Глава семьи был не так стар и общество молодой женщины его возбуждало. Все его с доньей Анной дети, кроме Андреса, уже умерли, а теперь шансов у них не осталось.
— Скорей всего это обычная ревность моей супруги, Габи. Это так часто в семьях случается, что удивляться не приходится. Ты уж помягче с доньей Анной. Ей тоже нелегко.
— Это понять можно, дон Висенте, но только головой. А сердцу приказать трудно. Сожалею, но что можно сделать? Я хотела бы поселиться отдельно. Андрес не согласен. Он очень любит вас, родителей.
— Гы! Можно обсудить такое предложение, моя Габи, — улыбнулся дон Висенте и сделал умильное лицо, давая понять, что это бы устроило его куда больше. Габриэла ответила не менее милой улыбкой, в душе смеясь над свёкром.
— Дон Висенте, вы часто вращаетесь среди уважаемых людей города. Что слышно о ближайшем празднике? Очень скучаю по балам, праздникам. Вы понимаете?
— Ещё бы, Габи! Молодость! Как это волнительно, прекрасно! Думаю, что довольно скоро у вас с сыном появится возможность блеснуть в высшем обществе столицы острова. Губернатор уже спрашивал о вас.
— Очень мило! Спасибо, дон Висенте! Вы влили в меня свежую струю, живительную и очень приятную. Завтра же приступлю к подготовке.
И вот спустя почти год после свадьбы, Габриэла уверенно заняла место в обществе, что сильно волновало Андреса. Зато ещё сильнее волновало саму Габриэлу. Её успех среди молодых идальго, в сочетании с её приключениями делал женщину лакомым кусочком. Габриэле нравилось ухаживания мужчин, но дальше этого она пока что не позволяла им продвинуться.
Лишь много позже, она отдала предпочтение очень молодому идальго. Недавно приехавший из Испании, дон Аугусто де Кордеро, был очень привлекателен, и Габриэла могла гордиться его вниманием. А этого домогались многие девушки даже моложе её.
— У вас в Кордове все такие красавцы, дон Аугусто? — играя глазами, спросила Габриэла в один из первых их разговоров при знакомстве.
Он тоже игриво улыбнулся. Габриэла уже поняла, что этот юнец уже познал много в жизни света и сама неожиданно ощутила толчок в сердце и тела. Причём в теле этот толчок показался сильнее. Это показалось знакомым, то, что напоминало связь с Хуаном. Особенно рядом с трупом того мерзкого мулата. И волнение пробежало по её вдруг загоревшемуся телу мелкой приятной истомой.
«Вот только крови здесь не предвидится», — с замиранием подумала женщина, вспомнив какой она была в тот момент. Но это воспоминание так захватило Габриэлу, что захотелось тут же броситься в омут греха, не думая о последствиях и молве.
— Сеньора! Вы так странно выглядите! Что с вами? Вы дрожите! Вам плохо? Может, выйдем в сад?
— Ничего! Ничего! Да, в сад, прошу вас! Душно! Давит здесь, — и она прижала ладонь к груди.
Сердце действительно билось яростно, требовательно. Женщина тяжело опёрлась на руку Аугусто. Тотчас ощутила его ответную дрожь, когда её небольшая грудь опёрлась на его руку.
И всё же она нашла в себе силы устоять. И потом долго ждала развития их отношений, мечтая о той сладостной минуте, когда их тела смогут наконец слиться воедино и она насладится досыта красивым молодым телом этого идальго.
Он же торопился не спеша, словно понимая, что долгое ожидание усиливает ощущение и сладость обладания. А в этом он не сомневался, хотя уже успел разузнать, что Габриэла ещё никому не принадлежала, кроме своего супруга.
Один из приятелей как-то сказал в её адрес:
— Очень сладкий плод, Аугусто! Но Андрес держит её при себе крепко. Однако замечу, что ходят слухи об их прохладных отношениях. Да и не удивительно. Андрес хорош, но думается, для такой сеньоры он слабоват.
— Уверен, что ты, друг мой, прав. Она так откровенно показывает стремление к сближению, но что-то сдерживает её. Думаю, она слишком холодна рассудком. Как ты считаешь?
— Может быть, Аугусто! Только большинство молодых вовсе так не думают.
— Значит, шансы у меня имеются! А я не прочь и выждать. Во всяком случае, до поцелуев мы уже добрались. Осталось немного! — и молодой повеса с хищным блеском глаз улыбнулся.
Габриэла почти не задумывалась о греховности возникшего чувства. Ей хотелось изведать то наслаждение, что так влекло к прежнему увлечению. Возможно, это и иначе можно назвать, но как подобрать нужное слово?
И после долгих колебаний она решилась.
— В ближайшее свидание я возьму мне принадлежащее! — эти слова она пробормотала с чувством волнующего трепета. Тут примешался страх, острота совершаемого, и некоторый ужас, так возбуждающий и влекущий!
Она тщательно готовилась к свиданию. Выбирала подходящее время, место и исподволь подводила Аугусто к этому. Тут она умела действовать.
Аугусто пригласил её как раз туда и тогда, когда Габи рассчитала. Это было в доме их общего хорошего знакомого дона Хусто. Обширный сад с беседками, заросли благоухающих кустов и бархатная трава на лужайках. И очень сговорчивый хозяин.
— Донья Габриэла! Неужели вы соизволили меня осчастливить этим свиданием? Я весь ваш! — Аугусто галантно раскрыл объятия.
— Только без глупостей, Аугусто! — слова Габриэлы намеренно звучали фальшиво, что должно было толкнуть молодого человека к активным действиям.
— Помилуйте, сеньора! И это я слышу от вас? Я весь горю от волнения, я трепещу у ваших ног! Смилуйтесь!
Он нежно поцеловал едва сопротивляющуюся Габриэлу. Целовать он умел, и женщина успела это отметить. Дрожь пробежал по телу. Она задышала бурно, поддалась так долго сдерживаемому желанию. Нетерпение охватило тело.
Аугусто всё замечал. Увлёк в кусты, где крохотная полянка благоухала ароматами, возбуждающими воображение.
Габриэла отдалась бурно, страстно с тем остервенением, которое долгое время гасила в себе.
— Ты настоящий вулкан, Габи! Я безмерно счастлив, любимая!
— Уверен, мой юный друг Аугусто? — в её словах отчётливо слышалась насмешка и превосходство. — Ты уже отдохнул, милый?
Аугусто посмотрел на её возбуждённое лицо. В нём отразилось восхищение, удивление и некоторая неуверенность.
— Ты же сам сказал, что я вулкан. А он ещё не закончил извержение!
Аугусто неторопливо ласкал её тело, целовал, а Габриэла уже думала, что и этот бабник не так уж и хорош, как казался. Он уже не возбуждал её, как хотелось. Его ласки стали почти безразличны ей. Стало скучно.
Он безвольно отвалился, раскинул руки с блаженной улыбкой на губах. Она деловито поправляла платье, причёску, словно ничего не произошло. Передвинулась дальше в тень от ветвей дерева. Устало, с удивлением подумала:
«Я начинаю сомневаться в себе. Что-то во мне не то. И этот сердцеед и поклонник юбок ничего из себя не представляет. Я ненормальная. А вдруг я влюблена в Хуана?»
Эта неожиданная мысль так поразила Габриэлу, что она быстро села, ощутив, как отхлынула кровь от лица.
«Глупости! — Мысленно утешала она себя. — Такого любить просто немыслимо! Что он? Я его ненавижу. Да и он мне не раз об этом говорил! Но что-то меня влечёт к нему! Что это?»
Она посмотрела на своего обессилившего любовника, у которого было такое красивое благородное лицо. И кроме безразличия ничего в себе не нашла. И опять подумалось, что с Хуаном всё было совершенно иначе. С ним она носилась на облаках истинного блаженства и всегда хотела его. А этот?
Она сморщила свой небольшой нос, встала, осмотрела себя. Вздохнув, поняла, что привести в порядок свой туалет без помощи утюга не сможет. И не только с утюгом…
Много дней Габриэла находилась под впечатлением происшедшего. Постепенно ей стало казаться случившееся чем-то похожим на сон или иллюзию. У женщины возникли ощущения тоски, неудовлетворённости и раздражительности. Которую никак не могла подавить. Эта раздражительность ей самой надоедала. Хотелось куда-то уехать, не видеть всех этих лиц с постоянным пренебрежением.
И опять Хуан! Он постоянно присутствует где-то рядом. Почему? Этот невысокий носатый человек с рядовым лицом, но обладающий такой притягательной и желанной силой. Куда он запропастился?
Мира! Эсмеральда! Вот кого надо найти. Вот кто представляет для меня истинную опасность! Надо вспомнить, куда она отправилась.
Эта мысль вскоре стала навязчивой. Поделиться ею она ни с кем не могла. И это ещё больше раздражало её.
Она отвергла мужа, перебралась в другую спальню. Все попытки Андреса добиться её расположения разбивались о её непреклонность.
— Прости, Андрес, — говорила Габриэла строго, но без злости, — я не имею желания спать с тобой. Это выше моих сил. Прости.
— Ты моя жена, Габи! И я вправе требовать от тебя супружеской благосклонности. Не идти же мне на сторону! Я этого не хочу!
— Ты не оскорбишь меня, если изменишь мне, Андрес! Пусть это тебя не смущает, — она просительно смотрела в удивлённые глаза мужа.
— Мы так недавно поженились! И ты уже охладела ко мне? Но почему? Я был 'уверен, что ты довольна нашей жизнью! У тебя появился воздыхатель?
Габриэла вскинула голову и с нескрываемой яростью бросила в него злобный взгляд:
— Не вздумай больше даже заикаться об этом, Андрес! Я этого не потерплю!
— Тогда чем ты объяснишь свою холодность и постоянные ссоры? Это становится невыносимым! Ты должна понять меня, Габи!
— Я тебя понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Это, скорее всего, надо мной довлеет прошлое. Мужчины вызывают во мне неприязнь. И это мягко говоря. А ты прости.
— Как же теперь быть нам. Габи? — В голосе звучала мольба с примесью настойчивости и нараставшего недовольства.
— Никак! Просто живи и постарайся ни о чём не думать. Если сможешь.
— Вот именно! Если смогу! А если не получится? Что тогда?
— Хорошо бы посоветоваться с доном Висенте. Он мудрый человек и мог бы нам помочь. Я почти уверена в этом. Андрес.
В небольшом городке Аресибо тоже события в домике Миры шли своим чередом. Мира частенько просыпалась с чувством необъяснимой тревоги на душе.