь, - и я, бряцая остатками цепей, обнял ее в ответ, но тут она завопила и пихнула меня так, что я отлетел, задыхаясь.
- Время! - Она посмотрела на часы и ахнула. - Совсем забыла из-за тебя. Осталось меньше минуты. Где спираль времени?
- Здесь! - показал я, все еще держась за диафрагму.
- А пульт управления?
- Вот он.
- Какая дешевка. Где настройка?
- Вот эти диски.
- Число, на которое настроена сейчас спираль, мы должны уменьшить на 13 десятичных позиций, сказал Койпу. Он очень настаивал.
Я, весь в поту, забарабанил по клавишам, как сумасшедший пианист. Диски повернулись, помедлили, потом бешено завертелись.
- Тридцать секунд, - ласково ободрила меня Анжелина.
Я вспотел еще больше.
- Есть! - выдохнул я, когда осталось десять секунд, врубил таймер и опустил рубильник.
Спираль мягко мерцала в темноте, когда мы бросились к ее концу.
- Прижмись ко мне и обними как можно крепче, - сказал я. - Поле времени создает заряд, нужно держаться вместе.
Анжелина охотно подчинилась.
- Хотела бы я, чтобы на мне не было этого дурацкого скафандра, - прошептала она, покусывая меня за ухо. - Без него гораздо лучше.
- Возможно, только немножко неудобно было бы являться в Корпус в таком виде.
- Пусть это тебя не волнует, мы пока туда не возвращаемся.
В области желудка у меня тревожно екнуло.
- Что ты говоришь? И куда же мы направляемся?
- Откуда же мне знать. Койпу сказал только, что мы совершим скачок на двадцать тысяч лет в будущее, как раз перед гибелью планеты.
- Снова Тот со своими психами, - застонал я. - Ты только что послала нас во всепланетный сумасшедший дом, где все - наши враги.
Спираль времени включилась, все застыло, и я помчался сквозь время со страдальческой гримасой на лице. Гримаса длилась 20 тысяч лет и вполне соответствовала моим чувствам.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Блям! Мы будто в парную попали - точнее, упали. Горячие испарения клубились вокруг нас, а невидимая планета могла быть и в десяти метрах, и в десяти милях внизу.
- Включай гравитатор! - закричал я. - Мой остался в несуществующем девятнадцатом веке.
Наверное, я зря кричал - Анжелина включила полную тягу и выскользнула из моих нежных объятий, как угорь. Я судорожно вцепился в нее и успел поймать за ногу, отчего ботинок внутри скафандра тут же снялся.
- Лучше бы ты этого не делал, - сказала она сверху.
- Полностью с тобой согласен, - пробормотал я сквозь плотно стиснутые зубы.
Штанина скафандра все растягивалась и растягивалась, пока не вытянулась вдвое, и я болтался на ней, как на резинке. Глянул вниз, но там по-прежнему был только туман. Скафандры делаются из прочного материала, но не рассчитаны же они на такую нагрузку. Надо что-то делать.
- Убавь тягу! - крикнул я, и Анжелина тут же послушалась.
Мы перешли на свободное падение, напряжение ослабло, штанина сократилась и втянула меня обратно в объятия Анжелины.
- Оп-ля, - сказал я.
Она посмотрела вниз, завизжала и снова врубила тягу. На этот раз я был не готов, сразу выскользнул из ее рук и полетел прямо на выглядевшую твердой землю, внезапно открывшуюся внизу.
В оставшиеся мгновения я сделал то немногое, что успел, - распластался в воздухе, раскинув руки и ноги, чтобы упасть плашмя, на спину. Это мне почти удалось.
Стало темно, и я был уверен, что умер, потом тьма залила мозг и вспыхнула последняя мысль. Я пожалел обо всем, что сделал, и о том, что следовало делать почаще.
Очнулся я через несколько мгновений. Рот был набит какой-то мерзкой жижей, я выплюнул ее и прочистил от нее же глаза. Я плавал в густой илистой каше, из которой подымались и лопались большие пузыри, очень вонючие. Повсюду рос чахлый тростник и прочие водные растения.
- Живой! - прокричал я. - Живой. - И, приподнявшись, снова плюхнулся на спину. Какие-то ушибы и ранения есть, но, кажется, ничего не сломано.
- У тебя там, кажется, очень противно, - сказала Анжелина, паря в нескольких футах над моей головой.
- Не только кажется, но так оно и есть. Поэтому, если не возражаешь, я хотел бы отсюда выбраться. Не можешь ли ты снизиться, чтобы я взял тебя за ноги, а ты бы извлекла меня?
Чмокнуло здорово - гнилое болото держало меня крепко и отпустило со слезливым вздохом. Я повис, держась за ноги любимой, и мы поплыли над бесконечным болотом, исчезавшим в тумане.
- Вон туда, направо, - предложил я. - Там, похоже, проточная вода. Надо бы помыться и почиститься.
- Поскольку я нахожусь от тебя с наветренной стороны, могу это только приветствовать.